Хью почувствовал себя весьма неуютно, появившись в отделе. Многие из работавших там полицейских знали его лично, многие помнили отца. Конечно, Ганс Барбер был героем. Он не только беспорочно служил, но и погиб смертью храбрых, прикрыв собой друга в перестрелке. Фотография отца Хью красовалась на стенде памяти, увенчанная бронзовой лавровой веткой. Даже те, кто работали в отделе недавно, не могли не знать о таком славном полицейском. А здесь сын, мало того, что не окончил университета, хотя за него платило министерство, как за сына героя, так ещё и неудачник.
Можно было быть детективом непрестижного агентства на пенсии: трудовой путь позади, приличный доход в старости, а на работу ходишь для развлечения. Так позиционировал себя Свен Свенсон. Но молодой Барбер не имел всех вышеперечисленных преимуществ. О нём, как о высокооплачиваемом детективе пока никто знать не мог: ни крупного расследования, ни баснословных доходов. Зато слухи о скандале курсировали по отделу полиции, и многие хихикали в кулачок.
Хью предвидел насмешливые или косые взгляды, потому на встречу взял с собой группу поддержки в виде Свена Свенсона. Шеф, тяжело пыхтя, поднимался по лестнице на четвёртый этаж в малый конференц-зал. Там уже сидели журналисты. Жак Девре радостно пожал руку обоим детективам. Худенькая малорослая Лиза Шульц, с которой Хью и Свен были ранее незнакомы, поздоровалась и представилась сама.
«ЭмансипЭ», — шепнул Свен и захихикал. Хью было известно, что Свен недолюбливает худеньких женщин, называя их брезгливо «недокормышами». Идеалом его женской красоты были валькирии Вагнера. Но Хью понравилась девушка, её острый носик и очки в стальной оправе, аккуратная белая блузка и чёрные балетки. Чем-то Лиза напоминала Лауру. Миниатюрная, белокурая… Лиза спросила:
— Я впервые на подобном мероприятии, что тут будет?
— Я сам впервые, — отшутился Хью, — а что будет — посмотрим.
— Да ничего хорошего не будет, — громко сказал Свен, но обосновать своё предположение не успел, так как в малый зал вошли сотрудники полиции во главе с комиссаром Базилем Дюпоном.
Базиль Дюпон был высоким поджарым полицейским, но довольно нескладным. Он перебирал при ходьбе длинными ногами так, что казалось, что он споткнётся и упадёт. Барбер знал его плохо, видел несколько раз и не сложил о нём мнения. Не зная, чего ожидать от комиссара, Барбер тревожно вглядывался в колючие глаза собеседника. В них не отражалось ничего, кроме недовольства ситуацией.
Комиссар поздоровался и даже пожал руку Хью и Свенсону, представил сотрудников полиции, входящих в группу по расследованию преступления:
— Венсан Мортен — старший следователь, Ли Ченнон — следователь, Барбара Андерс — эксперт-криминалист и Тэо Фарш — оперативный сотрудник.
Барбара Андерс походила на мужчину в юбке. Ни грамма косметики, жёсткие волосы, постриженные ёжиком и шрам над верхней губой. Она скользнула взглядом по Барберу и едва скрыла зевок. Тэо Фарш был неприметным, и встретить такого на улице означало пройти мимо, не зацепившись за какую-то особенностт внешности.
Все кивнули друг другу и расселись.
Комиссар обвёл глазами присутствующих и сообщил:
— Особое замечание хочу сделать для журналистов. В ходе нашей беседы, а мы назовём эту встречу именно так, нами не будет сделано для прессы никаких официальных заявлений. Никакие вопросы, которые касаются тайны следствия, освещены нами не будут. Всё, что сообщит свидетель Хью Барбер — это сведения, известные только ему и не проверенные следствием, им не дана надлежащая оценка. Учитывая сложность и особый резонанс дела, прошу не делать резких сообщений в печати. Это может усложнить как поиск убийцы, так и ход следствия в целом. Раньше мы не организовывали подобных встреч, но принимая во внимание срочность расследования и недопущение новых преступлений, мы вынуждены пойти на контакт с любыми источникам информации.
— Значит ли это, уважаемый комиссар Дюпон, что Хью Барберу не будут предъявлены обвинения? — спросила ушлая Лиза Шульц.
— Сейчас — нет. Но это ничего не значит. Поверка в отношении роли Барбера в этом деле будет проводиться наиболее тщательным образом. Если в его действиях будет усматриваться состав преступления, то ему потребуется адвокат. Но герр Барбер не захотел приглашать адвоката, это его право.
— Но и обвинений Барберу не выдвинуто, — уточнила Лиза Шульц.
— Нет, не выдвинуто, — терпеливо подтвердил комиссар. — Хотя в полицию поступило заявление, в котором прямо указано на причастность Барбера к совершению преступления на вилле «Синий вереск». Приступим.
Хью встал со стула, хотя жестом комиссар предложил ему сидеть.
— Я расскажу то, что мне известно и сказанное мной может расцениваться как угодно, но всё, о чём мне известно, подтверждается доказательствами, — Хью похлопал по стопке папок и документов, — эти материалы я могу передать в распоряжение следствия именно в присутствии прессы, не опасаясь тем самым, что они исчезнут. Также я предупреждаю, что свой рассказ я записываю на диктофон, и запись моего рассказа будет передана представителям СМИ, опять же для моей безопасности и сохранности переданных улик.
Члены группы по расследованию преступлений переглянулись. Вопреки ожиданиям Хью, никто из них не засмеялся и даже не хмыкнул.
— Я не обвиняю в коррупции никого из присутствующих здесь, однако, не стоит забывать, что один раз дело о пожаре на вилле «Синий вереск» уже было расследовано, и, как теперь выясняется, недостаточно тщательно. А единственный, кто собрал полные и достоверные факты о пожаре, — Густав Граббе был уволен из органов полиции. Я не хочу, чтобы подобное повторилось.
— Приступайте к существу, — недовольным голосом перебил его комиссар.
— 14 августа 1984 г. в компанию «Барбер, Свенсон и сыновья» обратилась некая дама, которая представилась как Лилиан Майер. Она заключила договор с нашим детективным агентством, при этом она сообщила, что просит найти девушку с картины Бориса Казарина «Ангел», которая была выставлена в Мюнхенской картинной галерее. Заказчик контракта считала, что её пропавшая много лет назад внучка — Юджина Майер не утонула в Шельде, а выжила и выросла. Также она указывала на то, что Юджина Майер посылает ей угрожающие письма. Копии писем у нас не сохранились, а остались только фотокопии. На фотокопиях видно, что письма и конверты обрабатывались дактилопорошком, но отпечатков пальцев обнаружено не было. На предмет микрочастиц и волокон документы не проверялись. Детективное агентство допустило ошибку, которая, собственно, и стала причиной всех развернувшихся событий. Мы со Свеном Свенсоном не проверили личность посетительницы. — Хью оглянулся на Свена, тот сидел с непроницаемым лицом, лишь коротко кивнул Барберу. — заказчик передала мне дневник Юю Майер, на котором имелись отпечатки пальцев девочки.
Я приступил к выполнению задания. Довольно скоро я нашёл портретиста и его модель в Мюнхене. Мне удалось познакомиться с ними, и я получил предметы, принадлежавшие девушке, с которых я снял отпечатки пальцев. Через знакомого эксперта я получил заключение о том, что отпечатки пальцев с личных вещей девушки с портрета и с дневника Юю Майер идентичны. Также мне удалось похитить черновики литературного эссе, графологическая экспертиза показала, что знаменитый дневник Юю Майер и литературное эссе написано одним и тем же лицом. Однако, доставить девушку в Антверпен мне не удалось, она почувствовала опасность и скрылась от меня. Тем временем, заказчик по контракту перестал выходить на связь. Я заподозрил какой— то подвох, и передал представителю заказчика — некоему Юргену Баху недостоверные сведения о найденной натурщице, скрыв её идентичность Юю Майер. Сам я решил продолжить расследование из чисто профессионального интереса. Лилиан Майер вскорости встретилась со мной и господином Свенсоном. Сначала она скандалила, требуя объяснений от нас по предмету расследования, напрочь отрицая, что заключала с нами какие-либо контракты. Затем она потребовала прекратить расследование и настаивала на передаче ей подлинных материалов расследования, и мы, понимая, что нарушили её право на тайну частной жизни, возвратили ей все документы, которые удалось добыть. В том числе я вернул подлинный дневник Юю Майер, эссе, вещи с отпечатками пальцев из дома Юю Майер в Мюнхене, два рисунка, выполненных Юю Майер.
Юрген Бах также скрылся, найти его место нахождения мне не удалось, но я не уделил этому вопросу должного внимания, в чем раскаиваюсь.
Мне удалось встретиться с психиатром Губертом Зильберштейном, предлагаю послушать его рассказ.
Хью Барбер включил диктофон, по мере прослушивания записи, лицо комиссара полиции вытягивалось, остальные участники встречи недоумённо переглядывались. По окончании прослушивания, Хью добавил:
— Эта версия противоречила тому, что мне стало известно от профессора Бреццеля, который в частной беседе со мной полностью поддержал данное им заключение о невменяемости Юджины Майер. Поэтому я запасся заключением психолога, которая специализируется на работе с подростками с девиантным поведением — Люси-Мэй Иэн.
Журналисты, которые были, судя по всему, знакомы с Люси-Мэй удовлетворённо закивали. А Хью, ободрённый продолжил, — так вот, мадемуазель Иэн утверждает, что автор дневника Юю Майер, как и автор эссе никаким психическим расстройством не страдают, в том числе шизофренией и пироманией. Проверяя эту версию, я встретился с Константом Смолландом, место нахождения которого я вам сообщить категорически отказываюсь, так как сам Констант просил меня о сохранении этой тайны. Предлагаю послушать запись его опроса. Запись изготовлена 9 сентября текущего года, то есть три дня назад.
Хью снова включил диктофон. Комиссар сидел мрачнее тучи. Журналисты строчили в блокнотах, многозначительно ухмыляясь. После прослушивания записи, Хью добавил:
— Меня интересовали события 1972 года, и поэтому я «копал» в том направлении, так как считаю, что корень всех бед в отвратительном качестве расследования инцидента на вилле «Синий вереск». Со мной поговорила Кристин Белли, бывшая невеста Якоба Майера. Она сообщила мне, что Якоб Майер собирался тайно продать свои акции владельцу транснациональной корпорации «Фуд продактс Индастрис». Лилиан Майер была противником этой сделки, и, настаивая на разрыве договоренности, убедила Якоба пойти на крайние меры. Мать и сын инсценировали пожар и гибель Якоба Майера. Вину свалили на малолетнюю Юджину Майер. «Пивную империю Майеров» удалось сохранить. Кристин Белли за молчание была подарена художественная галерея Антверпена.
По залу пробежал смешок.
— Частично это подтверждается официальными публикациями газет, которые имеются в альбоме, составленном Зельден Линденбрант и сделанными мной фотокопиями статей за период с 1970 по 1973 год. — Хью протянул альбом и конверт с фотографиями комиссару.
Хью продолжал. Теперь на лицах сотрудников полиции ничего не отражалось, кроме вялого интереса. Они словно хотели сказать: ну что за доказательства?
— Буквально вчера я поговорил с Густавом Граббе, который, как известно господину Дюпону и господину Мортену, входил в группу по расследованию убийства Якоба Майера. Граббе был отстранён от ведения следствия и отправлен на пенсию. Но материалы, которые удалось добыть ему, он любезно в знак старой дружбы с моим отцом, передал мне. — Хью открыл папку и стал перечислять документы, которые в ней были, кратко указывая их основное содержание. В деле была копия завещания на имя единственной наследницы Юджины Майер, протокол заседания совета директоров, отклонивших сделку «Пивной империи Майеров» и «Фуд продактс Индастрис» от 13 июля 1972 года, решение опекунского совета о назначении Лилиан Майер опекуном несовершеннолетней Юджины Майер, в котором значился запрет на совершение сделок по отчуждению собственности Юджины Майер до достижения ею 18 летнего возраста. Заключение Губерта Зильберштейна о вменяемости Юджины Майер.
Свен Свенсон утирал пот со лба и с гордостью смотрел на молодого детектива. Комиссар задумчиво постукивал карандашом по столу. Хью продолжил:
— Я не отниму у вас много времени. Могу сказать, что я пришёл к выводу о невиновности Юджины Майер в поджоге виллы «Синий вереск» 1972 года и в убийстве Якоба Майера. — Хью Барбер замолчал,
— Господин Барбер, — саркастично улыбаясь, спросил Винсент Мортен, — а что вам известно о роли Юджины Майер в недавнем поджоге на вилле «Синий вереск».
— Если быть честным, то практически ничего, — Хью старался быть спокойным.
— Вы встречались с Юджиной Майер после пожара на вилле? — спросил следователь Мортен.
— Да, я с ней встречался. Но поговорить о пожаре мне не удалось.
По залу прокатился смешок. Хью стремительно терял позиции. Что и говорить: романтическая встреча с преступницей никак не украшала детектива.
— О чём же вы говорили? — насмешливо произнёс Винсент Мортен.
— О том, как спасти жизнь Константу Смолланду.
— И вы помогли Константу? — продолжил Винсент Мортен.
— Да.
— Куда направилась Юджина Майер? — спросил комиссар суровым тоном.
— Мне это не известно.
— Не известно, или вы скрываете правду? — продолжил допрос Винсент Мортен.
— Не известно. Мне нечего скрывать. — убеждённо сказал Хью Барбер.
— Почему Юджина Майер приезжала в Антверпен? — спросил Жак Девре, пытаясь спасти ситуацию.
— Она мне не сказала… — сообщил Хью.
Беседа стала принимать характер перекрёстного допроса, где каждая ошибка Хью могла стать роковой.
— Юджина вам рассказывала, что она встречалась с бабкой, сестрой и отцом на вилле «Синий вереск» в ночь накануне поджога? — продолжал пытку Винсент Мортен.
— Нет… — упавшим голосом ответил Хью.
— Что ещё вы можете сообщить следствию? — спросил комиссар, явно давая понять, что аудиенция окончена.
— Я считаю, что нужно найти Юргена Баха, с которого и началась вся заваруха вокруг забытой истории Юджины Майер. И также нужно объединить в одно дело с данным преступлением кражу в квартире Зельден Линденбрант.
— Что касается Юргена Баха, то тут сомнений нет — этого персонажа бала— маскарада следует найти, — комиссар поднялся со стула, и все остальные сотрудники криминального отдела также поднялись. — А дело о краже в квартире Зельден Линденбрант закрыто, так как собственница квартиры забрала заявление о краже.
Хью, словно пораженный громом, стоял посреди конференцзала. Полицейские без всяких объяснений покинули помещение, гуськом выйдя в коридор. Никто даже не оглянулся и не взглянул с одобрением или дружелюбием. Между собеседниками пролегла граница недоверия и взаимных подозрений. Журналистам было заметно, что Хью расстроен и обескуражен. Пообещав быстро сдать в набор свои статьи, они неловко попрощались.
Хью двинулся в кабинет комиссара, исполненный намерения выяснить, что к чему.
Шеф Свенсон пошёл следом, утешительно похлопывая Хью по плечу.
— Главное, что тебе не предъявили никакого обвинения, мой мальчик, — сказал он. Хью рассеянно покивал ему. — У меня мало времени, господин Барбер, — сказал с раздражением комиссар. — Я понимаю, что по вашей репутации нанесён удар, но это уже меня не касается.
Хью постучался в кабинет и после тихого звука из-за двери, которое он принял как приглашение войти, толкнул её.
— Я хочу узнать, в каком направлении движется следствие. Мне кажется, я имею на это право, — упрямо заявил молодой детектив.
Комиссар мял в пальцах сигарету.
— Учитывая вашу прыть и вашу бесполезную и даже вредную способность путаться под ногами, — начал со злостью в голосе комиссар, — я скажу вам напрямик. Мы разрабатываем версию об убийстве Якоба Майера. Проверяем на причастность к убийству всех членов его семьи. В первую очередь — Юджину Майер, так как именно она скрывается как от родственников, так и от следствия. Большего я вам сказать не могу. Но предупреждаю, что все ваши попытки встретиться с Лилиан и Мирандой Майер, с Зельден Линденбрант будут нами расцениваться как помощь преступнику, и мы будем вынуждены вас задержать.
Хью кивнул, словно ничего другого не ожидал. Комиссар, еле сдерживаясь, указал Хью рукой на дверь, и молодой детектив покинул кабинет высокого начальства.