Стены палаты окрашены в цвет свежего салата, лампы дневного света включены, а окна затенены плотными шторами. Возле больничной койки мелкими цветными лампочками мигает медицинское оборудование непонятного назначения. К безжизненно вытянутому телу девушки в белых бинтах тянутся десятки проводков и трубок. Так себе герр Линдт представлял последнюю иллюстрацию к странной истории жизни Юю Майер. Зачем сохранять жизнь тому, кто проведёт её жалкий остаток в больничных стенах?
Уилли Линдт знал это не понаслышке. Его бабка много лет была прикована к постели и только портила воздух. Вначале ему казалось, что она симулирует болезнь, притворяясь в своей немощи, притягивая к себе лишнее драгоценное внимание матери. Из-за постоянно болевшей бабки внимания фрау Линденбрант едва хватало на старшего сына и дочь. В итоге муж ушёл из семьи, найдя себе молодую официантку, и укатил в неизвестном направлении. Зельден, постепенно превращающаяся в серую мышку, зубрила катехизис и правила правописания. Уилли возненавидел душные стены своей квартиры, где всё пропахло старческой мочой и таблетками. Где не было ни одного уголка, где он мог бы побыть наедине с собой и со своими честолюбивыми мыслями.
Надо ли удивляться, что после окончания школы парень навсегда ушёл из семьи, и даже в анкетах и резюме указывал на то, что он сирота. И даже фамилию сократил до «Линдт». Сироте гораздо легче снискать расположение общества, чем парню из рабочего квартала. Неплохо закончив школу, он поступил в университет, где сразу примкнул к спортивной секции. Посещение спортивного клуба лыжников, баскетболистов и теннисистов не дало развиться его спортивным способностям, так как он рассеивал своё внимание и силы. Но компания молодых спортсменов более демократична, среди них попадаются не только сироты, но и сынки и дочери богачей. Уилли скоро завёл себе нужные связи. Ещё в университете он познакомился на одной из вечеринок с Мирандой Майер. Скромное обаяние отпрыска известнейшей семьи Антверпена покорило Уилли, и он сделал всё возможное, чтобы покорить Миранду. Оказалось, что ей нужно не восхищение и поклонение, а простое человеческое участие. Окруженная денежными мешками, она забыла, что значит иметь истинных друзей, поддержку и понимание.
А когда недоступная девушкастала его, пропуск на первое рабочее место — простым клерком в «Пивной Империи Майеров» появился сам собой. За десять лет Уилли вырос до начальника юридического отдела. Любил ли он Миранду? Уилли никогда об этом не думал. Он знал только одно: Миранда — это единственный смысл его жизни. Альтернатива ему была хорошо известна: санитарка в приюте, официантка в баре, продавец супермаркета. С каждой из таких женщин он жил бы в муниципальной крохотной квартире с кучей орущих детей.
Но Уилли планировал свою жизнь начиная с шестнадцати лет и вмешаться в неё слепому случаю он позволить не мог. Планомерно идя к своей цели — браку с Мирандой, он освоил прихоти богатых: игру в гольф и горные лыжи, два иностранных языка, танцы. Завёл себе модный гардероб и большую библиотеку, обставил небольшую, но уютную квартиру холостяка и избавился от привычки пересчитывать сдачу в магазинах и кафе.
Уилли не принимал на веру ничего, и когда он стал начальником юридического отдела «Пивной Империи Майер», то стал проверять финансовое положение компании и всех её дочерних предприятий. Уилли было нужно убедиться, что фундамент, на котором он построит свою империю, заложен прочный. Помня о жёсткости Лилиан Майер по отношению к младшей внучке, Уилли нисколько не сомневался, что от мелкой сошки в виде жениха старшей внучки старуха избавится без особых колебаний. И потому проверки деятельности компаний велись скрытно. О них знал лишь он сам и Юрген Бах, к тому времени уже достаточно потрёпанный жизнью, но горящий желанием досадить старухе Лилиан, лишившей его куска хлеба в редакции газеты. К чести Уилли, он довольно быстро нашёл странное обстоятельство с «Золотой бочкой Вероны» в виде соглашения Лилиан Майер и уже покойного Якоба Майера о передачи прибыли не на нужды «Пивной Империи Майеров», а на счета сторонних лиц — Бориса Казарина и Жана Дантена. Лилиан Майер даже не прятала сведения о получателях прибыли от деятельности «Золотая бочка Вероны», видимо, не рассчитывая на то, что кто-то заинтересуется выгодоприобретателями. Однако, Уилли не устраивало, что в семье Майер есть какие-то секреты от него. И он стал искать Жана Дантена и Бориса Казарина. Жан Дантен был странной личностью, на имя которой не была приобретена какая-либо недвижимость, он декларировал доходы от «Золотой бочки Вероны», но личные сведения налогоплательщика Дантена добыть не удалось. В аренду имущества Жан Дантен также не брал, человек с таким именем не был зарегистрирован по постоянному месту жительства в Бельгии. А средства с его бельгийских счетов направлялись (что узнал по секрету Уилли от своего сокурсника, работавшего в одном из крупных банков) в Берлинские банки.
Бориса Казарина найти было проще. Ниточка от русского художника странным образом потянулась к прекрасной блондинке Лауре Брегер. Уилли был умён, и ему не стоило труда узнать, что под именем Лауры скрывается Юю Майер. Линдт перепроверил свои догадки, наняв детектива «Барбер, Свенсон и сыновья» для поиска Юджины Майер. Тысяча бельгийских франков, предложенная малоизвестной провинциальной актрисе за небольшую роль Лилианы Майер сделала своё дело. Юрген Бах довершил остальное.
Слежку за наивным Барбером установить было нетрудно. Сам же Уилли во все глаза смотрел за счетами, как только Барбер нашёл малышку Юю, поведение Лилиан заметно изменилось, она почувствовала угрозу. Денежные средства на счета Дантена и Казарина поступать перестали. Наступило затишье, которое должно было разразиться бурей. И буря последовала. Якоб Майер не мог терпеть того, чтобы его отлучали от кормушки. Скрываясь под именем Жана Дантена, он безбедно существовал, пока Лилиан, а затем и Миранда не спали ночей, пытаясь управлять разваливающейся пивной империей.
Уилли действовал хладнокровно. Поняв, что к чему, Уилли сделал важный шаг. Он выкрал семейный альбом из квартиры материи, за кругленькую сумму исправил актовую запись о рождении, записав вместо матери вымышленное имя Марии Линдт, тем самым очистив предыдущую историю жизни. Для бизнеса должна быть ясная голова и длинные руки, а об их чистоте заботиться не обязательно, рассуждал он. Конечно, цепочка смертей, которая потянулась от «Золотой бочки Вероны» до «Пивной Империи Майеров» удлинялась с каждым днём. Жаннетт Дюваль, провинциальная стареющая актриса покончила с собой на фоне длительного алкогольного делирия, Якоб Майер сгорел в постели собственной виллы. Уилли очень был рад этому обстоятельству, особенно его радовал способ преступления, который вёл к Юджине Майер. Теперь на его пути к золотому запасу империи стояла сама Юджина и неугомонный Юрген Бах, который должен был, как лишний свидетель, сгинуть с глаз долой.
Лилиан Майер удивляла Уилли неожиданно нахлынувшей на неё сентиментальностью. Новое задание для детектива Барбера стало известно Уилли практически сразу после того, как был подписан контракт Лилиан и «Барбер, Свенсон и сыновья», так как в порыве родственных чувств Лилиана забыла об осторожности и дала распоряжение оплатить работу по контракту безналичным способом. Уилли в душе смеялся и потирал руки. Пожалуй, управлять данной семейкой не будет составлять особого труда. Но после скандала по телефону с шефом Свенсоном, Лилиан сама прибегла к помощи будущего зятя.
Теперь он сопровождал озлобленную Лилиан и её старшую любимую внучку Миранду в городок Рамзау. Накануне Лилиан получила телеграмму от Свена Свенсона, за ней последовал длительный телефонный разговор. Старуха Майер кипела от злости, выкладывая Уилли и Миранде подробности переговоров с шефом детективного агентства.
— Можете представить себе, этот старый негодяй Свенсон требует от меня уплаты страховки! У меня внучка лежит при смерти, я не представляю себе, какие затраты повлечёт её лечение! Я не могу даже посчитать примерно, в какую сумму мне обойдётся урон репутации «Пивной Империи Майеров» убийством Якоба Майера! А этот Свенсон требует страховку! — Лилиан срывалась на злобный крик.
— Могу я узнать, вашим контрактом предусматривается выплата страховки в случае гибели детектива, который исполнял контракт? — поинтересовался Уилли Линдт.
— Я специально взяла контракт с собой, Уилли, и в самолёте ещё раз его пролистала. Никаких таких условий там не имеется. — Лилиан вытерла лоб платком, пока Уилли услужливо усадил её в новёхонький БМВ, присаживаясь с нею на заднее сиденье.
Водитель покатил по автостраде, ведущей в Рамзау. Мимо мелькали прекрасные горные пейзажи: склоны Альп, усыпанные домиками и шале с красными крышами, отели, окружённые соснами. Ослепительный снег приподнимал дух, создавал в сентябре неуместное рождественское настроение. Было бы прекрасно выбирать время года по своему вкусу. Уилли любил Рождество, и был не против праздновать его и в сентябре. Возможно, успех операции он отпразднует с не меньшим шиком, чем зимние каникулы.
Миранда задумчиво поправила волосы и сказала:
— Конечно, о выплате страховки речь вести нельзя, не так ли, Уилли, — и получив одобрительное поддакивание, продолжила, — но мы не разоримся, если пойдём на некоторые уступки. Парень погиб, у него осталась престарелая мать. Нужно взять на себя расходы на погребение, выплатить двойной гонорар и покрыть текущие расходы. Но более ничего.
— Я поддерживаю, — сообщил Уилли своё мнение, чем вызвал негодование старухи Майер.
— У тебя хоть когда-нибудь бывает свое мнение? Уилли, ты потрясающий тюфяк! Только и делаешь, что во всём потакаешь Миранде! Её расточительство иногда достигает невероятных размеров.
Уилли пожал плечами и виновато уставился на свои большие руки. Он привык показывать, что играет второстепенную роль в их с Мирандой отношениях.
— Бабуля, лучше скажи, как там Юджина, — проворковала милая внучка.
— Я говорила с доктором Вебером, он не делает утешительных прогнозов. Линейный перелом черепа — с ним выживают редко. Если выживают, то человек становится инвалидом.
— Это печально, — Миранда удручённо покачала головой и отвлеклась на уникальный горный пейзаж.
— Погибнуть в таком красивом месте! Что может быть более романтичным! — Уилли восторженно воскликнул и притронулся к плечу Миранды.
— Фу, дурачок, — ласково рассердилась девушка, — ещё чего! Я не собираюсь гибнуть в этой замшелой деревушке.
— Уилли, видимо, имеет в виду не нас, а этого глупца Хью Барбера, — прошипела Лилиан Майер, — который слишком увлёкся нашей малышкой Юджиной. Вот что значит путать личное и деловое.
— Я говорил с комиссаром полиции Шварцбергом, они планируют закрыть дело Барбера, потому что явных доказательств его насильственной смерти не имеется. Сорвался с утёса, обычное дело для данной местности. Если ему до этого и нанесли удары по голове, то уже не установишь, кто и как. Комиссар сказал, что тело превратилось в сплошное месиво, ни одного целого ребра или кости.
— Фу, Уилли! — воскликнула Миранда, — избавь нас от таких подробностей!
— Что комиссару известно о подозрениях в отношении Юджины, о её поджоге виллы «Синий вереск»? — спросила Лилиан Майер.
— Насколько я понял — ничего, — спокойно ответил Уилли. — Юджина не была объявлена в международный розыск. О том, что она сбежала из Антверпена в Рамзау — никому в Антверпенской полиции не известно. Её искали только в Бельгии, даже в Мюнхен запрос не посылали.
— Потрясающая беспечность и халатность! — фыркнула Лилиан Майер. — Бедняга Барбер её чудом нашёл. И очень упростил нам задачу.
— Получается, что так, — утвердительно кивнул Линдт. — только не будем спешить говорить «спасибо» детективному агентству. Судя по всему, у них были свои планы на Юджину.
— Что ты имеешь в виду? — удивлённо спросила Миранда.
— Насколько я понял, Юджину нашел не только Барбер, но и Свенсон. Свенсон по какой-то причине не доверял Барберу и организовал самостоятельные поиски. Когда Юджина была обнаружена, то она скрылась вместе с Барбером и деньгами Бориса Казарина. Только далеко они не убежали, пытались перейти через перевал в горах, чтобы незаметно попасть в Рестен.
— Там они и свалились в пропасть? — спросила Лилиан.
— Да, говорят, что на снегу было не только много крови, но и около полумиллиона немецких марок, которые вывалились из разорванной сумки и летали по ветру.
— Бедный Борис Казарин, — усмехнулась Миранда.
— О, нашла кого жалеть! — возмутилась Лилиан, — это деньги не Бориса, а Юджины. От «Золотой бочки Вероны» прибыль шла на счета Бориса только для того, чтобы содержать Юджину, а Борис, судя по всему, любил деньги тратить сам.
— Сколько грязи, — скривила губы Миранда, — я больше не желаю слушать об этом! Достаточного того, что мы и так ежегодно теряли крупную сумму из-за недальновидности бабули.
При этом Миранда обернулась на Лилиан и выразительно посмотрела, как бы говоря: «Да-да, я о тебе говорю, о твоей недальновидности, которая вот к чему привела!»
— Тем не менее, Борис Казарин не отходит от Юджины, — усмехнулся Уилли. — комиссар говорит, что его инвалидное кресло и днём, и ночью рядом с её койкой.
— С Борисом надо разобраться, Уилли, — спокойно сказала Лилиан. — если Юджина поднимется на ноги — её будут судить в Бельгии. Если она останется инвалидом, которого даже в суд нельзя доставить, то мы определим её в хоспис. Буду считать, что это мой крест. Но возиться с этим старым дураком я совершенно не желаю. Пусть идёт на все четыре стороны! — Лилиан поджала губы.
— Я полагаю, что нянчиться с этим русским художником никто тут не намерен, — одобрительно кивнула Миранда, — пусть свою судьбу сам устраивает. В конце концов, и дом в Мюнхене, и счёта в банках должны быть возвращены в семью.
— Да, на улице он не останется, — успокоил Лилиан Майер Уилли, — я навёл справки по поводу домика в Рамзау. Он принадлежал некоему Соколовскому, который давно умер, но домиком пользовался Казарин. Вот, статус-кво будет сохранен.
— Наш Уилли очень добр, — Миранда протянула ладошку к жениху с переднего сиденья на заднее, и тот чмокнул сладко пахнущую девичью кожу.
Машина скоро подкатила к полицейскому управлению. Низенькое здание, видавшее виды, стоявшее без ремонта добрый десяток лет, было единственным в Рамзау зданием, с фасада которого облупилась краска. Внутри помещения стоял кислый запах. Миранда не захотела даже заходить вовнутрь, оставшись возле машины. Старуха Майер с будущим зятем решительно вошли в кабинет к комиссару Шварцбергу. Это был низенький полный человечек с большими красными руками, покрытыми жесткими рыжими волосами. Намечающаяся лысина украшала невыразительное лицо, мясистый пористый нос являл контраст с узкими губами. Комиссар встретил парочку неприветливо, показывая, что времени на общение у них мало.
— Вы будете забирать тело детектива Барбера? — осведомился он.
— Разумеется, нет, — отрезала Лилиан. — Хью Барбер не имеет никакого отношения к нашей семье.
— Что же мне прикажете с ним делать?
— Этого я не знаю, — продолжила Лилиан тоном, не терпящим возражений, — вы можете позвонить его матери, отцу, кому — то из родственников.
— Я звонил матери, у нее нет средств для того, чтобы приехать за телом или организовать перевозку. Отец его погиб давно.
— В конце концов, есть Свен Свенсон, его шеф, — подсказал Уилли Линд.
— Да, он был здесь. Выглядел очень расстроенным, опознал тело. Мы его допросили, всё запротоколировали. Но он тоже ссылается на отсутствие средств для перевозки тела. Ума не приложу, что делать.
— Вы оповестили консула, все-таки Барбер — гражданин Бельгии. — подсказал Уилдли.
— Ах, да! — комиссар даже выдохнул от неожиданно разрешившейся проблемы, — о консуле я и не подумал. У нас нечасто, знаете ли, такие ситуации.
— Разве у вас не бывает несчастных случаев с иностранными туристами? — удивилась Лилиан Майер.
— Хвала небесам, за последние пять лет ничего такого не было, — замахал на нее своими красными лапищами комиссар.
— Мы отвлеклись от цели нашего приезда, госпожа Майер, — подобострастно напомнил Уилли Линд.
Лилиан Майер уселась на жесткий стул напротив кресла комиссара и достала платочек из сумочки.
— Вы бы желали знать, как ваша внучка? — спросил комиссар, — сейчас я приглашу нашего детектива Ясмину Ленц. Она недавно работает в отделе, но она очень способная, поверьте.