Мед и брага льются, Шум летит на дальний юг
К турке и к венгерцу И ковшей славянских звук
Немцам не по сердцу!
Гой вы, цветики мои,
Цветики степные! Что глядите на меня,
Темно-голубые? И о чем грустите вы
В день веселый мая, Средь некошеной травы
Головой качая?
1840-е годы
* * *
Коль любить, так без рассудку, Коль грозить, так не на шутку, Коль ругнуть, так сгоряча, Коль рубнуть, так уж сплеча!
Коли спорить, так уж смело, Коль карать, так уж за дело, Коль простить, так всей душой, Коли пир, так пир горой!
x x x
Меня, во мраке и в пыли Досель влачившего оковы, Любови крылья вознесли В отчизну пламени и слова. И просветлел мой темный взор, И стал мне виден мир незримый, И слышит ухо с этих пор, Что для других неуловимо.
И с горней выси я сошел, Проникнут весь ее лучами, И на волнующийся дол Взираю новыми очами. И слышу я, как разговор Везде немолчный раздается, Как сердце каменное гор С любовью в темных недрах бьется, С любовью в тверди голубой Клубятся медленные тучи, И под древесною корой, Весною свежей и пахучей, С любовью в листья сок живой Струей подъемлется певучей. И вещим сердцем понял я, Что все рожденное от Слова, Лучи любви кругом лия, К нему вернуться жаждет снова; И жизни каждая струя, Любви покорная закону, Стремится силой бытия Неудержимо к божью лону; И всюду звук, и всюду свет, И всем мирам одно начало, И ничего в природе нет, Что бы любовью не дышало.
1851 или 1852 (?)
* * *
Милый друг, тебе не спится,
Душен комнат жар, Неотвязчивый кружится
Над тобой комар.
Подойди сюда, к окошку,
Все кругом молчит, За оградою дорожку
Месяц серебрит.
Не скрыпят в сенях ступени,
И в саду темно, Чуть заметно в полутени
Дальнее гумно.
Встань, приют тебя со мною
Там спокойный ждет; Сторож там, звеня доскою,
Мимо не пройдет.
1840-е годы
x x x
Мне в душу, полную ничтожной суеты, Как бурный вихорь, страсть ворвалася нежданно, С налета смяла в ней нарядные цветы И разметала сад, тщеславием убранный.
Условий мелкий сор крутящимся столбом Из мысли унесла живительная сила И током теплых слез, как благостным дождем, Опустошенную мне душу оросила.
И над обломками безмолвен я стою, И, трепетом еще неведомым объятый, Воскреснувшего дня пью свежую струю И грома дальнего внимаю перекаты...
1851 или 1852 (?)
x x x
Не ветер, вея с высоты, Листов коснулся ночью лунной; Моей души коснулась ты Она тревожна, как листы, Она, как гусли, многострунна. Житейский вихрь ее терзал И сокрушительным набегом, Свистя и воя, струны рвал И заносил холодным снегом. Твоя же речь ласкает слух, Твое легко прикосновенье, Как от цветов летящий пух, Как майской ночи дуновенье...
1851 или 1852 (?)
x x x
Ой стоги, стоги, На лугу широком! Вас не перечесть, Не окинуть оком!
Ой стоги, стоги, В зеленом болоте, Стоя на часах, Что вы стережете?
"Добрый человек, Были мы цветами,Покосили нас Острыми косами!
Раскидали нас Посредине луга, Раскидали врозь, Дале друг от друга!
От лихих гостей Нет нам обороны, На главах у нас Черные вороны!
На главах у нас, Затмевая звезды, Галок стая вьет Поганые гнезда!
Ой орел, орел, Наш отец далекий, Опустися к нам, Грозный, светлоокий!
Ой орел, орел, Внемли нашим стонам, Доле нас срамить Не давай воронам!
Накажи скорей Их высокомерье, С неба в них ударь, Чтоб летели перья,
Чтоб летели врозь, Чтоб в степи широкой Ветер их разнес Далеко, далеко!"