Через день, собрав в рюкзак все свои немногочисленные шмотки, я отправился в неизвестность. Грузовик забрал меня у КПП, сделав ради меня круг через весь город.
Провожать меня никто не стал. С позавчерашнего дня парни были молчаливы и переговаривались только между собой. Так, чтобы я не мог расслышать их диалога. Перед сном лишь пожелали "пера из жопы птицы, для лёгкого полета".
В машине сидели ещё пятеро без отличительных знаков на форме. Они молчаливо и сосредоточенно смотрели себе под ноги. Гробовая тишина резала слух. Из кабины не доносилось даже звука радио.
Впервые со дня принятия решения, я начал понимать, в какую задницу ввязался. Но отступать было уже поздно.
Мы ехали чуть больше двух суток, останавливаясь только по нужде. По началу все шло как по маслу. Нас, хоть и с явной неохотой, пропускали на каждом охранном пункте. Но уже на подъезде к точке нашей локации, начались помехи.
Вооруженные бойцы с недружественной стороны попросили всех на выход. Долго и муторно проверяли документы, досконально изучая цель нашего прибытия. Спустя три часа нервотрёпки нам наконец дали отрицательный ответ.
Матерясь на чем стоит свет, наши старшие загрузили нас обратно и тронулись назад. Проехали с два десятка километров и свернули в поле. Водитель высадил нас в неприметном местечке и поехал дальше.
— Ну все, бойцы. Дальше пешочком. К утру, даст бог, будем на месте, — известил тот, что остался за старшего. Кем он был в действительности — так и осталось загадкой. Для себя я окрестил его "Старшиной". Слишком уж был он похож на Сколобова.
Мы молча двинулись за ним через поле к чаще. Полуденное солнце слепило глаза, холод пробирал до костей. И вновь эта мертвая тишина.
Чаща сменилась занесенной снегом дорогой. Дорога сменилась селом.
Ни единой души. Полуразрушенные дома с выгоревшим нутром.
— Такие дела, бойцы, — тихо обронил старшина.
После села густой подлесок. Мы держались ближе к северу. Там, по его словам, было спокойнее. Частые насаждения скрывали собою все в радиусе около ста метров. Солнце сюда практически не пробивалось. Сухие ветки, которые строго-настрого приказали не обламывать, нещадно лупили по рукам и лицу.
Спустя минут пять, может десять, неподалеку послышалась канонада взрывов. Старшина поднял руку. Мы замерли, быстро спустив автоматы с плеча.
Через минуту все стихло. Не подавая голоса, он махнул вправо и двинулся сам в указанном направлении, умело выбирая оголённые участки земли. Стараясь избегать лишнего шума, добрались до речки. За ней, на сколько было видно, только густы ели.
— Дальше пойдем через лес, — шепотом известил мужик, шагнув в воду с автоматом наизготове. Я замыкал наше шествие, держа оружие при себе и оглядываясь по сторонам. Уже ближе к берегу речка неожиданно углубилась. Один из бойцов, не удержав равновесия на скользком дне, ухнул с головой под воду. Остальные тут же выставили свои АК, ожидая облавы. Её не последовало.
Парень благополучно выбрался на сушу, отбивая зубами чечётку. Переоделся в полевую форму, глотнул из фляжки старшины и мы поплелись дальше.
Уже в следующей деревне из этой фляжки глотнули все.
— Зачистка, мать его, — гробовым голосом известил старшина, глядя вместе с нами на два трупа возле первого же дома. Старик и молоденькая девушка. — Уходим, бойцы. Не чисто это все.
____________________________________
Во втором часу ночи мы наконец выбрались к месту нашего дальнейшего пребывания. Чуть дальше от патрулируемого блокпоста высился серый барак — временная база "наших".
Наше появление не вызвало абсолютно никаких эмоций у присутствующих внутри.
— Мы вас ждали ещё вчера, — обронил один из мужчин. По отсутствующим знакам отличия распознать его должность не представлялось возможным. Но мы все равно вытянулись по струнке, приставив пальцы к головным уборам.
— Здравия желаю, — хором отчеканили из последних сил. На нас лишь снисходительно махнули рукой.
— Через КПП путь отрезали. Пришлось идти в обход, — ответил наш старшина, стянув головной убор и пройдясь по волосам ладонью. То, как панибратски он вел себя с этим мужчиной, давало право предположить, что тот был либо должностью ниже, либо они были с ним в одних должностях.
— И что там в обходе?
— Никого.
— А объявляли временное перемирие. Уроды. — Сделав от души последнюю затяжку, мужик впечатал окурок в банку из-под консервов.
— Вы ещё здесь? — Недовольно глянул на нас старшина. — В душ и по койкам. Утром в наряд!
— Есть!
Наскоро обмывшись и перекусив в столовой, мы вошли в казарму. Вялое оживление в ней действовало умиротворяюще. После долгой дороги без привалов, ноги уже начинали подкашиваться.
— А вот и пополнение, — бросил излишне знакомый голос из дальнего угла. Сфокусировав взгляд, увидел там старшего брата Малого — Антона. — Твою мать, — обронил он сквозь зубы, заметив меня. Но больше ничем не выдал того, что знакомы.
— Проходите, бойцы, — бросил один из служивых. Выглядел он старше других. На вид, лет тридцать. Но в таких условиях внешность не показатель. И двадцатилетний после года в таком месте может заметно постареть. Однако, то как на него косились остальные, выдавало в нем лидерское начало. — Сепуха, — представился он.
— Повитуха, — передразнил Антон, хлопнув того по плечу.
— Не наглей, Морж. Не порть мою репутацию.
— Арка… — начал было один из ребят, прибывших вместе со мной, но Сепуха его оборвал:
— Не знакомимся, бойцы. Не те обстоятельства. Сегодня друзья — завтра враги. Кто его знает, как карта ляжет. Отдохните с дороги. Возле Сёмыча койки свободны. Других, извините, нет. Придется потерпеть.
Услышав знакомое имя, мой взгляд заметался в поисках его обладателя.
— Там он, — кивнул Антон на угол, из которого сам недавно подал голос. — Эй, служивый. Пополнение прибыло. Не пугай зелень, сделай милость.
Он никак не отреагировал на его слова, продолжив пялиться в одну точку.
— Что с ним? — Спросил один из прибывших со мною.
— Контузия. Недалеко от блокпоста нашли. Хрен его знает, как сюда добрался. Их группа в сотне километров от нас в засаду попала, — проговорил Сепуха, обернувшись. — Уже неделю как овощ лежит. По ночам, правда, орет. Не пугайтесь.
— Здорово, Сёмыч.
Мертвый взгляд забегал по потолку. Голова медленными рывками повернулась в мою сторону.
— Смотрите, овощ ожил.
— Ты пришёл, — вытолкнул с хрипом из глотки. С нашей встречи в поезде он не сильно изменился. Разве что лицо было исполосованно свежими рваными ранами.
— Пришёл.
— А их опять всех положили.
— Зовут?
— Эти не зовут.
— Значит, отмучились, — ответил я, игнорируя непонимающие взгляды остальных.
— Ты понимаешь, — прошептал Сёмыч, едва разлепив губы. В уголках пустых глаз скопились слезы. — Они — нет. Будущие трупы. Все. Ты останешься. Останешься. Не привыкай. Не будут звать.
— Поспи, Сёмыч. — Я сжал его подрагивающую ладонь без одного пальца. Не говоря ни слова, он медленно закрыл глаза. Слезы скатились вниз, дыхание стало ровным.
— Отдыхайте, бойцы, — прочистив горло бросил Сепуха и отвел от нас взгляд. — Время не резиновое.