Лишь острейшего чувства последний глоток,
Чтоб не волей судьбы, а по собственной воле
Грудью наземь упасть, обратясь на восток.
***
В родных краях он больше не живет,
Жизнь развернул судьбы нелегкий ворот,
И не один с тех пор уж минул год,
Как выселен он был в далекий город.
Но почему-то каждою весной
Его все тянет в ту деревню в зоне,
Где сад отцовский и где дом родной,
И где калина у реки в поклоне.
Он понимает, что нельзя туда,
Но каждый год берет билет и едет
В места, где прожил лучшие года
Среди друзей и родичей-соседей.
А там, беды не зная, сад цветет,
Себя цветеньем яростным врачуя,
И аист по-над крышами плывет,
Опасности и горести не чуя.
А он глядит за поворот реки,
Как будто ловит там былого звуки,
И слез не отирает со щеки,
И ветви пожимает, словно руки.
***
Ублажил я и тела потребы,
И желаний заветную даль,
Вроде, вдосталь и зрелищ, и хлеба,
Но на сердце крутая печаль.
Все ворчу я, как злая старуха,
Память старых обид бередя.
На душе, словно в засуху, сухо,
Жду удачи, как в спеку дождя.
Но не той, равнозначной успеху,
Что богатство и славу несет.
Жду душе своей радость-утеху,
Что послаще, чем сотовый мед.
Чтобы ей развернуться пошире
И, покинув усталую грудь,
Захлебнуться в искрящемся вире
И в глубинах его утонуть.
***
Настало время хоронить
Тела надежд и ожиданий
И напрочь рвать витую нить
Увы, несбывшихся желаний.
Настало время всех прощать,
Мирясь со злым и глупым светом,
Гнев справедливый укрощать,