Когда они приобщились
Тот день да пребудет славным!
К святой католической вере.
Такие ж, как я, и подавно:
Ведь мы - королевской крови".
"Арабской крови", - сказал он.
"Так что ж, она королевской
Поэтому быть перестала?"
Ответил я. Шпаги у входа
Оставили мы, и остались
Нам только слова, и, конечно,
В наш спор другие вмешались.
Нет хуже оружья, чем слово,
Без шпаг надо быть немыми:
Ведь рану вылечить легче,
Чем смыть оскорбленье с имени.
Быть может, задев его гордость,
Сказал я лишнее в споре.
В ответ (дрожу, вспоминая!)
Схватил он (о горе мне, горе!)
И вырвал из рук моих посох,
И... Нет, продолженья не ждите!
Рассказ о событье порою
Больней, чем само событье.
Я был оскорблен, защищая,
Я был поруган, вступаясь,
За вас я вступился, - обида
Поэтому всех оскорбляет.
А сына нет у меня,
Чтоб смыть с седин оскорбленье.
Есть дочь, но дочь - это больше
Волненья, чем утешенья.
Мориски храбрые! Вы
Живая Африки память,
А ныне хотят христиане
Вас сделать своими рабами.
Но вся Альпухарра - наша:
И эти гордые горы,
И эти поля, долины,
Цветущих растений море,
В котором селенья, как будто
Гребцами полные челны
(Одно и зовется Галерой),
Плывут по серебряным волнам.
Возьмем провиант и оружье
И все уйдем в Альпухарру!
Из рода Абенумейя
Прославленный род и старый!
Вождя изберите и станьте