— Да пошёл ты, — беззлобно бросил Ким.
Он уронил сумку Касьяна на пол.
— Удачи, — сказал он напоследок и, повернувшись, направился к лестнице.
Касьян сверлил его спину свирепым взглядом, пока тот не скрылся за дверью на лестницу. Каменев опустил взгляд на свою сумку. Неловко присел, взял её одной рукой. Он шикнул от боли, извернувшейся в нижней части спины. Морщась, выпрямился, удерживая ручку сумки в руке. Мысленно осыпая брата ругательствами, Касьян подошел к двери своей квартиры. Достал ключи, дрожащей рукой вставил ключ в замочную скважину.
Это ему удалось далеко не сразу. Касьян два раза повернул ключ, услышал характерный звук открывшегося замка. Справляться одной рукой было крайне неудобно. Но Касьяну помогала злость на брата, злость на себя и злость на Платона Плансона.
Если бы он тогда не упрямился и согласился бы продать чертовы снимки, он, Касьян, не попал бы ни в какую аварию и не был бы вынужден мучаться с одной рукой!
Каменев открыл дверь в квартиру. Оттуда на него выползла застоявшаяся тишина и водянистый сумрак. Жалюзи на окнах были плотно закрыты. Коридор и комнаты наполнялись густым полумраком. Но не смотря на загустевшие в его квартире сумерки, Касьян прекрасно разглядел хаос бардака.
В коридоре и в большой комнате валялась перевернутая мебель, выпотрошенные из шкафов вещи, книги, провода, журналы, статуэтки, элементы декора и несколько фото-картин с треснувшими рамками.
Касьян несколько мгновений стоял на пороге и с обескураженным видом ошарашенно взирал на учиненный беспорядок.
Войдя в коридор, он бросил сумку на пол, дрожащей правой рукой нащупал выключатель. Зажегся свет.
У Касьяна в горле застряло дыхание. Судорожно задрожали губы, он вжался в дверной косяк. Грозным барабаном застучало сердцебиение. Касьян выдохнул так, словно кто-то с силой внезапно надавил на его грудь, выдавливая весь воздух до остатков. Он выдохнул и замер не в силах втянуть в себя ни грамма воздуха.
В коридоре, прихожей и в зале его квартиры все было буквально перевёрнуто вверх дном! Было разбито и разрушено все, что только можно было сломать.
Осколками в руинах шкафа лежало зеркало из прихожей. Рядом валялась разбитая люстра и расколотая, раздавленная в щепки трубка домашнего телефона. Грудой хлама лежали разломанные полки. Бесформенной кучей рядом валялись вещи, что стояли на них. Изрезаны подушки, выломана дверь ванной и на куски разбита сама ванна и раковина. Чем-то острым исцарапаны и изрезаны флизелиновые обои и буквально разрублены на куски все его ботинки. Некоторые из них были ручной работы, от лучших английских мастеров.
Но самое ужасное было не это. Над всем этим опустошительным разрушением между дверей и стен повисли десятки гирлянд с черно-белыми бумажными человечками.
Ноги Касьяна подкосились, он сполз по стене на пол, прижал к груди сломанную руку. Он задрожал, забился в лихорадке ужаса не в силах издать и звука. В таком состоянии его обнаружил Ким, вернувшийся, чтобы извиниться и помириться.
ЛУКЬЯН КУРБАТОВ
Среда, 12 август. Четырьмя этажами выше, над квартирой Касьяна в это же время…
Дверь квартиры распахнулась, стукнулась ручкой о стену. Истово целующиеся мужчина и женщина ввалились внутрь. Лукьян ногой толкнул дверь, та захлопнулась.
Девушка в его объятиях захихикала. Они жадно, горячо и пылко целовали друга. Так, словно ничего больше на свете не желали, как напиться друг другом.
Лукьян подхватил девушку на руки, прислонил к стене. Она сплела ноги у него за спиной. Игриво промычала, запрокинула голову, подставляя шею для поцелуев. Он впился губами в нежную кожу её шеи. Не отрываясь друг от друга, они вошли в спальню, он уронил её на кровать. Она упала на широкую кровать, её тело чуть подпрыгнуло на ней. Лукьян поспешно снимал с себя одежду.
Девушка, призывно улыбаясь, не сводя с него взгляда, двумя руками приспустила с плеч лямки лёгкого платья.
— Иди сюда… — возбужденно прорычал голый по пояс Лукьян.
Он нетерпеливо содрал с девушки платье. Они до полного изнеможения страстно сгорали на кровати. Лукьян брал девушку властно, даже грубо. Он подчинял её, овладевал ею, покорял… Она была его и только для него.
Это длилось долго. Долго и много. И все же недостаточно… Когда они вдоволь насладились друг другом, Лукьян налил им по бокалу вина и один отдал обнаженной девушке, когда та вернулась из душа.
— Слушай, — улыбнулась она, взяв бокал, — а почему ты привез меня именно сюда? В эту квартиру?..
— О, — усмехнулся Курбатов, — здесь мне особенно приятно и хорошо. Это связанно с прошлым.
Он лукаво усмехнулся и отпил из бокала.
— Расскажи, — попросила девушка, игриво склоняя голову к плечу и касаясь губами края бокала.
— Да так… Я снял эту квартиру для встреч с одной женщиной, — начал рассказывать Лукьян. — Я любил её очень давно, ещё когда мы оба учились на журфаке… Но она в свое время предпочла мне одного неудачника.
— Почему он неудачник? — хихикнула девушка.
— Потому что он до сих пор мой подчиненный, — презрительно фыркнул Лукьян. — Но журналист он хороший… Это я должен признать.
— М-м… — кивнула девушка. — А что с той женщиной? С которой ты встречался.
— Она теперь моя жена, — ухмыльнулся Лукьян.
Девушка усмехнулась.
— И теперь ты встречаешься здесь со мной.
— Ну, она то теперь никуда от меня не денется… — проговорил Курбатов.
— А меня ты боишься потерять, значит? — девушка заулыбалась шире.
Нет, подумал Лукьян глядя на её накрашенные губы, таких, как ты, у меня было и будет ещё очень много.
Но в слух он проворковал:
— Конечно, котенок. Любой бы боялся потерять такую, как ты. Это всё равно, что потерять драгоценный шедевр, существующий в единственном экземпляре.
— О-о… — проговорила она и подобралась к нему ближе, — так я для тебя шедевр?
Он усмехнулся, отпил из бокала.
— Ещё какой, — идеально солгал Лукьян.
Много позже, после очередного всплеска неудержимой страсти, когда его пассия заснула, Курбатов открыл балкон и вышел туда с чашкой горячего шоколада. Он любил вечером, стоя на балконе, глядя на огни города и наблюдая поздний закат, выпить чашку шоколада с плавающим внутри зефиром.
Темнело сиреневое небо, солнце тускнело за горизонтом. Огромный мегаполис стремительно наряжался мириадами огней.
Москва, по мнению Лукьяна, город, который ночью буквально состоит из миллиардного созвездия огней. Это город, в котором каждую ночь свое «Дива́ли»*
(*Дивали-праздник огней в Индии).
Лукьян отпил из чашки. Впереди, через две улицы от дома, где он снимал квартиру на красивом застекленном здании концертного холла зажглась яркая вывеска. Ярко-золотистые слова сияли над шоссе звучным словом: «ПИРАМИДА».
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ