— Чего ты ждешь? Удаляй! — нервно проговорил Марк.
Ким молча выделил мышкой все фотографии и нажал «DELETE».
Лунин оглянулся на спящего Касьяна.
— Когда-нибудь память к нему вернется…
— Не каркай! — отрезал Ким и тоже посмотрел на брата. — Всё будет нормально.
Он с легкой издевкой похлопал спящего брата по колену.
— Но если всё же он вспомнит, — волновался Марк.
— Что ты предлагаешь, Марк? — с подозрением спросил Ким.
— Ну-у… может, — Лунин вздохнул. — Слушай, я понимаю, твой брат, но…
— Мой брат, Марк, — вздохнул Ким, — остался в сгорающем здании клуба… Ты помнишь какими словами он обозвал меня? А тебя? Помнишь? Помнишь кем он нас назвал?.. Это же он нас всех сдал.
Ким усмехнулся.
— Хренов борец за справедливость… Заложил меня, родного брата, обозвал алчным ублюдком и прилюдно, при всех отрекся… Думаешь, я должен был забыть и простить такое?.. Не-ет…
— Тогда может… — Марк вздохнул, — Ну может… Черт возьми, Ким если он вспомнит и заговорит!..
— За столько лет не вспомнил, — пожал плечами Ким.
— Да, но Шамов тогда сказал…
— Что его ретроградная амнезия может внезапно прекратиться, и есть шансы, что он вспомнит…
— И что тогда? — волновался Лунин.
— Что ты, черт возьми, предлагаешь? — Ким пальцами разгладил пластырь на носу. — Усыпить его насовсем? Да?
— Н-но… — Лунин развел в стороны дрожащие руки. — Ким… Если… если он вдруг все-таки…
— Лукьян запретил его трогать, — категорично ответил Ким. — Он ему нужен. И его можно понять. Касьян хороший журналист. И мы молодцы, что постарались ради него…
— Я думал, сегодня мы старались, чтобы найти и уничтожить фотографии, с помощью которых этот червяк Курбатов нас всех шантажирует!
Ким оглянулся на ноутбук.
— Да, но, боюсь, это не всё. Не верю, чтобы Лукьян, при его-то осторожности доверил хранение компромата на нас этому бздуну Плансону.
— Думаешь, у него есть ещё? — боязливо спросил Марк.
— Уверен, — вздохнул Ким. — Ладно, пошли. Оставим нашу будущую звезду журналистики отдыхать перед грядущим триумфом. Кстати, не забудь ему напомнить, что он обещал взять тебя в соавторы статьи.
Но Марк лишь вздохнул. Он бы всё-таки предпочел избавиться от своих страхов.
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Пятница, 14 августа.
Плансон вел себя донельзя уверенно. Сидел перед столом один в допросной и глазел по сторонам. Он то и дело усмехался каким-то своим мыслям, чесал одной рукой другую, расправлял плечи и разминал шею.
— Что он делает? — поморщился Николай Домбровский.
Они со Стасом уже несколько минут наблюдали за Платоном через зеркало Гезелла.
— Пытается показать свою уверенность, — ответил Стас, с прищуром наблюдая за Плансоном. — Он что-то ещё рассказал по поводу ночи, когда фотографировал пожар в альпинистском клубе?
— Нет, — уныло ответил Домбровский. — На все вопросы об этой ночи он теперь только скалится, ухмыляется и требует, чтобы на допросе присутствовал его адвокат.
— И нам придется удовлетворить его требования, — вздохнул Стас.
— Серьёзно? — спрятав руки в карманах джинсов, спросил Николай.
— Да, Коль. Lege ius est, — Корнилов усмехнулся.
— Ага, — фыркнул Коля. — Только иногда и даже частенько этот самый закон работает против истинного правосудия.
— Да ничего, — пожал плечами Стас, — у нас против него и улики, и доказательство изнасилования несовершеннолетней. На захочет говорить — сядет. И я уж лично постараюсь сделать всё, чтобы в Крестах узнали, по какой статье он к ним попал.
— М-да, — злорадно хмыкнул Коля, — насильников там любят. Во всех смыслах…
— Ладно, пошли. Нам теперь нужно во что бы то ни стало достать Ильгиза Кастамарова.
Они вышли в коридор, направились в свой кабинет.
— А если у Кастамарова тоже нет тех фотографий? — спросил Коля.
— Во-первых, у нас все ещё остается Плансон, — ответил Стас. — И я думаю, после недели в Крестах он сам попросит встречи и запоёт, как соловей.
— Если урки ему язык не вырвут, — заметил Коля.
— Тогда напишет, — безжалостно ответил Стас.
Единственные, к кому Стас, Коля, Сеня, да и вообще все остальные сотрудники УГРО испытывали большее омерзение, чем к серийным убийцам и государственным предателям, так это к насильникам.
И уж тем более к насильникам-педофилам …
Стас искренне полагал, что человекоподобное существо, которое не в состоянии контролировать свои основные инстинкты и извращенную похоть, кроме отвращения и презрения ничего более не заслуживает. И он знал, что Аспирин, Домбровский, Арцеулов и многие другие полностью разделяют его точку зрения. Насильники любого вида такие же нелюди, как и убийцы. Ничтожные, мерзкие, жалкие и трусливые существа.
В своем кабинете Стас и Коля достали всю информацию, которую им сейчас удалось собрать на Ильгиза Кастамарова.