Кто-то придал телам вид жуткой пародии на бумажные гирлянды с человечками. Такие были найдены в доме семьи Вербиных.
Затем я увидела девушку. Ей единственной удалось выжить.
Её нашел какой-то полицейский, что первым прибыл на место убийства. Сейчас она в больнице и она словно пребывает в перманентном сне. Во сне, в котором ей приходиться переживать нечто кошмарное. Во сне, из которого она не может выбраться.
Воспоминание исчезло. Я опустила взгляд на свою руку. Стас держал мою ладонь и сочувственно глядел на меня.
— В следующий раз, — сказал он мягко, с толикой грусти, — когда захочешь увидеть мои воспоминания, лучше всё же сначала спросить, Ника.
— Прости, — я покачала головой. — Кто эта девушка? Которая сейчас в больнице? Что с ней такое? Я не все поняла из твоего воспоминания…
— Ничего, — Стас бросил взгляд в боковое зеркало и развернул машину. — Пристегнись. Приедем, всё увидишь своими глазами.
Я не стала задавать лишних вопросов. Но я испытала неприятное чувство прокрадывающегося в сознание мрачного отчаяния.
Стас, я это знала, не стал бы по пустякам так быстро просить моей помощи. И то, что он так немногословен, говорит о тяжести и серьёзности проблемы, с которой он столкнулся. А в этом мире не так много проблем, как мне кажется, которые Станислав Корнилов не в состоянии решить.
Про Гудкову я пока решила ничего не говорить. Мы ехали на огромной скорости. Стас заметно торопился, он всё время кого-то обгонял. Я то и дело украдкой поглядывала на него. Стас смотрел на дорогу. В его сосредоточенном взгляде затаилось тягостное раздумье. Рот чуть скривился не то скептически, не то презрительно.
Мы вновь обогнали едущий впереди автомобиль. Меня постоянно вжимало в сидение. Во мне крепли и росли хаотичные переживания.
Что там с той девушкой? О чем так серьезно размышляет Стас? Как нам остановить Монохромного человека? Где дальше искать его следы? Когда рассказать Стасу о Гудковой? Что там сейчас обо мне думает Лера? Как там Мирон…
Корнилов резко затормозил у стен больницы. Через несколько минут мы уже входили в палату некой Таисии Фёдоровой, которую мне представил Стас.
— Вот она, — Корнилов кивнул на девушку.
Я осторожно приблизилась к ней. Девушка как будто действительно спала. Она морщила лоб, стонала, всхлипывала и что-то беспокойно бормотала.
— Врачи не знают, что с ней, — Стас неспешно прошелся вдоль кровати Таисии. — Говорят, что с таким сталкиваются впервые.
Я оглянулась, внимательно посмотрела в глаза Стасу. Я поняла, что он хотел сказать. Возможно, Таисия стала жертвой чего-то, с чем ни медицина, ни какая-либо другая наука ещё не сталкивались.
Проще говоря, здесь задействовано что-то, выходящее за границы естественного.
— Ты можешь помочь ей? — спросил Стас.
Я услышала тлеющую надежду в его голосе. Надежду и просьбу.
Я кивнула.
— Я постараюсь.
Я не была уверена. Но… Почему-то чувствовала, что правда могу что-то сделать. Я подумала о тех льдах, что появились в воде. И о тех звездах с луной, что неожиданно засияли тогда в ночном небосводе.
Это придало мне уверенности. Я вдруг поняла, что никогда толком не пробовала выйти за границы того, что умею. От этой проскользнувшей в разум мысли по коже спины побежала взволнованная дрожь.
Я ведь и, правда, не знаю толком, что я могу… Я осторожно присела на край кровати возле Таисии. Девушка вдруг застонала, чуть выгнулась, зажмурила глаза. Я увидела, как она страдальчески сцепила зубы и скомкала в кулаках простыню.
— Ей становится хуже, — Стас опёрся руками о бортик кровати.
В голосе слышалась злая горечь. Корнилов злился и опасался тех случаев, когда не знал, как и чем помочь. Что делать. Что предпринять. И он такой не один.
Я вздохнула. Осторожно коснулась руки девушки. Она всё ещё, дрожащими кулаками, судорожно комкала простыню под собой.
Кожа на лбу Таисии увлажнилась и тускло блестела. Её губы что-то бессвязно шептали. Я чуть наклонилась вперёд, прислушалась.
— Он идёт за мной… Он идёт за мной… Он идёт за мной… — едва слышно, как шорох, звучал слабый шепот из уст девушки.
Я взяла её за запястье. Осторожно погладила. Нервно дрожащий кулак девушки начал слабеть. Когда её рука безвольно упала на простыню, я осторожно взяла её в свои ладони. Я попыталась увидеть её воспоминание. Я каким-то необъяснимым чувством ощущала, что могу проникнуть в её сознание, узнать, что происходит в её разуме узнать, что она сейчас видит и переживает.
По мышцам спины, по позвонкам скатилось давящее, сжимающее напряжение. Я почувствовала легкое головокружение. Мир вокруг поплыл, смазался, растаял.
Тьма. Густая, беспросветная чернильно-черная тьма. Я стою в этой темноте или лежу. Кажется, я могла двигаться, могла двигать руками и головой. Но куда бы я не взглянула, кругом был только мрак.
Вязкий, плотный неприступный мрак. Где я? Что это за воспоминание такое? Что за… Как мне разогнать эту темноту?! Как разогнать этот мрак?! Мне нужен свет… Где мне найти его? Где взять свет, чтобы справиться с этой зловещей и злой темнотой?!
Что-то вспыхнуло и засияло легким, лучистым серебристо-белым светом. Я с удивлением взглянула на свои ладони.
От них исходил чуть мерцающий, сияющий, чистый свет.
Он становился ярче. Он креп в моих руках и отгонял мрак вокруг меня.
Темнота не желала отступать. Я слышала, как она злобно шипит и шепчет отползая в стороны. Темнота ненавидела свет. Мой свет. И меня лично. Темнота жаждала, чтобы мы, я и свет, убрались отсюда как можно дальше.
Свет в моих руках вдруг взорвался яркой вспышкой. Я отшатнулась назад, зажмурила глаза. Но этот свет не вызывал рези в глазах, не причинял того неприятного чувства, которое обычно возникает, если в темной комнате вдруг зажечь яркий свет. Этот свет был мягким, лучистым, чистым и… другим. Источником этого света было что-то другое. Совсем не то, чем обычно пользуются люди. Источник этого света исходил… Господи, он как будто…
Я задохнулась от робких переживаний, оглядев себя с ног до головы. Серебристый, звездный свет исходил от меня самой!
Я и была этим светом. Я и есть тот источник света, которого так боится эта живая, злая и мерзкая тьма. Тьма чужого и наполненного убийственной, ненавистной злобой сумасшедшего сознания.
Тьма убийцы.
Я осторожно вытянула руку вперёд. Меня пробрала волнующая, легкая дрожь. Я увидела, как тьма испуганно шарахнулась в сторону от моей руки. Мои губы тронула победная улыбка.
Я несмело ступила вперёд. Темнота злобно шипела, рычала, злилась и скалилась в бессильной ярости, но отступала, пугливо таяла и расползалась прочь от света.
Я сделала ещё один шаг вперёд. Огляделась.
В рассеивающемся сумраке я увидела, что нахожусь в какой-то комнате. Меня почти не удивило, что всё здесь, конечно же, чёрно-белое. Вся комната погружена в серо-черно-белую градацию сумеречных оттенков. Здесь в этой комнате всё было довольно старым. Старые обои и старинная резная мебель. Но на стене вон висят современные карты, на них я увидела фотографии гор, людей… Это альпинисты.
Меня переполнило волнующее оживление! Это те самые альпинисты! Я узнаю их! Вербин… Гудков… Каменев… А вот и Марк Лунин… А вот Лукьян… И ещё какие-то незнакомые лица. Они все здесь. Как давно это было…
Фотки были прикреплены к картам разноцветными кнопками.
Я подступила ближе. Внимательно всмотрелась в них. И на моих глазах снимки внезапно начали чернеть и сворачиваться.