— Неплохая тачка. А как насчёт возможности в будущем приобрести себе Порше девятьсот одиннадцатый? Что скажете? Разве этот автомобиль не более достоин вашей персоны?
— Меня вполне устраивает мой, — не оглядываясь на Касьяна, ответил фотограф.
Ветер играл его волосами и подкидывал капюшон его черной худи.
— Так! Инга! Встань вон там… Нет, вон туда… Да… Теперь присядь… — прокричал Плансон.
Ему приходилось надрываться, чтобы перекрикивать заунывный, возрастающий вой ветра.
Касьян перехватил зонтик двумя руками и чуть наклонил его — ветер норовил вырвать зонт из рук или выломать спицы.
— Но ведь куда приятнее рассекать на дорогом спорткаре, чем на среднестатистическом седане.
— Во-первых, Mercedes S-63 отнюдь не среднестатистический автомобиль, — ответил фотограф. — А во-вторых, у меня кабриолет.
— Тем более! — с фальшивым восторгом воскликнул Касьян. — Значит, у вас есть желание приобрести себе более стоящий кабриолет! А за те деньги, что предлагает мое издание, вы сможете позволить себе более чем респектабельную машину! Или… Или вы сможете даже купить себе яхту…
— У меня есть.
— Ну, тогда дом…
— У меня две квартиры в Москве, — вздохнул Платон. — Одна из них в «Moscow-city», а жить в частном доме я никогда не мечтал и не понимаю тех, кто в них живёт.
Касьян качнул головой.
— Слушайте, господин Плансон, подумайте, ведь сумма в триста…
Тут Платон резко развернулся и подскочил к Касьяну, тот не успел среагировать. Плансон с решительным, свирепым лицом, схватил журналиста за ворот пиджака, встряхнул и притянул к себе.
Касьян замер, глядя в испепеляющие зеленые глаза Платона.
— Слушай ты, падальщик червивый! — процедил он, — Садись в свою тележку, взятую в кредит, и ***дуй на хрен отсюда, пока цел! Понял?!
Он с силой оттолкнул Касьяна от себя.
Каменев позорно вскрикнул, нелепо замахал руками, пытаясь удержать равновесие. Зонт выпал из его рук, и сам Каменев тоже почти плашмя рухнул на мокрую, размытую дождём почву.
Сидя в грязи, он с ужасом оглядел свой перепачканный костюм, затем с перекошенным от омерзения и страха лицом негодующе уставился на Платона.
Плансон нависал над распластавшимся в грязи Каменевым.
***
Кровь не желала останавливаться. Нос распух и наливался болезненной тяжестью.
Каменев убрал пакет со льдом, посмотрел на себя в зеркало и выразительно выругался. Его кровоточащий нос раза в два увеличился в размерах и покраснел.
— Психопат конченый! — с негодованием воскликнул журналист. — Чуть что — сразу кулаки в ход пускать! Дикарь с камерой! Бездарность с раздутым самомнением и повадками питекантропа!
Его автомобиль стоял на окраине Москвы возле первой приличной аптеки, которая попалась Касьяну.
Каменев вздохнул, отпил купленной газировки, посмотрел в окно. Ему уже нужно было возвращаться в офис, где его ждут с обещанными фотографиями.
Каменев проклинал свою самоуверенность, болтливость и заносчивость. Зачем он всем похвалялся, что скоро напишет разоблачительную статью с убийственным материалом и фотографиями? Зачем? Столько разговоров было! Теперь все с нетерпением ждут… Причем, как друзья, так и враги. Первые, возможно, чтобы порадоваться, вторые, чтобы поскорее обгадить и раскритиковать.
Каменев представил, каким посмешищем он предстанет, когда выяснится, что никаких снимков у него нет и, скорее всего, не будет.
А всё из-за того, что он счёл получение информации о наличии такого рода снимков половиной успеха. Он действительно проделал огромную работу, чтобы узнать о существовании этих фотоснимков. И судя по тому, как внезапно быстро разозлился Платон Плансон, фотки всё-таки реально существуют. Теперь уж Касьян в этом не сомневался.
Но беда в том, что подкупить Плансона явно не удастся. И вот этого Касьян никак предусмотреть не мог! Шутка ли! Он взял у редакторов и спонсоров журнала триста тысяч евро именно на то, чтобы заплатить Плансону и получить эти треклятые снимки! А ведь они необходимы, без них никак! Благодаря болтовне Каменева его статьёй заинтересовались ещё и политические обозреватели, блогеры, депутаты и даже несколько тв-шоу.
— Твою же ж, мать, — устало и разочарованно протянул Каменев.
Он чувствовал себя так, словно стоит на краю невероятно высокого обрыва, на дне которого зловеще белеют кости и черепа. Ещё немного, и его столкнут с этого обрыва, потому что по своей глупости он сам подошел к самому краю и сейчас может за это крепко поплатиться.
Касьян непроизвольно и с досадой накрыл ладонью лицо и тут же убрал руку, выгнувшись на сидении от боли и выкрикивая ругательства.
***
Когда двери лифта открылись, Касьян не сразу решился выйти. Он просто стоял перед открытыми дверями в лифтовой кабине и смотрел на закрытые или распахнутые двери офисных кабинетов, на суетливо бегающих между столами или усердно работающих за компьютерами людей.
Касьян задержал свой взгляд на двух девушках, которые о чем-то беседовали около кофейного автомата. Увидел мужчину, который очень громко и сердито с кем-то общался по телефону.
В офисе вообще постоянно слышались звонки стационарных и мобильных телефонов, разговоры, обрывки фраз и слов.
Все звучавшие в стенах офиса голоса сливались в единый, беспорядочный и неразборчивый хор. Среди этого хора иногда слышался смех, как правило, звонкий и очень фальшивый. Часто хлопали двери и слышался топот ног спешивших куда-то людей. Всё это беспрестанно сопровождалось щелканьем компьютерной клавиатуры.
Касьян измученно, устало вздохнул, перебросил за плечо свой пиджак и неспешной походкой направился к своему кабинету.
Он попытался пройти незамеченным мимо кабинета главного редактора Лукьяна Курбатова. И у него почти получилось, он уже было облегченно вздохнул, когда внезапно дверь кабинета главного редактор резко распахнулась, да так сильно, что на окне двери закачались жалюзи.
— А, вот и наша звезда! — с издевательским торжеством провозгласил голос Лукьяна Курбатова.
Касьян остановился, возвел взгляд в потолок и неприязненно зажмурился. Люди в коридорах остановились, оглянулись, многие выглянули из своих кабинетов, и все смотрели на Касьяна. Каменев медленно обернулся к Курбатову.
Перед ним стоял мужчина в элегантном костюме цвета берлинской лазури, между лацканами расстегнутого пиджака виднелась такого же цвета жилетка, из-под которой светлела белая рубашка. Все это великолепие дополнял галстук баклажанного цвета, а из нагрудного кармана пиджака выглядывал треугольник платка этого же оттенка. На жилетке у Лукьяна поблескивала цепочка ручных часов «Брегет», которые Курбатов получил в награду за феноменальный успех журнала в предыдущем году.
У Лукьяна были тёмно-русые волосы, зачесанные в пышную прическу и щедро умащенные гелем. Главный редактор обладал заостренным к подбородку лицом и высоким лбом, а из-под его бровей пронзительно смотрели темные глаза. Лицо Курбатова обрамляла тонкая бородка, а над губой красовались небольшие усики.
Некоторые девушки в редакции находили Лукьяна невероятно привлекательным, но Касьян, напротив, всегда считал его мерзким уродом с отвратительным, склочным и едким характером.
Курбатов неспеша, пряча руки в карманах брюк, подошел к Касьяну.
— Ну что? — обманчиво игривым тоном спросил он. — Как дела, Касьяша?
За спиной Касьян услышал несколько одобрительных, злорадных смешков. Он знал, что в редакции «Философского проспекта» у него хватало злопыхателей, которые страстно жаждали, чтобы он как следует опозорился. Похоже, они своего дождались.