— Леша, — сказала Гудкова. — Дыши.
Мальчик начал дышать. Стоящий рядом со Стасом Сеня тихо поперхнулся. Увиденное впечатлило и Корнилова. Шамов учил Гудкову гипнозу. И не тому, который Стас видел по телевизору, в фильмах, или о котором читал. Это был куда более сильный, полностью подчиняющий сознание человека гипноз. Гипноз, напоминавший какое-то чёрное колдовство или заклятие.
Корнилов чувствовал, как крепнет холод в крови, он почувствовал, что мёрзнет, хотя в кабинете было довольно тепло.
Запись продолжалась. Урок ещё был не закончен.
— Лёша, — командным голосом произнесла Ксения, — обойди вокруг стола.
Мальчик послушно, все ещё забывая моргать, глядя перед собой обошел вокруг стола доктора.
— Блестяще, Ксения! — оценил Шамов.
— Знаю, — с восторженным трепетом ответила Ксения и повторила. — Знаю.
Она наслаждалась своей властью над мальчиком. В полной мере наслаждалась своей ролью владетельницы чужой жизни, чужой души и тела.
— Леша, — произнесла Ксения, — моргай. Хорошо… Подойди к камину.
Шамов забеспокоился.
— Ксения… Мы так не договаривались.
— Я хочу проверить, что я могу.
— Он обожжется.
— Плевать. Вам что, его жалко?
— Нет, но зачем лишний шум.
Ксения ничего не ответила. Вместе с Шамовым они наблюдали, как Лёша подошел к камину, в котором пылал огонь.
— Леша, — проговорила Ксения. — Достань дрова из камина.
Глаза её при этом зловеще блеснули. Шамов вздохнул, но ничего не сказал. Вряд ли ему было жаль мальчика, скорее он опасался последствий.
Стас, не веря своим глазам, увидел, как Леша безропотно подошел к огню и сунул руку прямо в пламя. Стоящий рядом Сеня выругался, отошел от монитора и громко прошептал грязное ругательство.
Стас не отводил взора от монитора. Происходящее там выглядело неправдоподобно страшно и отвратительно. Мальчишка, не обращая внимания на огонь, вынул кусок обугленного дерева прямо из огня. Шамов качнул головой.
— Потрясающе, — не удержался он. — Ксения… Это потрясающе!
Гудкова сияла, упиваясь своим торжеством властью.
Корнилов сцепив зубы видел, как мальчик сжимал в руке полу сгоревший кусок дерева. Стас смотрел на его обожженную, покалеченную руку. Кожа на руке мальчишки сморщилась, облезла и местами повисла оборванными лохмотьями. Под кожей проступали закоптившиеся, поблескивающие мышцы и сухожилия.
Стас выдохнул через нос.
— Даже не знаю, — проговорил Шамов с усмешкой. — Как я смогу это объяснить ему, а потом его родителям.
Ксения обернулась, взглянула на Шамова. Они несколько секунд смотрели в глаза друг другу. А потом Гудкова произнесла то, что Стас ожидал, и боялся.
— Лёша! — повелительно воскликнула Ксения и обернулась на молчаливо стоящего мальчика. — Я хочу, чтобы ты забрался в камин. Живо!
Мальчик с безучастным лицом повернулся и направился к пылающему камину.
Корнилов сдавленно выдохнул. Он наблюдал, как Лёша шагал к огню. Он до последнего надеялся, что Гудкова или Шамов окликнут его. Но они лишь переглядывались и усмехались.
Леша приблизился к камину, встал на четвереньки и просунул голову в огонь.
— Стас выключи! — не выдержал Сеня.
Корнилов остановил запись и закрыл окно. Обернулся на Арцеулова.
Сеня, сжимая кулаки, со свирепым видом глядел в сторону.
— Выродки! — процедил он. — Ублюдки!… Это же надо… Над ребенком так!.. Сволота!.. Мрази!… Ненавижу!.. ***ные твари, мать их! Почему, Стас, почему такие, как они, в утробе у матерей не дохнут?! Почему они живут и… и творят… такое! Зачем такие вообще рождаются!
Арцеулов покачал головой. Стас не осуждал Сеню за этот срыв. Сам он раньше тоже не раз срывался, да и сейчас его самого впечатлило увиденное. Просто его «шкура» толще и крепче, чем у Сени, который многое видел, но к увиденному оказался просто не готов.
— Все, что мы можем, Сень, — тихо проговорил Стас. — Это поймать и посадить их. Они есть… потому, что есть мы. И наоборот. Зло и… меньшее зло, если хочешь. Баланс вселенной, мать его.
Сеня фыркнул.
— Да уж, до «добра» мы не дотягиваем, да?
— А нам и не нужно, — ответил Сеня. — Добро может победить зло, лишь обращаясь к меньшему злу.
— Почему это?
— Потому что, — вздохнул Стас, — оно слишком… доброе.
Арцеулов фыркнул.
— И если бы не меньшее зло, Добро бы только и делало, что всех прощало и любило, — рассудил Стас. — А кому-то нужно причинять ответное зло, пусть и в меньших количествах.
— Какая-то нахрен запутанная философия, — пробурчал Сеня.
— Да, и пафосная слишком, — согласился Стас.
Он похлопал Арцеулова по плечу.
— Держись. Ты мне нужен в нормальном состоянии.
— Я в порядке, — проворчал Сеня.