Курбатов не мог вспомнить, где он слышал голос Лазаря Мельника. Но, собственно, с чего он взял, что он слышал? В конце концов ему могло и показаться. Хотя…
— Приступим? — Лазарь открыл портфель и достал какие-то документы.
Курбатов молча пожал плечами, наблюдая, как адвокат деловито выкладывает на стол многочисленные листы с текстом, печатями и фотографиями.
— Мне с большим трудом удалось получить ваше дело, — раскрыв на столе серую папку, произнес Лазарь.
— Я вообще удивлен, что вы его в конечном итоге получили, — честно признался Лукьян.
— Да-а… За вас тут крепко взялись, — кивнул Лазарь. — Итак приступим. Нам необходимо разработать стратегию вашей защиты.
— А вы считаете, что есть стратегия, которая в состоянии мне помочь, Лазарь? — с пренебрежительным скепсисом спросил Курбатов.
— Ну, учитывая наличие вещественных доказательств, это, конечно, будет нелегко, и я, разумеется, ничего не гарантирую, — адвокат вынул из портфеля ещё один лист в канцелярском пакете и протянул Лукьяну. — Берите. Ознакомьтесь…
— А что это? — спросил Курбатов вытягивая лист бумаги из файла.
— Полезная для вас информация, — ответил Лукьян.
Курбатов, нахмурив брови и сосредоточившись, углубился в чтение.
С этим адвокатом они просидели ещё два часа. После чего Лукьяна снова проводили в его камеру. Близнецы Датские остались в расположении УГРО. Курбатов видел и слышал, как они ругались с каким-то мужиком в генеральских погонах.
Лукьяна завели в его камеру и закрыли дверь. Курбатов оглянулся на дверь с зарешеченным окошком, прислушался к удаляющимся шагам дежурного офицера. Отвернувшись, он снова попытался вспомнить, где мог слышать голос адвоката. Он точно был ему знаком. После двух часов общения с этим человеком у Лукьяна не было в этом никаких сомнений.
Он присел на свою койку. Та тихо протяжно скрипнула. Лукьян откинулся на кровать. Скривил губы, размышляя о Мельнике.
Лукьян не мог объяснить, но откуда-то знал и понимал, что Лазарь вел себя не как адвокат. Вернее сказать, он настолько старательно пытался вести себя и разговаривать, как адвокат, что это вызвало у Курбатова сомнения. Внезапно Лукьян резко сел, дотронулся до своего лица. Попробовал скривить губы, высунуть язык и произнести простые слова. И цепенея от ужаса, осознал, что его ротовая полость и лицо стремительно немеет.
Курбатов подхватился с койки, подбежал к двери камеры и забарабанил кулаком. Он закричал в надежде позвать кого-то.
Но вместо слов с его теряющихся чувствительность губ срывались лишь не понятные звуки.
Лукьяна охватила неконтролируемая паника, страх рвал душу и душил в когтях сердце. Чувство одиночества и обреченности заполняло его сознание. Он уже чувствовал, как его тело перестает слушаться его. Он чувствовал, как ему становится тяжело двигать конечностями и даже дышать.
— С**а… — невнятно, слабо простонал Лукьян.
Он что было сил поднял правую руку и ударил по двери камеры. Затем ещё раз и ещё. Лукьян толкался в дверь плечом, толкал локтем и даже бился головой
Тщетно. Силы оставляли его. Сознание начинало туманится. В животе кольнуло, и он почувствовал острую резь в животе и резкую тошноту. По его дряблым, бессильным губам стекала слюна, стопы и икры начинало подергивать от судорог.
Из последних сил Курбатов снова постучал локтем в дверь камеры. И слабо, невнятно крикнул. В следующий миг он завалился набок, упав на пол. Последнее, что он помнил перед потерей сознания, это открывающуюся дверь камеры и чей-то громкий возглас.
Хотя, может, это уже был обычный бред и галлюцинации.
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Пятница, 26 августа.
Он покинул больницу, где остался Касьян Каменев, как только ему позвонил Коля. Слова Домбровского прочно застряли в голове Стаса и повторялись в черепе, словно незатихающее эхо.
— «Стас! Курбатов в реанимации! Похоже отравление!» — сказал ему в трубке нервный голос Коли.
Уже за рулем Дефендера Стас со сдержанной холодностью поинтересовался подробностями. Коля рассказал ему, что сначала появились близнецы Датские. Корнилов лишь раздраженно, негодующего вздохнул. Затем Николай рассказал об адвокате, которого Датские привели к Курбатову. После разговора с ним, Курбатову стало плохо в его камере. Стас завершил разговор с Колей и сотряс воздух в салоне автомобиля несколькими сочными, содержательными ругательствами.
Оказавшись в больнице, Корнилов поднялся на лифте и направился в реанимационное отделение. Здесь он обнаружил Николая и Арсения. Коля с угрюмым и задумчивым видом, сложив руки на груди, стоял у стены. Сеня рядом сидел на лавке, рассеянно глядя в одну точку.
Оба оперуполномоченных отлично понимали, что сейчас в лице Курбатова в один момент могут потерять главного виновника гибели пятидесяти четырех человек, и ценнейшего свидетеля по делу о Монохромном человеке. Они одновременно повернули головы, услышав шаги Стаса.
Корнилов молча пожал операм руки и кивнул.
— Какие новости?
— Без изменений, — качнул головой Коля.
— Прогнозы?
— Неутешительные, Стас, — вздохнул Коля. — Врачи сказали, это был яд на основе тетродоксина.
— М-м, — протянул Стас, — Оригинально.
Корнилов фыркнул.
— И ведь не поленился найти фугу для такого дела, — проворчал Корнилов.
— Теоретически, — улыбнулся Коля. — Это ещё мог быть калифорнийский тритон или синекольчатый осьминог. Я слышал, у тритонов токсин в икре содержится, а у осьминога в слюнных железах.
— Да, только в первом случае тогда пришлось бы ждать, пока эта ящерица отложит икру, а во-втором переться аж в Океанию. — Стас пожал плечами. — Слишком проблемно.
— О, — хмыкнул Сеня и кивнул за спину Стаса. — Смотрите-ка, кто к нам спешит.
— Не иначе, как двое из ларца. — не хорошо усмехнулся Коля.
— Из ларца в мультике были, — проворчал Сеня недоброжелательно. — а эти… из другого места вылезли.
— Не кипятись, — Домбровский похлопал друга по плечу.
Стас повернулся к подходящим Датским.
— Подполковник Корнилов, — без предисловий начала Ольга Датская, — вы обвиняетесь в превышении полномочий и фабрикации уголовного дела, а также…
— Рот закрой, — оборвал её Стас.
Ольга Датская подавилась словами и возмущенно уставилась на Корнилова.
— Что вы себе позволяете?