Детей на площадке было много. Над местом игрищ карапузов стоял постоянный, задорный и визгливый гвалт и шум. Дети носились по площадке, катались на качелях.
Мальчишки стреляли друг в друга из мигающих «бластеров». Один мальчик притащил на площадку робота, который сам ходил, «стрелял» и мигал десятками огней. Робот, кстати, был немаленький, но это не помешало детям его уронить. В итоге его владелец зарыдал, а две мамаши сцепились в нешуточной словесной баталии.
Пока я за всем этим наблюдала, девочки из ресторана детской песочницы чуть не накормили своими «шедеврами» двоих мальчишек, которым было годика по четыре. Их матери тем временем сидели на скамейке неподалёку, уткнувшись в телефоны.
Я возвела взгляд к небу.
Воистину, люди, которые шагу не могут ступить без смартфона и сидят постоянно, уткнувшись в телефон, меня порядком бесили. Фаббинг становится бичом современного мира. И я всё чаще убеждаюсь, что Эйштейн был прав, когда сказал про «поколение идиотов». Уж простите, но это правда! Люди, как с ума посходили!
Я сама пользуюсь и соцсетями, и мессенджерами, но я там не живу! Вообще такое впечатление, что из-за развития технологий, ёлки-палки, люди всё больше теряют интерес к окружающей их действительности и к жизни в целом! И вот, пожалуйста, получите продукты современного мира! Две мамочки лет по двадцать с лишним, которые чихать хотели на своих детей! Инстаграм же важнее!
Я сердилась на такое поведение! Это же дети! Фигли ты сидишь в телефоне, когда должна жить ради своего карапуза, хотя бы первые лет десять, чёрт возьми! А если не способна, зачем тогда вообще было… Ай, ладно.
Нет у меня права никого судить! Но… Безответственность этих двух новых мам меня шокировала. В общем, вместо одной Лады, мне пришлось смотреть ещё за целой оравой детей.
Но всё было более-менее хорошо, пока я не услышала звук, который с недавних пор боялась услышать среди шума города и разговоров людей. Это был вкрадчивый, неторопливый стук копыт.
Услышав его, я на пару мгновений затаила дыхание. Ритм моего сердца изменился. Казалось, что по спине потекла струйка обжигающе-ледяной воды и шустро сползла вниз, прямо по позвонкам.
Мир вокруг меня замер, изменился. Я почувствовала движение слева и осторожно перевела взгляд. Невидимый для других людей, прямо возле детской площадки стоял огромный конь мышастой масти. Его тело покрывала темно-серая шерсть, а хвост и нижняя часть ног были темными, почти черными. Такой же темно-серой была его грива и падающая на глаза своеобразная чёлка.
Вестник… Я называю их Вестниками. Их всего четверо. Они приходят в виде коней: Чубарый, Альбинос, Вороной и вот этот… Темно-Мышастый. С недавних пор появление Вестника предзнаменовало для меня столкновение с новыми навязчивыми чужими воспоминаниями. И Если Чубарый и Альбинос предвещали видения относительно нестрашные, возможно, даже обыденные, то Мышастый и Вороной всегда приходили с плохими вестями.
Вестники… Они начали посещать меня не так давно. Но время шло, и визиты их становились всё чаще.
Я взглянула на морду коня, который существовал в неизвестной мне реальности за пределами восприятия всех остальных людей вокруг меня. Таинственное животное всхрапнуло, шаркнуло ногой. Ветер шевельнул его темную гриву, конь снова всхрапнул и встряхнул головой.
Мир вокруг меня стал стремительно изменяться. Менялись краски, тона и оттенки. Они таяли, меркли и бледнели, пока всё вокруг — небо, деревья, дома и улицы, дети, их матери и все остальные люди — не окрасилось в чёрно-белые цвета. С трудом вдыхая ставший горьким сухой воздух, я оглянулась. Реальная обыденность вокруг меня полностью предстала в серо-бело-чёрной гризайли*(вид живописи, выполняемой тоновыми градациями одного цвета, чаще всего сепии или оттенками серого).
Изменились и запахи окружающего мира. Они стали какими-то пресными, лишенными вкуса. И ветер… Он больше не был ни прохладным, ни теплым. Он превратился в стылые, слабые, пустые и невыразительные дуновения. Ветер стал ненастоящим. Весь мир стал каким-то поддельным, как будто картонным. Привычная реальность заменилась какой-то уродливой формой искусственной действительности.
И тем больше страха внушало это изменение, чем больше оно в своих черно-белых тонах стремилось показаться настоящим миром.
Я посмотрела на бегающих по площадке детей. Они все так же носились с весёлыми криками, хихикая и визжа от счастья. Но теперь они выглядели, как ожившие старые фотографии — черно-белые, ненастоящие, неживые, псевдореальные. Все с серо-белыми лицами и серо-чёрными волосами.
И среди них я увидела одного, который был не таким, как все. Маленький мальчик лет пяти-шести, в белой рубашечке и темно-серых брючках. Он крутил в руках какую-то белую коробку и смотрел прямо мне в глаза. Он смотрел пристально, с каким-то грустным равнодушием. Ветер слабо шевелил его угольно-чёрные волосы. Я не могла и шевельнуться, глядя на него. Я, не отрываясь, смотрела в наполненные клубящейся чернотой глаза неизвестного ребёнка.
Меня внезапно поразил просачивающийся в самую суть сознания, порабощающий и парализующий ужас догадки.
Его не было. Этого малыша уже не было среди живых. Он… Его уже нет в этом мире. От него осталось лишь вот это, оформленное в человеческом облике, воспоминание. Его воспоминание, в котором сохранились его чувства, эмоции и его сущность. Единственное, что остаётся, после того, как они уходят, это воспоминания, витающие, парящие над миром, подобно неприкаянным ветрам. Беспокойные, никому не принадлежащие, хранящие никому не интересные тайны — чужие воспоминания чужих всему миру людей. Они приходят ко мне, потому что больше им не к кому идти.
Я вздохнула и направилась к этому мальчику. Он не двигался. Я ступала осторожно, неспеша и неторопливо. А он стоял, не двигаясь, и только крутил в руках свою коробочку.
Внезапно начало темнеть небо. Я подняла взор. Бледно-серое небо стремительно чернело на глазах, как будто кто-то взял и пролил на него банку чернил. Я неторопливо огляделась. Странный, чёрный туман стремительно заволакивал всё вокруг. Он чуть мерцал, подрагивал, словно был живой. Застыв на месте, ощущая, как ускоряется стук сердца, я увидела, как чёрный туман с жадностью поглощает все светлые оттенки окружающего мира. Он затягивает собою улицы, дома, деревья. Он поглощает все, что хоть немного светлее него. Возможно, мне кажется, но я все время замечаю в его непроницаемой матовой глубине высокий и неестественно вытянутый вверх человеческий силуэт.
Чёрный туман превратил разгар дня в глухую ночь: без звуков, без запахов, без ветра. Серая кожа, окружающих меня детей и взрослых, внезапно стала очень яркой. Они все одновременно вспыхнули, засияли и тут же померкли, разом исчезнув.
Судорожно глотая прелый воздух, я стояла на пустой площадке, напротив мальчика в белой рубашке и серых брюках. Он по-прежнему смотрел на меня. Внезапно мальчишка шагнул ко мне. Он передвигался странными рывками, как будто не шагал, а всё время переносился из одного места в другое. За пару долей секунд он возник прямо передо мной — протяни руку и коснёшься. Он стоял возле меня, бесстрастно смотрел снизу вверх своими чернильно-чёрными глазами. На его бледном личике было всё то же печальное и равнодушное, немного снисходительное выражение.
Я стояла с шальным пульсом во всём теле, чувствуя паталогическую слабость и неприятное чувство, словно моя температура все время резко меняется. Я смотрела на воплощённое воспоминание неизвестного мне ребёнка, не смея сказать и слова.
А вокруг нас стремительно собирался и сгущался чёрный, как прогоревшая сажа, беспросветный туман. Я в панике огляделась. Он был повсюду! Он заполнил собою всё, до чего смог дотянуться, изгоняя свет и прочие цвета окружающей нас действительности!
И меня вдруг посетила ужасающая уверенность, что если он поглотит и меня — я исчезну! Я перестану существовать! Потому что… Потому что внутри этого тумана нет существования! Нет света, нет звуков, запахов и цветов! Там нет ничего! Только бездна! Только чёрная пустота…
Мальчик возле меня вдруг протянул ко мне свою маленькую худую ручку. Я абсолютно инстинктивно протянула руку в ответ. За мгновение до того, как кончики наших пальцев должны были соприкоснуться, между ними вспыхнул дрожащий мерцающий огонёк ясно-белого тёплого света.
Из черного тумана, что лавинами накатывал со всех сторон, раздался утробный, низкий и гневный вой. По моему телу волной прошел влажный холод, но меня согрели серебристо-белые лучи стремительно разгорающегося белого огонька. Он быстро и интенсивно мерцал между нашими пальцами. Затем вдруг вспыхнул и поглотил меня вместе с мальчиком.
…Я как будто просто моргнула. И всё вокруг стало, как прежде. Я растерянно огляделась.
Светит солнце. Вокруг счастливо по-прежнему играют дети. Их матери шумно о чём-то судачат на скамейках. Некоторые из женщин всё ещё сидят в своих смартфонах. Я нашла взглядом Ладу. Она поучительным тоном рассказывала трём девочкам, сидящим на бортике песочницы, как нужно готовить пирожные.
У меня вырвался расслабленный вздох облегчения. Сердце всё ещё пинало грудь требовательными толчками. Плечи и спину охватывала мелкая дрожь. Я чувствовала, что вспотела. Неприятный жар распространялся по телу. Дуновение прохладного ветерка с привкусом дождя приятно гладило разгоряченную кожу. Я нервно, тяжело сглотнула.
Что это было?! Что я только что видела?! Почему всё вдруг стало чёрно-белым? Почему… Что это был за мальчик? Что это был за чёрный туман?! Это было не просто явление, это было чье-то олицетворение! Кого-то очень злого, опасного и жестокого.
Меня наполняло беспомощное беспокойство, перерастающее в смятение и панику.
Кто был этот ребенок? Почему его воспоминание явилось ко мне?!
Что вообще происходит?.. Или что уже произошло?! Господи… Как кружится голова. Стоило мне закрыть глаза, как я снова увидела отрывки только что случившегося, пугающего сюрреалистичного видения!
— Ника! Ника!
Я вскинула голову. Ко мне подбежала Лада.
— Дай пожалуйста динозавриков, которых мы взяли! А то мальчишки мне не верят, что у меня есть.
Она смотрела на меня своими красивыми, светло-зелёными глазками и протягивала тонкие ручки. Я мгновение непонимающе взирала на неё, а затем, спохватившись, достала из сумки пакетик с пластиковыми динозаврами.
— Держи, зайка, — я отдала ей игрушки.
Лада взяла пакет и радостная помчалась к своим приятельницам и приятелям.
Я отстраненно наблюдала за ней, думая о своём видении. А затем вспоминала лицо того мальчика. Он смотрел на меня так, будто просил помощи.
А этот черный дым или туман, или что это было… Такое впечатление, что оно и вправду было живое! И оно явно явилось за этим мальчишкой.
Я продолжала сосредоточенно размышлять о видении. Поскольку без серьёзной причины такие видения ко мне не приходят, как и сами Вестники, стоит поискать что-то в сети и в новостях.
Возможно, потребуется расспросить Стаса и рассказать ему об увиденном. Хотя, если честно, очень не хочется его грузить лишними проблемами. С другой стороны, если этот мальчик стал жертвой чей-то агрессивной и злобной воли, дело о его убийстве вполне уже могло оказаться на столе у начальника особой оперативно-следственной группы московского УГРО.
После случившегося видения меня не покидало явное ощущение чьего-то присутствия рядом со мной. С каждой минутой крепла пугающая уверенность, что рядом со мной что-то есть. Оно смотрит на меня, следит за мной, ждёт чего-то. Это гадкое чувство было сродни притаившейся в высокой траве змее. Ты её не видишь, не замечаешь, и её как будто нет. Но то и дело до тебя доносится её тихое, угрожающее шипение. Пугающие мысли, подобно яду, извивающимся, скользким дымком просачивались под кожу и пленили разум, навевали нервозную тревогу. Что-то случилось. Что-то отвратительное, мерзкое и ужасное. Что-то, что не должно происходить с обычными ни в чем не виновными людьми. Витающая в мыслях бесформенная неизвестность насылала мрачные раздумья.
— Стой, не ешь!