— Уже поехали, — бросил спереди водитель, и скорая тронулась с места.
Я крепче сжала ладонь Стаса, посмотрела на Колю.
— Коль… Коля!
— Что? — рассеяно спросил Домбровский.
— А с Курбатовым кто-то остался? — настороженно спросила я.
Будет просто феерический идиотизм, если несмотря на все усилия Стаса и его готовность к самопожертвованию убийца все-таки доберется до оставшегося без охраны Курбатова и завершит начатое.
— Я оставил его с нашими парнями, — ответил Коля. — Всё с ним будет нормально.
Домбровскому, похоже, было до свечки здоровье и безопасность Курбатова. Куда больше его волновали жизнь и здоровье Стаса. Да и меня, если честно, тоже.
В моей сумочке зазвонил телефон. Я не сразу обратила на него внимание, а, когда достала, к своему удивлению, обнаружила на дисплее имя Лерки. Скрепя сердце я дала отбой и быстро настрочила сообщение в Телеграмм: «Я не могу сейчас говорить. Прости». Я не могла и не хотела сейчас ни с кем говорить.
Мои мысли были полностью заняты Стасом. Я очень надеялась, что врач окажется прав, и с Корниловым всё будет хорошо. Потому что Стас должен жить. Должен… Обязан! Он, правда, слишком многим очень нужен. Слишком многие, и я в том числе, без него просто не смогут. Это же… Это же Стас Корнилов… Господи… Я всхлипнула, шмыгнула носом и подумала, что действительно не представляю этот мир без того, чтобы в нем не было Стаса Корнилова. Нашего родного Корнилова…
— Ника, — Коля тронул меня за плечо, — с ним всё будет в порядке.
Я оглянулась на Домбровского, снова шумно шмыгнула носом и кивнула.
— Да… надеюсь.
— А вы двое, кстати, кем приходитесь господину подполковнику? — спросил сидящий по другую сторону от Стаса доктор.
Мы с Колей молча переглянулись, затем взглянули на доктора.
— Мы его друзья и сослуживцы, — суховато ответил Коля.
Я кротко улыбнулась. Для Стаса и я, и Коля, и Сеня были, конечно гораздо больше, чем «друзья и сослуживцы». Но доктору это объяснять было слишком долго. Слишком много времени пришлось бы потратить, чтобы объяснить человеку, что когда люди бок о бок противостоят страшнейшему злу, что селится в человеческих душах, и предотвращают кровавые ужасы одержимых этим злом душ, такие люди становятся больше, чем друзья или коллеги. Мы слишком многое видели. Мы слишком много пережили вместе. Да, мы — друзья, коллеги, команда и даже семья.
Под моими пальцами участился пульс Стаса. Затем сменились показатели на приборах. Доктор дернулся, нагнулся к мониторам приборов. А Корнилов вдруг резко подхватился, перепугав до ужаса всех. Я пронзительно вскрикнула, Коля вжался в стену салона, доктор витиевато выругался.
***
— Извините, что напугал вас, — чуть хрипловатым басом, устало проговорил Стас.
Трудно поверить, но буквально несколько минут назад он вот тут в машине, на каталке лежал с закрытыми глазами, а сейчас уже, завернутый в одеяло сидит, прислонившись спиной к стене кузова.
— Да все в порядке… никого ты не напугал, — подрагивающим голосом ответила я.
Корнилов лишь усмехнулся. Я чуть волнуясь, придирчиво рассматривала его лицо.
— При взрыве кто-то пострадал? — Стас переводил взгляд с меня на Колю.
Я только вздохнула, поглядела на Домбровского. Стас, конечно, неисправим! Сам чуть было не взорвался, а о других печется. Так же тоже нельзя!..
— Не считая легких инфарктов и обмороков, можно сказать, обошлись без жертв, — с шутливой иронией ответил Коля.
— Что с Курбатовым? Жив?
— Пока жив, — усмехнувшись, кивнул Домбровский.
— Не шути так, — качнул головой Стас. — По Шамову что-то есть?
Судя по взгляду и голосу, Стас не особо надеялся на положительный результат. И Коля его «не разочаровал».
— Прости, Стас, он ушел.
Домбровский стыдливо покачал головой.
— Да ладно… Найдем подонка.
— А кто такой Шамов? — вдруг спросил доктор, с любопытством оглядываясь на нас.
Я, Стас и Коля обменялись многозначительными взглядами.
— Один не очень порядочный психиатр, — подобрав наиболее мягкую и нейтральную формулировку, ответил Стас.
М-да. Большего посторонним и не скажешь. Поэтому Стас знаком показал нам с Колей, что продолжим беседу в другом месте и без лишних ушей.
В больницу Стас решил не ехать. Доктор и его бригада пришли в возмущенное недоумение.
— Господин подполковник, вы только что, чёрт побери, испытали на себе ударную волну мощнейшего взрыва! — эмоционально всплескивая руками, проговорил врач бригады. — Вы в своём уме, чтобы отказывать от медицинской помощи и госпитализации?! Природа, конечно наградила вас завидным здоровьем и крепостью тела, но вы подумайте, что будет, если у вас есть внутренние разрывы, повреждения, переломы…
— Переломы я бы почувствовал сразу, — равнодушным и сухим голосом перебил Стас врача. — Признаки разрывов или внутренних повреждений тоже трудно не почувствовать. Спасибо за беспокойство доктор, но я настаиваю на отказе от ваших услуг. Я в порядке.
Доктор по-видимому так совершенно не считал, но лишь махнул рукой.
Я посмотрела на Колю, тот — на меня. Я сделала выразительные глаза, с намёком кивнула на Стаса. Домбровский покачал головой.
Я недовольно поджала губы и сказала Корнилову.
— Стас, а может всё-таки м-м… не стоит пренебрегать советами врача? Тебе ведь серьёзно досталось! Это всё-таки взрыв и…
— Ника, мне некогда отлеживаться в больнице. Пока я буду больничные койки спиной мять, наши «приятели» вполне могут снова заявить себе. И гораздо громче, чем в прошлые разы. Понимаешь?
Он взглянул мне в глаза. Я понимала. Он не хотел терять ни секунды, пока Шамов и Гудкова на свободе. Стас не мог им позволить совершить ещё одно убийство. Стас боялся. Боялся снова проиграть. И готов был на всё, чтобы исключить такой исход. Я кивнула, и отвела взгляд. Убеждать его было бесполезно.
Спустя сорок с лишним минут мы уже сидели в машине Коли Домбровского. Стас купил себе одежду в ближайшем магазине, взамен промокшей. Он приобрел новые рубашку и джинсы. Коля сходил за кофе и закуской.
— Так, — рассуждал Корнилов, отпив из стакана с кофе, — улицы мы перекрыли?
— Я сразу распорядился, и вокруг больницы все перекрыто в пределах нескольких кварталов, — кивнул Коля. — Территория оцепления, конечно, немаленькая, но-о… Далеко он уйти не мог.