Так случилось, что Синицын почему-то, кроме нас с Леркой и ещё буквально пары человек, в школе больше ни с кем не общался.
Наверное, считал их не достойными общества его высокой персоны. Это не приукрашивание. В высокомерности и зазнайстве Лева переплюнет даже задиристых и напыщенных рэперов, а они — известные чемпионы нарциссизма.
— Привет, Лёва, — хмыкнул Лерка. — Смотрю, ты подрос за лето.
— Спасибо, — спрятав руки в карманах, сдержанно поблагодарил Лева. — А вы обе хорошо выглядите. Гораздо лучше здешнего большинства.
— О-о, — закатила глаза Лерка. — Роджеровна, мы с тобой удостоились комплименты от самого Синицына! Все! Цель жизни достигнута, нам пора завести личные странички в Википедии.
— Ты тоже очень здорово выглядишь, Лёв, — ответила я с улыбкой. — Бабочка новая?
— И костюм, — кивнул Лёва. — Как ваше лето? Где-то были?
— Да как-то было не до этого, — вздохнула Лерка.
— Да, — кивнула я, — в это лето мы почти всё время провели в городе.
— А ты где был, гений? — спросила Лерка Лёву.
Но ответить тот не успел. Наш директор Станислав Владимирович занял свое законное место у трибуны на сцене. Мы спешно построились в ровные шеренги. Над площадкой пронесся усиленный микрофоном голос директора.
— Уважаемые мои и любимые ученики! Хочу поздравить нас всех с началом учебного года!..
В этот миг в небе прогрохотало и на наши головы полетели более крупные капельки дождя. Над головами школьников стремительно расцвели разноцветные купола зонтиков. Мы с Леркой тоже хотели достать свои, но стоящий за нашими спинами Лёва по-джентльменски прикрыл нас своим широким черным зонтом.
— Спасибо, — обернувшись, бросила я Леве.
Он лишь степенно и молча кивнул, видимо считая излишним отвечать.
Над нами разносились слова директора.
— В этому году нас всех ждет трудная, но интересная учебная работа…
— Интересно, кто ему тексты пишет? — проворчала Лерка мне на ухо. — Каждый год слова разные, ударения одинаковые. Кто этот гениальный гострайтер? Я хочу в глаза ему посмотреть.
Я хихикнула, представляя себе какого ни будь Rickey F (известный гострайтер, пишет текст для рэп исполнений), который сидит и старательно пишет текст для нашего директора. Хотя он бы такое точно не написал.
— Вот я не понимаю, честно, — неприязненно ежась от влажного холода проговорила Лерка. — Нет, правда! Я не могу взять в толк, почему каждый раз, с**а, из года в год мы приходим сюда на это место в один и тот же день и как чокнутые сектанты час слушаем, что нам заливает наш дерек. Вот правда! Почему именно первого сентября! Почему не второго, не пятого? Почему, вообще, не в октябре? Что, мать его, такого знаменательного случилось первого сентября, что мы начинаем учится строго в этот день?! А?
— Ну-у, — протянул из-за наших спин Лева. — Например, первого сентября началась вторая мировая война.
Стоящие впереди ученики все до единого обернулись и молча уставились на нас.
— Ну, что ж, — с сарказмом проговорила Лерка. — Это ***ть многое объясняет. Теперь я знаю, откуда происходит фашизм наших учителей…
— Логинова! — к нам подошла наша завуч и погрозила пальцем. — А ну тихо там! А то двояк по истории я тебе сразу авансом влеплю!
Все быстро отвернулись от нас, усердно глядя на директора, который яростно продолжал вещать со своей трибуны.
— Себе влепи, — проворчал Лерка, когда завуч отошла. — Слушай, Лёв, а война же вроде в июне началась?
— Это Отечественная, — ответил Синицын с умным видом. — А сама Вторая Мировая началась первого сентября с раздела Польши.
— Да-а? — заулыбалась Лерка и посмотрела на меня с издевкой. — И кто её там поделил?
— СССР и Германия, — пожал плечами Лёва.
— Роджеровна, — Лерка шутливо приобняла меня, — ты только не обижайся. Наши же не знали тогда, что ты у нас учиться будешь…
Несколько наших одноклассников тихо засмеялись.
— Ничего страшного, Лер, — усмехнулась я. — Как будто это было в первый раз.
— А когда ещё такое было?
— Во второй половине восемнадцатого века, — вздохнула я.
— Да, — вмешался всезнающий Лёва. — Только тогда делили на троих.
— На Российскую империю, Пруссию и Австро-Венгрию, — будничным тоном перечислила я. — Да, пока я училась в Краковской школе, там главной темой по истории было угнетение Польши Россией.
— Ну, это в Европе вообще сейчас модно, — хмыкнула Лерка. — Мордор из нас делать.
— В образе Мордора Толкиен, по моему мнению, как раз и представлял Советский союз.
— С чего ты взял? — спросила Лерка нахмурившись.
— А ты помнишь, как меч Арагорна назывался? — скептически спросил Лёва.
— А что он как-то назывался?
— М-да. «Меч запада».
— И что?
— Ничего. Просто Мордор был строго на востоке.
— Угу, — хмыкнул Лерка. — А дух Саурона и его эта башня…
— Скорее всего, многоуважаемый Толкиен подразумевал в этом Ленина и мавзолей.
Лерка лишь фыркнула.
— Извращенцы, а! Хорошо хоть, в Хоббите такого не было!
После линейки мы отправились на наши первые уроки. И с Леркой мы еле досидели до конца учебного дня. После этого в компании Оли и Лёвы, который сам к нам прибился, мы отправились праздновать первое сентября уже по-своему. И завалились в одно из наших любимых и уютных кафе.