Умяв в четыре рта две пиццы, при этом шумно обсуждая грядущие учебные дни, мы спустя пару часов заказали ещё десерты.
Уходить из кафе не хотелось. Тем более, что за окном погода снова ухудшилась и мраморно-серые тучи с ожесточением поливали столицу непрестанным дождем.
А мы имели удовольствие наслаждаться теплом и уютом, за спорами и обсуждениями поедая вкусняшки и запивая горячим чаем. Кафе, кстати, было переполнено. Все спешили хоть где-то укрыться от непогоды.
И одной из таких посетительниц оказалась женщина в яркой, стеганой зеленой куртке с рукавами в три четверти. Но я обратила внимание на девочку, которую явно чем-то раздраженная женщина вела за собой. Девочка, судя по раскрасневшемуся личику, недавно плакала.
Они сели за один из немногих свободных столиков. К ним подошел официант и женщина что-то быстро заказала. После этого, она заметно нервничая, торопливо поцеловала дочь в лоб, что-то проговорила ей и поспешила покинуть кафе. Я в полнейшем недоумении смотрела, как женщина садиться в машину и уезжает. А её дочка, обернувшись, смотрит вслед уехавшему автомобилю. О-ох… Что-то мне это напоминает.
— Ника! — Лерка отвлекла меня от разглядывания крохи, что осталась одна.
Я обернулась.
— Да? Что?
— У нас тут возник спор, — неспешно помешивая ложкой чай, ответила Лерка, при этом прожигая взглядом Лёву. — Синицын говорит, что нашему классу и, вообще, всей параллели не повезло, и экзамены в конце года у нас будут куда сложнее, чем у других девятых классов в прошлом году. И что напишут их единицы… Что ты об этом думаешь?
— Я? — рассеянно переспросила я и ещё раз оглянулась на оставленную матерью девочку за столом.
— Роджеровна, да куда ты там все время оглядываешься? — Лерка тоже обернулась.
— Подождите… Я сейчас, — я встала из-за стола и направилась к девчонке, что с опаской глазела по сторонам на чужих, больших, незнакомых и страшных людей.
А взрослые, казалось, и не замечали, что своим смехом и громкими разговорами пугали ребенка. Сложив ручки на колени, девочка то и дело боязливо оглядывалась на грохот смеха сидящих через два столика мужчин.
Я подошла к столику, за которым сидела эта девчушка. Я уже давно узнала в ней Диану Курбатову. Дочку Лукьяна Курбатова, с которой я общалась в тот день, когда увидела Мирона с Лерой.
— Привет, — поздоровалась я и дружелюбно, по-доброму улыбнулась ей.
— Ой… — она растерянно моргнула глазками, чуть вжала голову в плечи. — П-привет Ника.
— Не возражаешь, если я присяду? — я указала на свободное место перед ней.
— А можно, ты сядешь рядом? — спросила девочка и подвинулась.
Я с готовностью кивнула.
— Конечно.
Я опустилась на сиденье рядом с ней. Девчушка явно была рада, что я пришла. На её личике отражалось заметное облегчение.
— Как прошел твой первый день в новом учебном году? — спросила я, глядя на неё. — Кстати, а в какой класс ты пошла?
— Во второй, — счастливо заулыбалась девочка. — Мы сегодня рисовали на третьем уроке.
— Ничего себе, — я, как положено, выразила восторг. — А можно посмотреть?
— Конечно! — Диана явно только и ждала этого вопроса.
И глядя на то, как поспешно она расстегивает свой рюкзачок со снеговиком Олафом, я подумала, что у нее вокруг не так много людей, кому она может похвастаться школьными достижениями. Во всяком случае, не так много тех, кто действительно разделит её радость и похвалит, прижав к сердцу и оставив теплые поцелуи на макушке.
— Вот, смотри! — Дианка разложила на столе альбом и поспешно развернула.
Я счастливо улыбнулась, разглядывая рисунки Дианы. Они были яркие, нелепые и кривоватые, но вызывали приятное и доброе чувство умиления.
— Какая красота! — проворковала я, чуть наклоняясь к листку альбома. — Это у нас лисичка? А вот тут она живёт!
Диане не терпелось показать мне другие свои рисунки. Я не возражала. Что, мне трудно порадоваться с ребенком её успехам, выразить должный восторг и похвалить? Мы вместе листали альбом Дианки и обсуждали каждый рисунок. Девочка каждый раз торопливо и старательно рассказывала всю предысторию рисунка, кто там изображен, и что он делает. Я увидела больше десятка довольно неплохих, для возраста Дианки, рисунков всяких зверушек, мальчиков, девочек и героев мультфильмов. Особенно у Дианы удался дракончик из «Как приручить дракона».
Но тут Диана перевернула следующую страницу, и с неё на меня смотрел выразительный четкий и наполненный холодной грацией рисунок в стиле японской гравюры. Это был человек в ярком кимоно. Он стоял у пруда и явно любовался своим внешним видом. И все бы ничего, если бы у мужчины не торчало из-за спины восемь паучьих лап. Они были хорошо и детально прорисованы. Как и огромная паутина за спиной, выше мужчины. Я несколько секунд завороженно смотрела на эту искусную иллюстрацию. Я узнала на рисунке японского ёкая Кумо. Паук-оборотень из японского фольклора.
— Это мамин друг рисовал, — объяснила Диана. — Он вообще много такого… всякого рисует… А ещё часто берет кисточку и выводит всякие знаки на бумаге… Говорит, что это ему… помогает.
Диана нахмурила лобик, глядя на рисунок с Кумо.
— Мне не нравятся его рисунки, — Диана покачала головой с песочными волосами. — Они красивые, но… злые.
Я отвела взор от рисунка и посмотрела на девочку. Возможно, я подвержена паранойе, но лично у меня сейчас все японо-китайское прочно ассоциируется только с одним человеком.
— Диана, — тихо проговорила я, чуть наклонившись к девочке. — А-а… как зовут друга твоей мамы?
Диана с любопытством посмотрела на меня.
— А зачем ты спрашиваешь?
— Ну-у… мне просто интересно.
Диана пожала плечами.
— Я и мой брат Гоша зовем его просто дядя Герман.
И вот тут у меня буквально похолодело под сердцем. В первые несколько секунд я не могла ничего сказать. Я просто под гулкий стук учащенного сердцебиения пыталась понять, насколько это может быть «банальным совпадением». И шансы были меньше одной сотой, если честно.
— Диана!
Мы с моей собеседницей вместе вздрогнули. К столику подошла рассерженная мама Дианы. Она была порядком растрепана, и одежда выглядела слегка расхристанной.
— Я тебе что, мало объясняла, что бывает, если общаешься с незнакомыми людьми? А вы девушка здесь что забыли?!
— Простите пожалуйста, — ответила я, смутившись от гневного наскока матери Дианы. — Я просто…
— Вот и иди по своим делам! Давай, тебе здесь нечего делать!
— Конечно, — кивнув, покорно пробормотала я и выбралась из-за стола.
— Пока, Ника, — жалобно произнесла Диана, которую мать вытягивала за руку из-за стола.