Касьян с криком проснулся. И продолжая кричать в темноту палаты, он сорвался с кровати, ринулся прочь, едва не упал, поскользнувшись на полу, и врезался в дверь. Он распахнул её. Дверь ударилась об стену. Одинокая заспанная медсестра в коридоре испуганно взвизгнула. Касьян бросился к ней, но девушка завопив бросилась прочь.
— Помогите! — хрипел Касьян, неуклюже пытаясь бежать за девушкой. — Помогите! Помогите мне! Он идёт за мной! Он преследует меня!..
Убежавшая от него медсестра позвала двух могучих санитаров. Те без труда скрутили Касьяна и поволокли обратно в его палату.
Когда они вошли обратно, втаскивая отчаянно орущего и сопротивляющегося Касьяна, один из них щелкнул выключателем на стене. Зажегся свет, и все замолчали. Даже Каменев.
— Чтоб меня… — ошарашенно проговорил один из санитаров, глядя вверх на потолок.
Касьян тоже смотрел туда и молча плакал, сотрясаясь от невыносимого ужаса.
Под потолком крест на крест были развешаны две длинных самодельных гирлянды. На провисших нитях, медленно вращаясь из стороны в сторону, висели черно-белые человечки.
— А что с Нечаевым? — вдруг спросил другой санитар.
— А что с ним? — спросил первый.
Второй оставил обомлевшего Касьяна, подошел к кровати старика и коснулся ладонью его шеи. Санитар тут же отдернул руку и оглянулся на соратника.
— Дык он это… Вань, походу, он у нас тут… того… отошел.
Санитары, не сговариваясь, снова подняли взгляд к гирляндам с человечками, а затем обернулись на Касьяна.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Понедельник, 17 сентября
Настроение было безнадежно испорченным. И краски мира для меня серьезно поблекли вместе с позитивными эмоциями.
А всё дело в том, что первыми двумя уроками у меня была география. И вроде бы этого достаточно, чтобы жизнь не казалась мне слишком легкой и милой. Но нет. Судьбе сегодня было угодно поиздеваться надо мной ради профилактики. Потому что наш добродушный преподаватель русского языка Борис Львович оказывается заболел. И на его два урока нам поставили замену. И кого вы думаете? Правильно! Конечно же Кобякина Павла Валентиновича. И на ком этот пупырчатый свинопас отыгрывался за свое неудовлетворенное по жизни эго? Правильно! На моей скромной персоне! Мне и так уроки географии даются с трудом, так их еще сегодня четыре было! Четыре, Карл! Господи… Я четырежды пережила придирки и язвительные издевки нашего географа. И мое положение ещё ухудшалось присутствием школьной королевы, Веры Кудрявцевой.
О, эта особа имеет ко мне и к Лерке особенные счеты. Потому что именно с нашим, а точнее с моим появлением, негласное право Кудрявцевой на издевательства над девочками окончилось. Эта, простите пожалуйста, злокозненная kurwa получает наивысшее наслаждение, подвергая злым и унизительным издевательствам других девчонок. Кудрявцева имеет неоспоримый авторитет среди девочек из-за того, что от нее без ума почти все парни из нашей и соседних школ.
Да, Верка красива. Стройная, высокая с пышной гривой роскошных чуть завивающихся темно-каштановых волос и выразительными серо-голубыми ледяными глазами. Лицо с правильными чертами и обольстительной улыбкой, от которой парни в школе просто млели, таяли и погибали. О, да. Парни считали её настоящим ангелом, королевой (королевой куда больше) и, вообще, образно выражаясь, падали перед ней ниц. Преподы тоже знали только несколько болтливую, но очень старательную ученицу. Да и училась Кудрявцева весьма хорошо.
М-да. Вот только настоящую Веру Кудрявцеву знали, в основном, только ученицы последних трёх-четырёх классов. Особенно те, которым от неё досталось.
Насильно, при помощи подруг обрезать волосы, облить чем-нибудь зловонным, заставить есть траву под угрозой избиения или просто заставить раздеться и забрать одежду. Вот неполный список «развлечений» этой стервы.
Все свои издевательства Верка и ее подружки-подпевалы снимали на телефоны. Точнее, в основном снимали на телефон Кудрявцевой. Верка очень пристально следила, чтобы ничего не попало в интернет. А её жертвы молчат и бояться, так как им постоянно угрожают показать видео с их унижениями всей школе. И бесчинства бомонда Кудрявцевой остаются большей частью просто слухами. Ситуация осложняется ещё и тем, что у Кудрявцевой мать работает ни где-нибудь, а в министерстве образования.
Меня Верка ненавидит за то, что я когда-то вступилась за Леру и Олю Салко. И даже собрала вокруг себя некую компанию, хотя и не прилагала для этого каких-то специальных усилий. Она ненавидит и Леру за то, что та никогда ей не подчинялась и даже смела давать отпор. А теперь у Леры есть я, и ей стало куда проще и легче.
Да-а… В общем вот так и живем. Часто недели в школе проходят, как боевые действия скрытого характера.
Сегодня эта Кудрявая ведьма вместе со своими идиотками всласть посмеялась надо мной, когда Кобякин заставил меня отмечать цветными кнопками столицы африканских и азиатских государств на большой контурной карте.
Вот вы много знаете африканских столиц? А азиатских? Вот и я назвала то, что знаю. Токио, Пекин, Сеул, Каир… Аддис Абеба… Всё. И за свои ограниченные познания я крепко поплатилась.
После уроков нас всех задержала классная руководительница. Жанне Викторовне взбрело в голову поговорить о важном, о грядущем в нынешнем учебном году. И она промучила нас почти полтора часа!.. Лерку-то отпросила её мама, по семейным делам, а мне пришлось выслушивать все радужные планы мечтательной Жанны Викторовны.
А когда я выползла из кабинета, подавленная, уставшая с насквозь изнасилованным мечтами нашей новой классной мозгом, мне позвонил Стас и сообщил, что слежку за Майей Курбатовой прекращают.
— Прости, — сказал мне Стас, — но за две недели слежки никто похожий на Шамова возле Майи не появлялся. Зато к ней действительно приезжал какой-то мужчина и его зовут Герман.
— А… — начало было я.
— Мы его проверили, Ника, — устало ответил Стас. — Это однокурсник Майи с журфака.
Он вздохнул. Я слышала, что он пытается скрыть раздражение и недовольство. Меня затопил стыд за то, что Стас из-за меня потерял сверхценное время. А где-то сейчас Монохромный человек планирует новое убийство. Мы сдержанно попрощались, мне стало ещё тоскливее. И из школьных дверей я вышла в тяжких раздумьях.
— Эй, Лазовская! — хихикая, прокричали мне. — Так где находится Ханой? В ЮАР? Или в Бирме? А может в Европе?
Я с негодующим осуждением покосилась на Кудрявцеву и её противно хихикающую компанию. Вот же ехидные скунсы! Как будто сами лучше меня знают, где находится Ханой… А где он там, собственно, расположен? Ай, не важно! Do diabła!
Зато за воротами школы меня ждал приятный сюрпризец.
Едва я прошла через распахнутую калитку ворот, как передо мной грозно фырча мотором, блистая хромированным пафосом, остановился агрессивный байк. Я замерла в нерешительности. Мотоциклист неторопливо снял шлем и улыбнулся мне.
— Мирон! — воскликнула я. — А что ты тут делаешь? И откуда у тебя байк? Я подошла к нему.
— Байк от старшего брата, — похвастался Мирон. — И я приехал, встретить тебя. Только не говори, что не рада. Твоя улыбка уже говорит об обратном.
— Ну что ты, рада конечно… — я смущенно потупила взор.
Сердце поспешно затрепетало в груди, И вместе с ним во мне поселилось сладкое и счастливое чувство.
— Так обними меня хотя бы, принцесса, — Мирон протянул руки.
Я усмехнулась и, обняв парня, чмокнула в щеку. Попутно я уловила запах его дезодоранта. Ничего такой…
— Поехали, — Мирон протянул мне шлем.
— Что?! — я испуганно отшатнулась назад.
— Давай, давай, — настойчиво протягивая мне шлем, кивнул Мирон.
— Мирон… ну я… я даже не знаю, — растерянно ответила я.
Он усмехнулся.
— Боишься?
— Да-а… Я не ездила на мотоциклах.
Это правда. И вообще я настороженно относилась к двухколесным монстрам.