— Ты же сказала, что готово… — пробубнил один из мальчишек, сидевших возле песочницы.
— Ты что, дебил?! — воскликнула Лада. — Я же не сказала, что можно кушать!
— Лада, — позвала я.
Сестрёнка Лерки обернулась.
— Можешь подойти ко мне на секундочку? — попросила я.
Лада переступила через бортик песочницы и подбежала ко мне. Остановилась передо мной, заинтересованно глядя в глаза.
Я наклонилась к ней.
— Лада, — тихо сказала я, — как ты назвала того мальчика?
— Дебилом.
— Тише, — попросила я, — а ты знаешь, что это значит?
— Ну-у… — протянула Лада, — это глупый человек.
— Лада, на самом деле, это очень плохая, тяжелая болезнь.
Глаза девочки расширились.
— И она неизлечима, — сказала я.
— А Лера так учителя по географии называет, — неуверенно проговорила она, — и иногда папу…
Я вздохнула. Уровень воспитания моей подруги балансировал где-то между шпаной из подворотни и современным stend-up комиком. То есть она могла в лицо сказать любому всё, что она про него думает, во всех красках и оборотах.
— Лера… она… — я поискала нужное выражение, — она иногда… заблуждается.
— Как это? — не поняла Лада и чуть нахмурила бровки.
— Ну-у…
Передо мной была дилемма. Сказать, что Лера не права, и тем самым пошатнуть её авторитет в глазах младшей сестры, или же оправдать, и тем самым сформировать у Лады неправильное представление об использовании этого слова.
— Короче, до пятнадцати лет нельзя говорить такие слова. Потому что…
Теперь нужно было быстро придумать, почему, собственно, нельзя. Потому что ребёнок обязательно должен знать, почему именно ему что-то запрещается. Иначе он всё равно будет делать это, только тайком.
— Потому что у тех, кто говорит это до пятнадцати лет, начинают болеть зубки, и их водят к стоматологу, к зубному доктору.
У Лады стали большие глаза. Мне было совестно её пугать, но это было первое, что пришло мне в голову. И пусть современные стоматологи уже не так страшны, как те, о которых иногда говорят взрослые, для детей возраста Лады эти доктора ещё долго будут образцами ужаса и кошмара.
— Больше не говори никому таких плохих слов, — попросила я и аккуратно убрала прядь волос с личика девочки, — хорошо?
— Хорошо, — грустно ответила Лада и тут же, повеселев, спросила, — а в пятнадцать будет можно?
Я закрыла глаза, вздохнула.
— Да, — пришлось ответить мне, — до тех пор терпи.
— Ладно. Она снова убежала в песочницу.
Я опять осталась наедине со своими тревожными раздумьями. Незаметно для меня пропало солнце. Мир вокруг померк, посерел. На мгновение меня пронзила парализующая и кошмарная мысль, что я опять погрузилась в видение. Но это всего лишь оказались темные тучи, надвигающиеся с запада и похожие на клубы дыма от пожара. Они известили о своём приближении несколькими гулкими, как выстрелы, мощными громовыми раскатами. Это было похоже на то, как кто-то ногой яростно бил в расшатанную металлическую дверь. На Москву надвигалась очередная гроза.
Я немедленно позвала Ладу, она попрощалась с детьми, с которыми играла, и мы поспешили домой. Вокруг стало ещё темнее. Словно вечер наступил намного раньше обычного. Поднялся и окреп ветер, воздух быстро остыл. С асфальта поднялись вихри пыли. Мамы на площадках заторопились забрать своих детей.
Мы с Ладой подбежали к подъезду. Я ненароком бросила опасливый взгляд на небо и ощутила, как моё лицо словно обдало горячим паром. А от позвонков шеи до самых пяток по костям пробежала морозная дрожь. В моей груди что-то затрепетало с липким, влажным холодком.
В недрах переваливающихся туч и в свете вспышек молний я увидела вытянутый, длинный человеческий силуэт. Он словно раздвигал в стороны непропорционально длинные руки с такими же неестественно удлинёнными пальцами.
— Ника, ты чего? — окликнула меня Лада.
Я обернулась.
— Всё в порядке, — бросила я чуть растерянно.
Мы забежали в подъезд. Когда мы поднялись на лифте и зашли в квартиру, то на улице уже бушевала буря с грозой, ливнем и мелким градом!
— Вау! — восторженно и испуганно воскликнула Лада, запрыгнув на подоконник на кухне, — Ника! Смотри, что там!
Я разулась и зашла на кухню.
— Лада, давай помоем ручки сначала. Хорошо?
Но Лада меня не послушала.
— Вау! — снова воскликнула она, чуть вжав голову в плечи.
Я вздохнула. Вымыла руки сама и приблизилась к окну.
Да, на улице творилось нечто. Под темным, дымчато-серым небом извивались столбы гигантских, свирепых вихрей. Ветер гнул деревья вниз, рвал их ветки и сдирал листву. Вместе с буйным, рассвирепевшим ветром на городские улицы обрушился шквал ливня. По окнам ударило крупой белесого льда.
Внизу сквозь вой ветра и шум дождя заорали автомобильные сигнализации.
Это был просто Армагеддон! За пеленой дождя таяли очертания города, вдали расплывались силуэты столичных высоток.
Я присмотрелась к угрожающе сверкающим тучам. Больше я не видела в их глубине человеческого силуэта. Надеюсь, что и в первый раз мне это привиделось.
— Всё, — сказала я. — Лада, пойдём всё же помоем ручки и будем кушать.
Когда Лада пообедала (это было нелегко, так как она все время отвлекалась на грозу за окном), я уложила её спать. Перед этим прочла ей главу из детской книжки про зверей-следопытов.