Лукьян пришел в такое бешенство, что даже попытался бросить в Стаса коробкой из-под лекарств, что лежала рядом, на тумбочке. Он промахнулся и коробка, пролетев через всю палату, упала на соседнюю кровать.
Корнилов вышел из палаты под крики Курбатова и закрыл дверь.
К нему тут же подскочила пожилая доктор и отчитала Корнилова.
— Что вы с ним сделали! Вы же сказали, что просто поговорите!
— Я и поговорил, — отозвался Стас. — Просто.
Выйдя из здания больницы, Стас посмотрел на телефон, увидел пропущенные вызовы от Коли. Он набрал его.
— Стас, — Домбровский говорил оживленно и торопливо. — Похоже, твои подозрения подтвердились.
— Они исчезли?
— Не все, но… большинство. Уму непостижимо!.. За пару суток исчезли десять человек!.. Десять, Стас! И… и никто ничего…
— Десять, плюс Платон и пять охранников, что измывались над Гудковой… — вслух размышлял Стас. — Итого, шестнадцать.
Домбровский на той стороне замолчал, а затем через силу спросил:
— Он… Он собирается убить… шестнадцать человек?!
— Да, — с обманчивым спокойствием вздохнул Стас. — И мы не имеем представления, где именно.
— Стас, нужно перекрывать город и…
— Нет! — категорично и тяжело ответил Стас. — Перекроем город, и он убьет их. Без подготовки.
— Без подготовки? Но…
— Коля, ему важно соблюсти все мелочи, весь ритуал…
— Думаешь, для него так важно перекрасить тела и помещения вокруг? — Иначе его убийство не обретёт того смысла, который он хочет, — ответил Корнилов. — По поводу места… Это должно быть что-то большое, просторное…
— Как продовольственный склад, — с нервным смешком ответил Домбровский, намекая на прошлое дело.
— Нет, — поморщился Стас. — Это… Это должно быть нечто… нечто более изысканное и эстетичное, что-то отвечающее его представлениям о красоте… Он ведь хочет не просто умертвить своих обидчиков, он жаждет создать сцену, шедевр… вложить смысл.
— Как мы вообще могли его проморгать! — Не вы, Коль, а я, — невесело проговорил Стас. — Вы здесь не при чем.
— Стас да ты… — начал Коля.
— И из плена у Дементьевых его тоже освободили под моим руководством, — этого Стас до сих пор не мог вынести.
Он собственноручно спас того, кого должен был умертвить на месте, если по-хорошему. Хотя… Сейчас он понимал, что вина за убийства лежит, далеко, не только на Касьяне, и кровь не только на его руках.
— И как мы найдем место убийства, Стас? — взволновано спросил Коля. — Он ведь… он ведь сделает это в самое ближайшее время, да?
— Если уже не делает, — мрачно ответил Стас, сидя в салоне своего внедорожника.
— Стас… нам нужна Ника. Правда! Мы… мы сейчас без неё здесь не справимся!
Коля очень старался убедить Стаса привлечь Веронику, но одновременно опасался его гневной реакции. Они с Сеней знали, как Стас реагирует, когда из-за них Ника в очередной раз оказывается втянута в вязкую грязь кошмарных человеческих поступков. Но Стас не спорил с очевидным.
— Да, — тихо и безрадостно ответил он. — Я знаю…
— Стас, она согласится!
— Да я даже не сомневаюсь, — фыркнул Стас. — Не в этом дело…
— Стас, у нас обстоятельства! Шестнадцать человек могут погибнуть!
Корнилов положил трубку и завел двигатель.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Суббота, 22 сентября
Стас был мрачен, угрюм и всю дорогу молчал, ничего толком мне не объяснив. Он просто приехал и забрал меня сразу после тренировки. Он только сказал, что это «срочно».
Я не задавала вопросов, отлично чувствуя настроение Корнилова. Он молчал, но его воспоминания кричали хором. Я всё увидела.
Гибель Шамова, догадки Стаса и сегодняшний разговор с Лукьяном. И от услышанного меня сковал немой шок.
Я увидела лицо Лукьяна. Я увидела и прочувствовала подтачивающую его, пожирающую его душу оголтелую злобу. Сногсшибательная смесь агрессивных и ненавистных чувств к Касьяну Каменеву. Я узнала и то, что Касьян, судя по разговору Стаса и Лукьяна, и есть тот страшный убийца, тот монстр, чьи кошмарные деяния я видела в воспоминаниях жертв. Каменев и есть то чудовище, уничтожающее не только плоть, но и душу, и саму личность своих жертв!.. Это был Касьян Каменев. Это был известный на всю страну журналист.
От осознания этой внезапно открывшейся истины болезненное чувство с привкусом соли саднило в душе. Я вспоминала его жертв. Вербиных. Гудковых. Людей на черно-белом этаже. И это дело рук Касьяна…
Да, это был он. Теперь в моих воспоминаниях четко вырисовывался портрет Монохромного человека. И у него было лицо Каменева.
Когда мы подъехали к дому Касьяна, я опасливо выглянула в окно, посмотрела вверх. От многоэтажки на Таганском, где обитал Касьян Каменев, теперь как будто даже исходила угрожающая и угнетающая тяжелая аура. От дома веяло потаенной темнотой человеческой души. И ужасами, которые способны в ней родиться.
— Ника, — Стас взял меня за руку.
Я оглянулась на него.
— Если не хочешь, не ходи, — сказал Корнилов.
Господи, да конечно я не хочу! Не хочу… Не хочу сталкиваться с этим исконным, бесконечно черным и источающим ожесточенную ненависть злом! Конечно… не хочу…
— Я пойду, — тихо ответила я и вышла из машины.
На улице под серым небом шумел и шептал в листве сентябрьский ветер. Мелкий дождь моросил по лужам, шлепал мелкими капельками по мокрому асфальту. Я натянула на голову капюшон своей короткой черной куртки и двинулась к подъезду. Мы со Стасом вошли в дом, поднялись на лифте. Мы оба молчали. Говорить не хотелось ни мне, ни Стасу.
И вот мы на этаже Касьяна, подходим к его квартире.