Лада, к счастью, довольно скоро уснула, не дослушав пару строк до конца главы. Я отложила книжку, поправила на спящей малышке одеяльце и аккуратно пристроила рядом с ней её любимую игрушку жирафа Максима.
Буря за окном чуть ослабла, но небо над городом всё так же оставалось угнетающе мрачным, тяжелым, давящим. Шумный ливень превратился в монотонный дождь с крупными каплями. Изредка поблескивала молния и раздавался рокот грома.
Я достала из своего мини-рюкзака блокнот в кожаной обложке с тиснёными на ней листьями клена. Расположившись в Леркиной комнате, я включила настольную лампу, открыла блокнот и вынула из него шариковую ручку.
У меня вырвался тихий испуганный и удивленный вздох, когда с раскрывшихся страниц блокнота внезапно бесшумно сорвались несколько чёрных мотыльков и вспорхнули к потолку. Откуда они тут взялись?!
Я замерла на стуле и неотрывно, со смесью опасения и пытливого любопытства, следила за мотыльками. Крылатые насекомые несколько секунд беспокойно кружили по комнате. Затем начали виться вокруг света настольной лампы. Отмахиваясь от них, я приоткрыла окно, и чернокрылые мотыльки тут же выпорхнули на улицу. На моих глазах они растворились в серости дождливых сумерек. Я, ошарашенная, несколько секунд смотрела им вслед.
Я ничего не понимала в причине того, что сейчас увидела. В сознании стремительно зрело тревожное смятение. Происходящее сбивало с толку и отказывалось укладываться в рамки хоть какого-то логического объяснения. Но к этому, похоже, мне стоит уже привыкнуть.
Я вновь взяла блокнот, перевернула последнюю страницу. Мне нужно было зарисовать мальчика из моего видения, чтобы лучше зафиксировать его образ и детальнее разобрать это видение.
Но когда я закончила рисовать увиденного мною ребенка в рубашке и детских брючках, линии рисунка вдруг начали медленно растекаться на бумаге, словно расплавляясь под воздействием высокой температуры.
— Что за чёрт?! — прошептала я и мгновенно отложила блокнот на стол.
Рисунок продолжал таять. Он стремительно обращался в бесформенное черное пятно.
Чувствуя в груди тяжелый галоп пульса, я во все глаза, затаив дыхание, таращилась на страницы своего дневника. Но страница с рисунком внезапно с шелестом, похожим на чьё-то резкое дыхание, перевернулась. Затем перевернулась следующая, затем ещё одна, ещё и ещё. С возрастающей скоростью страницы моего блокнота перелистывались одна за другой, а по листам блокнота, так же стремительно и неумолимо, растекались чёрные кляксы.
Я завороженно смотрела на происходящее. Оно действовало на меня каким-то гипнотическим эффектом. Я буквально не могла отвести взор.
Внезапно что-то коснулось моего плеча. Я обернулась и едва не заорала от ужаса. Тот самый мальчик из моего видения стоял позади меня. Его бледное лицо было совсем близко от моего. Его тонкая белая рука с чёрными ногтями лежала на моем плече.
— Верни ему цвета… верни, — шепнул он дрогнувшим голосом и обошел меня, пройдя мимо. Я оглянулась ему вслед и застыла, сидя на высоком стуле. Я оказалась за накрытым столом в неизвестной мне квартире на просторной кухне. И вместе со мной сидели ещё четверо человек. Мужчина с темно-русыми волосами, светловолосая женщина и двое их детей: девочка лет пятнадцати-шестнадцати и этот самый мальчишка с печальным взглядом.
— Полина, передай мне, пожалуйста, сахар, — степенно произнёс русоволосый мужчина.
Девушка кивнула и с готовностью передал отцу сахарницу.
Из приемника на кухне лилась мирная музыка, слегка позвякивали вилки и ножи в руках членов семьи. Они ели овощное рагу и бифштекс. Маленький мальчик то и дело отвлекался на планшет.
— Так! Игорь! — строго сказала мать. — За столом у нас только кушают и общаются. Никаких планшетов и телефонов!
Сын женщины вздохнул, послушно отложил свою игрушку и взялся за чашку с чаем.
— Игорь, ты не доел, — заметила мать, разрезая мясо в своей тарелке.
— Ну ма-ам… — протянул мальчишка, — я больше не хочу.
— Да ладно, не заставляй его, — проговорил отец, — есть через силу вредно для организма.
— Быть худым тоже не показатель здоровья, — возразила женщина.
Но настаиватьне стала, вместо этого она переключила своё внимание на дочку, которая, воспользовавшись тем, что родители сосредоточили внимание на её брате, быстро писала сообщение в телефоне.
— Полина! — сердито сказала мама, — ты обещала! Никаких общений в телефоне за столом!
— Извини, мам, это важно! — быстро ответила девушка и отложила телефон.
Но она то и дело бросала нетерпеливые взгляды на смартфон. Дочь была похожа на мать, такие же черты лица, цвет глаз и волос.
Телефон девушки завибрировал и тихо тоненько звякнул. Полина тут же впилась в него взглядом. Её глаза горели желанием прочитать ответ в мессенджере.
— Даже не думай! — чуть повысила голос мать.
Свет на кухне несколько раз мигнул. Все за столом подняли взгляд к люстре.
— Что это такое? — спросила женщина.
— Не знаю, — мужчина пару мгновений смотрел на люстру, но потом снова опустил взгляд в тарелку, — может быть какие-то перебои с электричеством… Ничего страшного, у нас это уже случалось.
Но свет моргнул ещё несколько раз. Я почувствовала мощный толчок беспокойства, у меня ошалело заколотилось сердце.
Какое-то странное наитие заставило меня обернуться и посмотреть в окно кухни. При взгляде туда у меня в венах застыла кровь, похолодело сердце и замерло дыхание. За окном всё было серо-бело-черное. И дело было не в тучах.
Мир за окном потерял цвета, окрасившись в уже знакомую мне, унылую и гнетущую гризайль. Среди множества её монохромных оттенков искристо вспыхивали электрические разряды молний и темнели на фоне угрюмо-серого неба костлявые черные силуэты деревьев. А между ними я увидела силуэт. Уже знакомый мне — пугающий, высокий, чёрный силуэт. Он спокойно шел, направляясь прямо сюда, в этот дом, к столу этой семьи. Я откуда-то знала, что он идёт именно сюда, в этот дом, к этим людям. Я не могла объяснить это, но у меня была абсолютная уверенность в намерениях этого кошмарного, длинного, безликого силуэта.
Через несколько мгновений этот странный, чёрный человек, лишенный привычного обличия, будет здесь. Совсем скоро. И тогда… Тогда у меня на глазах вновь случится то, что уже произошло с этими людьми, с этой семьёй. И мне сейчас придётся всё это увидеть.
Я отвернулась от окна и взглянула на семью за столом. Они продолжали спокойно ужинать, беспечно переговариваясь, смеясь и мило беседуя о своём. Они ещё даже не подозревали о том, что их ждёт. В этом иллюзорном воплощении своего прошлого они всё ещё жили и любили эту жизнь… Я всхлипнула от бессилия перед накатывающей, мощной волной ужаса. Меня охватили паника и смятение, на глаза навернулись слёзы. Я задрожала в нервном ознобе.
В комнате снова моргнул свет, и вместо отца семейства остался только пустой стул. Мой взгляд пару секунд был прикован к этому стулу. Снова моргнул свет, и смолкла мать, потому что и её за столом уже не было. Остался только её пустующий стул.
Я в панике смотрела то на девочку, то на мальчишку.
— Бегите… — шепнула я, поддавшись внутреннему наитию сделать хоть что-то для их спасения. — Пожалуйста, умоляю вас… Просто убегайте…
Почему?! Почему они ничего не делают?! Что происходит?! Неужели они…
Свет мигнул в третий раз. В третий раз кухня на несколько коротких мгновений погрузилась в мутную, вязкую тьму. Когда свет снова зажегся, опустел стул девушки, от которой остался лишь телефон с померкшим экраном. Теперь остались только я и мальчишка. Он внезапно оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на меня.
— Верни ему цвета, — прошептал он громко.
И его голос, похожий на шорох листвы, прозвучал в моей голове.
— Верни ему его цвета, — повторил он молящим шепотом.
Его глаза налились темнотой, будто кто-то прямо в его глазные яблоки залил жидкую тьму. Его взгляд был поглощён злой и чёрной, поработившей его душу темнотой. Она выступила за пределы глаз, неряшливыми кривыми струйками растеклась но векам. Застыв на своем месте, боясь дышать и думать, я смотрела на мальчишку и тихо рыдала от ужаса. Сгустившийся мрак продолжал вытекать из его глаз густыми чернилами. Упругая и жидка тьма стекала по лицу ребёнка на его щёки и шею. Извивающимися, похожими на быстро растущие щупальца, струйками она вытекала через краешки губ его рта. Вязкая, чёрная и блестящая, похожая на нефть, как будто оживая, тьма вытекала из его рта, обильно капая на одежду, стол и на пол.
— Верни ему его цвета… — снова прошипел влажно захлёбывающийся голос в моей голове. И вот тут я истошно и истерично, надрываясь изо всех сил, заорала от невыносимого кошмара, происходящего в видении. Я хотела сорваться с места и броситься бежать прочь отсюда.
Свет уже мигал не прекращая, короткими частыми вспышками озаряя кухню на долю мгновения. Я сидела на кухне и бессильно наблюдала, как все вокруг стремительно и неумолимо окрашивается в пугающие серо-черно-белые тона.
Все вокруг сереет, меркнет и бледнеет, а затем переполняется тьмой. Живой, чёрной и агрессивно пульсирующей тьмой.