На атласном чёрном «небе» застыли идеально белые искусственные облака и молочно-белый круг полной луны. Внизу же с черными квадратами окон белели декорации, изображающие многоэтажки и небоскребы.
Корнилов увидел их — Гудкову и Каменева. Нет, Гудкову и Монохромного человека. Потому что Касьяна Каменева здесь сейчас не было. Но не они привлекли внимание Стаса и заставили его на несколько мгновений потерять дар речи.
Их было шестнадцать. Шестнадцать подвешенных верх ногами связанных, беспомощных тел. Стас отсюда с двух сотен метров видел, что их лица белы от краски, а волосы выкрашены в черный.
Жертвы уже были подготовлены. Их уже лишили цветов, и облачили в цвета пепла и ночи, снега и сажи.
Стас был уверен, что они его не заметили. Гудкова и Монохромный человек, казалось, были слишком заняты подготовкой к убийству.
Корнилов часто, свирепо дыша приближался к ним. Они оба стояли спиной к нему. А перед ними бессильно качались и глухо мычали шестнадцать перепуганных и беспомощных жертв.
Корнилов остановился, поднял пистолет, целясь в спину Монохромного человека, и затаил дыхание.
Но выстрелить он не успел. Стас вовремя заметил движение справа и едва увернулся от удара. Корнилов отскочил, развернулся.
Его атаковал мужчина в грязном, перемазанном глиной рабочем комбинезоне и с оранжевой каской на голове. Мужчина с обманчиво равнодушным и даже сонным видом агрессивно размахивал тяжелой кувалдой. Орудие для разбивания стен тяжело гудело, рассекая воздух.
Стас увидел других. Ещё семь человек в рабочих спецовках с молотками и пилами в руках двигались на него. Это, очевидно, были рабочие, которые делали тут ремонт. И сейчас они были загипнотизированы.
Стас обернулся и встретился взглядом с Ксенией Гудковой. Она стояла в черно-белом обтягивающем трико посреди сцены и победно усмехалась.
— Вы зря явились сюда, господин подполковник. Торжество баланса и равновесия неизбежно! И даже вы не в состоянии что-то сделать с этим.
Монохромный человек, её повелитель, за её спиной с помощью электрического подъемника поднимал вверх извивающихся на веревках людей.
Стас успел заметить, что к их шеям привязаны различные тяжелые предметы. Камни, техника, ведра с цементом и прочее. Как только тела поднимутся на достаточную высоту, вес груза начнет медленно ломать их шеи, разрывать позвонки и сухожилия. Монохромный человек приготовился убивать их долго. Он приготовил им мучительную, по-садистски жестокую гибель. И он хотел сполна этим насладиться.
Корнилов увернулся от нападения ещё одного загипнотизированного рабочего. Кровь стучала в ушах и шумела в голове. Он поспешно соображал. Стрелять в рабочих он не хотел. Но если не поторопиться, люди на веревках начнут умирать. Стас огляделся. Рабочие окружали его. Сжимали кольцо вокруг него. Он перехватил удар одного из них, выхватил у него молоток и огрел им же по колену. Тот с воем упал.
На Стаса бросился здоровый громила с пилой. Стас пригнулся. Зубчатое, хищное лезвие низко пропело над головой. Стас нанес два быстрых удара молотком по руке и ключице мужика с пилой. Кости хрустнули от ударов. Затем Корнилов ловко развернулся и выстрелил в белую, пластиковую луну на черном искусственном небе.
Раскатистое эхо выстрела пронеслось над столами концертного зала и стихло под высоким, темным сводом. Белая луна обреченно рухнула с разбитого пулей крепежа.
Монохромный человек взвыл от разочарования. Сцена была нарушена! Картина, которую он выстраивал, была испорчена!
Гудкова поспешно оглянулась на сцену. И закричала, вторя воплю Монохромного человека. Она отвлеклась оставив своих «зомби» без внимания.
Стас с помощью молотка расправился в тремя другими. Он очень старался не наносить им тяжелые травмы. Работяги то были не при чем. Поэтому Стас просто ломал им конечности и суставы. Зверство, конечно, но это заживет.
— Тварь! — завизжала Гудкова и с развевающимися темными волосами прыгнула на него.
Откуда-то у нее в руке появился нож.
— Надо было тебя тогда вместе с Шамовым на хрен сбить тачкой! — заорала она с безумным взглядом.
Стас увернулся от удара ножом, лезвиеисполосовало воздух. Гудкова нападал ожесточенно, но бестолково. Корнилов толкнул её плечом и вмазал револьвером по голове. Ксения сдавленно охнула и обмякла среди столов.
Стас развернулся, готовый напасть на Монохромного человека… и замер. Он был близко. Он смотрел ему прямо в глаза, заглядывал в душу, касался самой сути личности в сознании Стаса.
Монохромный убийца стоял совсем рядом, возвышался над ним. Худой, высокий, с белым лицом и угольно-черными волосами. И из его темных бездонных глаз в душу Стаса смотрела безумная, ревущая тьма. Корнилов потерял возможность двигаться. Его ноги бессильно подкосились, он рухнул навзничь и провалился во мрак.
Он стоял среди ночи…
Корнилов растерянно огляделся. Он не понимал, где находится и что происходит. Вокруг вился ветер и зияла чернотой бесконечная ночь. Он был один среди бескрайней ночи. С неба тихо падал мерзлый снег. Холод жег и раздирал кожу, забирался в тело. Впереди он увидел обрыв скалы, и на его краю какую-то смутно знакомую фигуру.
Это была девочка возраста Ники. У нее были красивые, густые темно-рыжие волосы. Они плавно развевались на ветру. Одежда девочки тоже была знакомой.
— Алина? — прохрипел Стас ослабевающим голосом. — Алина?! Алина!!! Алина!! Он бросился к ней, но что-то удерживало его. Стас изо всех сил бежал к дочери, что понуро стояла на краю обрыва.
— Алина! Стой! — кричал Стас.
Страх за дочь вгрызался в душу, отравлял кровь и душил сердце.
Стас бежал… и оставался на месте.
Алина медленно обернулась, её лицо было неожиданно бледным, белым… не живым.
— Прости папа… — с безысходной печалью проговорила девочка и, отвернувшись, в тишине решительно шагнула с края.
— Не-е-ет!!! — взбешенно заорал Стас задыхаясь от крика. — Алина!!! АЛИНА!!! Нет! Нет! Нет!.. Боже…
Внезапно он оказался рядом, у самого края и, не веря своим глазам, в смятении и ужасе Стас смотрел на тело дочери лежащее на дне пропасти.
Стас упал на колени. Жизнь и дыхание почти оставили его. Осталось только желание ненавидеть себя. Ненавидеть до смерти.
— Посмотри, что ты натворил!
Корнилов резко оглянулся. Рита. Стоит в нескольких шагах от него и её лицо перекошено, искажено злым презрением.
— Посмотри, что ты сделал с нашей дочерью! Подонок! Как я только вышла за тебя! Ты же ничтожество, Корнилов! Ты… Когда ты последний раз встречал её день рождения с нами? Это ты довёл её!
Рита затряслась в рыданиях.
— У всех нормальных детей в её классе есть отцы, которые рядом! Не только в выходные! Которые участвуют в жизни своих детей! Её одноклассники все время рассказывают, как здорово проводили время с папами!
Она ядовито усмехнулась со слезами на щеках.
— А где наш папа? А-а-а… — она со злой издевкой сплюнула. — Он снова занят! У него снова дела!… Ненавижу тебя, Корнилов! Ненавижу! Если ты мужчина, то достань свой револьвер и вышиби себе мозги! Ты не должен жить после того, что сделал с нашей дочерью…
Да, подумал Стас. Эта мысль оказалась настолько простой и очевидной, что его рука с револьвером сама начала подниматься к голове. Стас плакал. Его сотрясала злость на себя и душило жгучее горе за гибель Алины. Тяжкая боль горькой потери выкручивала сердце из груди. Её больше нет… Её больше нет… Он верил в это, он признавал это и свою вину… Да, Рита права. Он не должен жить. И не будет. Он не может. Стас приставил холодное дуло револьвера к виску и закрыл глаза.
— Стас! Стас! Стой… Слушай меня! Я здесь! Слышишь! Пожалуйста! Стой!..
Корнилов замешкал.
— Стреляй, Корнилов! — заорала в бешенстве Рита. — Стреляй! Будь мужиком! Ты должен сдохнуть за то, что сделал с Алиной! Ты…