— Своеобразное поклонение, — невесело усмехнулся Стас. — Здесь может присутствовать определённый религиозный подтекст.
Яша чуть нахмурившись, опасливо взглянул на Стаса.
— И кому… Кому же он поклоняется? Какому богу?
Корнилов чуть заметно пожал плечами.
— Самому себе.
Ящер застыл с выражением недоумения на лице.
— О-о… — протянул он и снова склонился над телом Эдиты Вербиной. — Значит, ярко выраженный нарциссизм?
— Скорее, обожествление самого себя, — покачал головой Стас.
— Это гораздо хуже, — вздохнул Яша.
— Намного, — кивнул Стас. — Ты выяснил примерное время смерти всех членов семьи?
— Да. — Щербаков указательным пальцем в голубой перчатке отодвинул нижнюю губу Эдиты. — Но мне интересно, угадаешь ли ты очередность?
— Яша, — Стас покачал головой. — Тебе не кажется циничным забавляться таким образом?
— О, так это вовсе не цинизм.
— Да ну? А что же?
— Здоровый дух азартности.
— Считаешь, он тут уместен?
— Когда на одной стороне ты, на другой убийца, который всегда идёт впереди? — Яша выпрямился и посмотрел на Стаса. — Да. Думаю, это лишний раз подстёгивает следствие, как бы цинично это ни звучало…
— Интересное у тебя суждение, но допустим, — скупо ухмыльнулся Стас и, опустив взгляд, оглядел все четыре тела на прозекторских столах просторной лаборатории бюро СМЭ. — Ла-адно… Я уже говорил, что дверь убийце скорее всего открыла Полина Вербина. Так что она была первой.
— Да-а, — одобрительно улыбаясь, с хрипотцой протянул Яша. — Верно.
Стас мельком искоса взглянул на него.
— Затем был её отец. Тихон Вербин, — продолжал Стас.
Он неторопливо прошёлся вдоль неподвижных тел.
Внимательно глядел на них, вспоминая интерьер их дома, расположение комнат, лестницы, гостиной, кухни. Подполковник живо прокручивал в голове вероятный сценарий развития событий в те последние минуты жизни семьи Вербиных.
— Он услышал лай собаки, — произнёс Стас. — Собака лаяла, запертая в кладовке. Тихон спустился вниз, сонный, шаркая ногами в тапках направился к кладовой, недоумевая, что происходит… Скорее всего, он даже не дошёл до неё. Убийца напал сзади, повалил, начал душить. Отец был вторым.
Стас обернулся, взглянул на Эдиту.
— Потом мать. Она звала мужа. Не услышав ответа, жена Тихона спустилась вниз, позвала супруга ещё раз, — Стас присмотрелся к телу женщины, обратил внимание на её колени.
— У неё есть ссадины на коленях? — спросил Стас. — Должны быть…
— Есть, Стас, есть, — удовлетворенно кивнул Ящер. — Она заметила его и попыталась убежать.
— Потом упала прямо на лестнице, и он настиг её, — вздохнул Стас. — Затем…
Корнилов повернул голову, взглянул на мальчишку.
— Мальчик был последним.
— Да, всё верно, — Яша опустил взгляд, на его лице застыла злая, досадливая, кривая ухмылка.
Стас заметил выражение его лица.
За свою долгую практику Ящер успел привыкнуть к виду мёртвых, часто изувеченных тел. Но к тому, что среди них бывают и дети, привыкнуть гораздо сложнее.
— Они все были задушены одним и тем же способом и орудием? — спросил Стас.
— Да, скорее всего, — пожал плечами Яша. — Не хочешь спросить, чем он покрасил их кожу?
— Хочу. Чем?
— Оксид цинка.
— Минеральные красители, значит, — вздохнул Стас. — Ну да… Обычная краска это слишком тривиально. А волосы, глаза, ногти? Яш?
— Раствор из нефтяных масел. — Ящер вздохнул и стянул свои нитриловые перчатки. — Собственно, всё то же самое, что он использовал в первый раз восемь месяцев назад.
Стас, сдвинув брови и задумчиво кивнул. Его худшие опасения полностью подтверждались. Ко всем его прочим заботам прибавился самопровозглашенный «бог» с маниакальной жаждой донести до мира собственное величие.
У него зазвонил мобильник. Стас вздрогнул. Недавно Алинка поменяла ему мелодию звонка. Вместо привычного и милого Стасу блюза у него теперь звучал какой-то противный, заносчивый голос.
— В моём сердце дырка! Мне нужна таблетка! Хотя бы половина, мари-о-нет-ка!..
Ящер скрипуче засмеялся.
— Это ещё что такое, Стас?
— ЛСП, — вздохнул Стас доставая телефон. — Алина говорит, что это называет ЛСП…
— Хорошо, хоть не ЛСД, — вздохнул Яша.
Стас не ответил, приняв вызов, он поднёс трубку к уху.
— Да, Сень. Нашёл что-то?