Шамов тоже оглянулся.
— О, простите офицер…
Сеня обернулся на него.
— Я бы этого не делал… — усмехнулся доктор Шамов. Сеня в ответ нахмурил брови.
И в тот же миг из мрака что-то резко выпрыгнуло, ударилось в стекло. Сеня отшатнулся. Выкрикнул ругательство. С ошалевшим видом он смотрел на нечто по ту сторону стекла.
Это было устрашающего вида человекоподобное существо. Бледная, землистого цвета, сморщенная кожа на лице. Потемневшие губы растянуты в жуткой гримасе, являя миру желтые зубы с металлическими накладками брекетов. Темные волосы сальными патлами свисают на лицо.
Горящие агрессивным, жадным безумием, ввалившиеся глаза с болезненными тёмными синяками вокруг. Жуткое создание таращилось сквозь стекло и безумным взглядом жадно пожирало Арсения.
Арцеулов нервно дыша, приоткрыв рот, сдвинув брови с опасением и отвращением глядел на существо за стеклом.
— Жанна Павлова, восемьдесят пятого года рождения, — прокомментировал доктор Шамов. — Обостренный синдром Котара. Плюс, боязнь света. Очень опасна. До того, как её задержали, успела умертвить нескольких бездомных. Она употребляла в пищу… некоторые части их тел. Очень неприятная особа. Идёмте.
— Что такое синдром Котара? — прошептал Сеня, догнав Стаса.
— Человек думает, что давно умер, — ответил Стас.
— Мать их!.. — прошептал в ответ пораженный Арцеулов.
Далее они прошли мимо ещё одной женщины, которая мило баюкала кукол и укладывала спать. Стас заметил на полу её камеры несколько оторванных голов кукол с проколотыми глазами.
Шамов сообщил, что эта женщина работала воспитательницей в детском саду. Корнилов не стал спрашивать, скольких детей она успела убить. Он не хотел этого знать.
— Доктор Шамов, — подал голос Арцеулов, — а почему Ксению Гудкову поместили в эту больницу? Вместе с этими…
Но ответил ему Стас.
— В деле этого нет, но… После того, что случилось с её родителями, Ксения стала опасна… Она…
Корнилов прокашлялся.
— Она стала подражательницей, — не оборачиваясь ответил Шамов.
Сеня выразительно взглянул на Стаса.
— Она… Она кого-то убила?.. Стас?
— Скорее довела до самоубийства, путем устрашения и шантажа, — ответил Шамов. — Четверых человек уговорила свести счёты с жизнью, прежде, чем её успели поймать.
Арцеулов помрачнел, снова недовольно взглянул на Стаса.
— Я собирался тебе сказать, но чуть позже, — ответил Корнилов.
— Почему сразу не сказал?
— Ты бы не поехал.
— Тебе было важно, чтобы я поехал? Зачем?
Стас внимательно взглянул на него.
— Сень тебе сколько лет?
— Тридцать два, — слегка растерянно ответил Арцеулов.
С его светло-русой, чуть рыжеватой бородой ему можно было дать и все сорок. Во всяком случае выглядел он куда старше и Стаса, и Николая.
— До сороковника будешь в старлеях ходить?
Арцеулов заткнулся. Остаться капитаном и получить майора впоследствии он мог уже четыре раза. Четыре.
Арсений кивнул, признавая правоту Стаса.
Они дошли до камеры, возле которой Шамов остановился и молча указал рукой на прозрачную стену. Стас заглянул внутрь первым, и замер. Взгляд его помрачнел, губы недовольно, досадливо сжались.
Сеня встал рядом с ним, и его лицо вытянулось.
— Чтоб вас!.. — выдохнул он впечатленный.
Они стояли перед палатой, которая разительно отличалась от остальных. Во-первых, стены здесь не были обиты мягким покрытием. Вместо этого здесь был вполне себе заурядный интерьер с одним эффектным и пугающим исключением.
Он весь от пола до потолка представлял собой чёрно-белую композицию.
Интерьер этой палаты, наверное, вполне можно было бы принять за выставочную работу в музее современного искусства.
Комната оставляла стойкий эффект некого инфернального и даже пугающего эпатажа. Причем детали обстановки комнаты только усугубляли это негативное, психоделическое впечатление.
Белый, выложенный узкими досками пол. Чёрные стены. На них белыми квадратами белеют прямоугольные рамки. В них черно-белые снимки или рисунки с невнятными, часто сливающимися изображениями. В комнате стоит чёрно-белое кресло. Белая кровать, застеленная чёрной постелью. На полу возле кровати Стас увидел несколько мягких игрушек. Все чёрно-белые.
У торцевой стены стоит письменный стол с белыми ножками и черной, поблескивающей столешницей. За столом сидит сутулая фигура в бесформенной кофте-худи с капюшоном. Кофта и мешковатые штаны покрыты черными и белыми широкими горизонтальными полосами.
Стас оглянулся на Шамова. Тот стоял рядом, спрятав руки в карманах халата и чуть вскинув подбородок. Выражение его лица было добродушно-скептическое. Он показательно не возражал против беседы офицеров с Ксенией Гудковой, но сильно сомневался, что у Стаса и Сени получится что-то получить от этого разговора.
— Мы войдём? — спросил Стас.
Шамов стрельнул глазами в сторону Арцеулова.
— Последние семь месяцев её гостями были я и моя младшая коллега, — задумчиво, с опаской проговорил он. — Я всерьёз опасаюсь, что появление сразу двоих незнакомых ей мужчин в её жизни, в непосредственной близости может вызвать непредвиденные последствия и неизвестную реакцию.
Говоря последние слова, доктор внушительно шевельнул бровями, глядя на Стаса. Корнилов понял намёк.
— Вся ответственность на мне, — суховато напомнил он. — Откройте дверь.