Вместо ответа Корнилов протянул ему снимок.
— Посмотри внимательно на людей, которых ты там видишь, и скажи, не узнаешь ли ты кого.
Арцеулов, заинтригованный, взял рамку из рук Стаса, поднёс к лицу.
Стас завел автомобиль, они выехали с парковки больницы и устремились вперёд по шоссе. Они ехали навстречу поднимающимся из-за верхушек деревьев монолитным высоткам столицы.
— Я никого не узнаю, — проговорил Арцеулов, сосредоточенно рассматривая фотографию.
— Да неужели? — хмыкнул Стас.
Тут Сеня скривился, несколько раз моргнул.
— Подожди-ка… — проговорил он недоуменно. — Так это же…
Он посмотрел на Стаса, затем опять на фотографию. — Это же Вербины… Вот тут рядом с каким-то седым мужиком Эдита и Тихон Вербины. Это ведь они, Стас?
— Да-а… — протянул Корнилов. — Молодец.
— Они были знакомы! — выпалил Сеня. — Вербины и Гудковы были знакомы!
— Да, — вздохнул Стас. — Как минимум они состояли в одном альпинистском клубе.
— Дело принимает любопытный оборот, — пробурчал Сеня.
Корнилов хотел ответить, но тут у него зазвонил мобильник.
— Да, Коль? — спросил Стас. — Ты что-то нашёл? О-о… Это прекрасно. Мы сейчас с Сеней подъедем. Да, давай… Хорошо, встретимся там. Ага… Добро. Давай…
Стас прервал связь и положил смартфон между сиденьями.
— Что у него?
— Коля нашел нескольких свидетелей, давших одинаковое описание примет того типа, которого видели возле дома Вербиных незадолго до их убийства. Корнилов прибавил скорости. Сеня пристегнул ремень безопасности.
Эпизод второй «8: черно-белый этаж». Часть вторая.
КАСЬЯН КАМЕНЕВ
Понедельник, 10 августа
Он с трудом уловил момент, когда окружающие его глухие непонятные звуки и яркие, размытые пятна сливающихся, расплывчатых изображений небытия уступили место внезапно навалившейся реальности. Реальность вобрала его в себя, грубо, резко выдирая из бредовых сновидений, в которых он пребывал.
Касьян подхватился на больничной койке, ошалело приподнялся на локтях. Стоящие рядом приборы жизнеобеспечения взволнованно запикали. Тяжело и часто дыша, хватая ртом сухой и прохладный воздух, он обвёл помещение ошалевшим взглядом.
Светло-бежевые стены, белый потолок. Серо-голубое покрытие на полу. Напротив него в дальнем углу темнеет прямоугольник плазменного телевизора. Возле кровати стоят капельница и пара мониторов медицинского оборудования.
Затем он заметил, что не может шевелить левой рукой. Опустив взгляд, увидел, что его левая рука от пальцев до локтя заключена в плотный, пластиковый гипс. Он в больнице. Осознание этого заставило его мозг напряженно вспоминать, что произошло.
Широкая больничная дверь с прямоугольником мутного стекла резко распахнулась. Каменев вздрогнул, увидев вбегающую к нему медсестру.
— Здравствуйте, господин Каменев! — воскликнула коротко стриженная медсестра, подбегая к медицинской аппаратуре возле кровати Касьяна.
Не успел Каменев произнести и слова, как следом за медсестрой в палату вошёл высокий, худощавый мужчина с короткими усами под носом и холодным, колючим взглядом.
— Добрый день, — произнёс он вполне себе вежливо, но сдержанно. — Меня зовут доктор Прохоров. Как вы себя чувствуете? Голова кружится? Тошнит? Какие-то другие жалобы?
Врач наклонился к Касьяну, бесцеремонно чуть раздвинул пальцами его веки на левом глазу и посветил туда фонариком.
— Пульс в норме, — ответила медсестра, на секунду отвернувшись от мониторов.
— Мозговая активность?
— Немного отстаёт от нормы.
— Это из-за пониженного кровяного давления, — врач посветил фонариком в другой глаз Каменева. — Рад, что вы снова с нами, господин Каменев. Скажите, вы помните, что с вами произошло?
Касьян глубоко, тяжело дыша, опустил взгляд.
Голова была тяжелой. Мысли в ней вязли, сливались, путались.
Соображать и вспоминать было трудно. Приходилось прикладывать нешуточные усилия. Он посмотрел на свою левую руку в гипсе. Попробовал шевельнуть пальцами.
— Я… — Касьян поморщился, виски ломило тупой болью.
Он помассировал их. Сосредоточился на воспоминаниях. Память возвращалась к нему нехотя, неторопливо, словно опасаясь чего-то.
Но тут же поток воспоминаний хлынул в его голову, заставив Касьяна резко вздрогнуть.
— Тише, тише, — доктор Прохоров заботливо придержал Каменева за рукава его больничной пижамы. — Вы вспомнили?
— Да… Да… — Касьян несколько раз кивнул. — Да… Я… Кажется, я попал в аварию.
Воспоминание случившегося вдруг с чудовищной ясностью заполнило его сознание. Он вспомнил яркий свет фар, пронзительный, басовитый автомобильный сигнал и ошеломляющий, переворачивающий мир, колоссальной мощи жесткий удар. А ещё он вспомнил бледное лицо, которое увидел в зеркале заднего вида. Он вспомнил взгляд ехидных, насмешливых глаз, наполненных убийственной, пугающей чернотой. И он вспомнил снисходительную, злорадную улыбку чёрных губ.
— Я попал в аварию, — проговорил Касьян, чувствуя леденящее прикосновение внезапно нахлынувшего страха. — Моя машина столкнулась с грузовиком.
— Да, — хмыкнул доктор Прохоров и переглянулся с медсестрой. — С восемнадцати колёсным International Lonestar, который вез титановые плиты.
Доктор достал ручку, открыл свой блокнот.
— Вам о-очень крупно повезло, господин Каменев.
Касьянвзглянул на него исподлобья. Сам он не был в этом так сильно уверен.
Доктор Прохоров задал ему десятка три вопросов о его самочувствии. После того, как Касьян ответил на все заданные вопросы, его подвергли многочисленным, разнообразным обследованиям. Ему сделали энцефалограмму головного мозга, взяли анализ крови, сделали УЗИ всей плевральной полости.