Однако, в черепе у него обнаружили несколько серьёзных трещин. Особенно взволновала врачей трещина возле сосцевидного отростка височной кости. Ему сказали, что есть опаность развития эпидуральной гематомы с кровоизлиянием, что в свою очередь вызовет сдавливание самого головного мозга.
С рукой дело обстояло более-менее неплохо. Во всяком случае, осматривавший его травматолог сообщил, что перелом несложный, неопасный и, скорее всего, меньше чем через два месяца его рука будет в полном порядке.
После всех утомительных процедур Касьяна, наконец, оставили в покое. Коротко стриженная медсестра проследила, чтобы он лёг в постель.
— Включить вам телевизор? — спросила она угодливо. — Можете что-то посмотреть.
— Нет… благодарю, — уставшим голосом ответил Касьян.
— Хорошо… Как пожелаете. Может быть вам что-то принести?
— Нет… Просто оставьте меня одного, — Касьян со вздохом посмотрел в потолок.
— Что ж, — неуверенно ответила медсестра. — Ладно, как скажете.
Она вышла из палаты, оставив его одного.
Касьян закрыл глаза. Голова гудела, наливалась болезненной тяжестью. Боль скапливалась у висков и в затылке. Сквозь боль он слышал отзвуки последних воспоминаний, голосов, прожитых эпизодов. И всё каждый раз заканчивалось ярким светом фар несущегося на него громадного грузовика Lonestar.
Во всём этом монотонном круговороте одинаковых воспоминаний внезапно молнией сверкнула пробившаяся из глубины сознания мысль.
Фотоаппарат! Его фотоаппарат! Снимки! Чёрт возьми! Те самые снимки, которые нужны ему, чтобы вынудить Платона Плансона отдать другие фотографии… Те, которые жизненно необходимы ему!
Эта мысль взбудоражила его, лишила покоя.
Он протянул руку к стоявшей возле кровати тумбочки, взял мобильник, включил. На дисплее проиграла вступительная заставка.
Касьян нетерпеливо зашел в журнал вызовов, нашел номер Марка.
Тот ответил после второго гудка.
— Касьян?! — заорал он так, что Каменев поморщившись чуть отвел трубку от уха. — Касьян это ты?! Как ты, дружище?! Ты живой?! Ты реально живой?! Ты наконец-то пришёл в себя?!
— Да, да… — чуть улыбнувшись ответил Касьян. — Со мной всё в порядке.
Тут он поймал собственное отражение в зеркале шкафа-купе.
У него была перебинтована голова, и в бандаже лежала загипсованная рука.
— Более-менее, — добавил он.
— Слушай, я сейчас приеду! — решил Марк. — Слышишь?! К тебе уже можно?! Врачи пускают посетителей?! — Не знаю, Марк… Подожди. Послушай, я здесь уже два дня валяюсь… Даже больше, наверное… Помнишь, что мы в субботу делали?
— Конечно, помню, — помешкав, ответил Марк. — А что? Ты думаешь…
— Фотоаппарат. Моя фотокамера. Где она? Ты знаешь?
— А-а… — голос Лунина погрустнел. — Слушай, Касьян… Тут такое дело… Фотокамера твоя того…
Касьян сокрушенно закрыл глаза.
— Понятно. А карта?
— Карта памяти? Так её там вообще пополам сломало.
Каменев прошептал несколько ругательств.
— Так я приеду? — помолчав спросил Лунин.
— Буду только рад, — вздохнул Каменев.
— Прекрасно. Сейчас буду!
— Марк…
— Да?
— Можешь… — Касьян подумал, и чуть понизив голос сказал. — Можешь прихватить что ни будь для расслабления… Понимаешь?
— Понимаю, — хмыкнул Лунин. — А тебе разве уже можно пить?
— Да похрен, — качнул головой Касьян. — Мне надо выпить. Просто жизненно необходимо.
— А если ты…
— Марк, ты можешь просто привезти? — раздраженно спросил Касьян.
— Добро. Но только пиво.
— Ладно… Тёмное.
— Хорошо.
— Давай, жду.
Касьян отложил смартфон на тумбочку. Откинулся на подушку, шумно, выразительно выдохнул и закрыл глаза. Каменев представил воображаемую петлю из пеньки, которая медленно, неотвратимо затягивается вокруг его шеи.
Его статья с таким громким анонсом на пороге позорнейшего краха. А он… Он рискует стать одним из самых презираемых журналистов.
Нет, конечно, даже в случае провала ему удастся получить свою порцию пресловутого хайпа. Но это будет недолго, и даженаверняка будет сопровождаться повсеместной травлей.
Чтобы хоть как-то отвлечься от тягостных мыслей Касьян решил включить телевизор.
Он пощелкал несколько каналов, остановил свой выбор на том, где шёл какой-то фильм с перестрелками. Пульт от телевизора Касьян сунул между бортиком медицинской койки и подушками.
И в этот момент почувствовал, что его рука коснулась чего-то похожего на бумагу или картон. Каменев настороженно замер. Сам не зная почему, но он вдруг явно ощутил, как по коже правой руки побежали мурашки.