Лерка вздохнула, наклонилась ко мне, притянула меня к себе.
— Всё хорошо… — проговорила она, жалея меня. — Ты молодец… Если бы ты согласилась выйти, у нас бы машину забрали. Сто процентов…
Я кивнула. Снова всхлипнула.
— Знаю, — кивнула я. — Знаю… просто… Господи, если бы нас поймали… Это был бы… адский… капец. О-о-о…
Я протяжно, глухо простонала.
— Так малая, — Лерка взглянула на сестрёнку. — Этот эпизод ты вычеркнешь из своей памяти. Поняла?
Лада ответила не сразу.
— Тогда я кое-что хочу… — объявила она.
Я отстранилась от Лерки. Посмотрела на Ладу. Та сидела с хитроватой улыбочкой. Но взгляд у неё был слегка испуганный.
— И чего же ты хочешь, Лада? — свирепо глядя на младшую сестру, звенящим голосом спросила Лера.
Спустя несколько минут мы с Лерой зашли в один из торговых центров города и ещё через минут десять стояли на кассе магазина игрушек с большой куклой Рапунцель в коробке.
— Вымогательница малолетняя! — злилась Лерка, стоя в очереди и считая деньги. — Это почти все мои сбережения!
— Ладно, тебе… — вздохнула я. — Лада всё-таки пережила стресс…
— Я тоже пережила! — фыркнул Лерка. — А уж ты вообще!..
Она осеклась, не находя слов. Но красноречивое выражение её лица говорило о многом, чего Логинова не могла сказать вслух.
— Да, — мягко сказала я. — Но нам всё-таки не по пять лет.
— Мне в пять лет таких кукол не покупали, — мрачно проворчала Лера.
Я вздохнула, улыбнулась. Мне покупали. И даже очень много. До того, как я осталась без родителей, я жила, как в сказке. Буквально.
У меня была своя огромная комната. И игрушек было… все, что только я захочу. Мама ещё ругалась на папу за то, что он мне вместо кукол и зверюшек покупал машинки. Машинки мне, кстати, тогда не очень нравились, а вот от игрушек трансформеров я была в восторге!
Я усмехнулась своим детским воспоминаниям. Потом мне купили маленький электрокар. И мама не переставая злилась на отца. Потому что, как только я освоилась, как на нём ездить, я гоняла по немалой территории поместья на максимально доступной скорости.
Господи, это было одно из самых счастливых времен моего детства!
Я почувствовала знакомый, внутренний толчок. Некое прикосновение. Щекотное, робкое, вкрадчивое. Я застыла, закрыла глаза. Открыла, медленно обернулась.
Люди, звуки, интерьер магазина, всё это поникло, посерело, смолкло. Я увидела его. Вестник. Высокий, здоровенный чубарый конь. Вестник воспоминаний. Вестник видений.
Я успела подумать, что Чубарый вестник приходит с не такими уж плохими воспоминаниями. Не то, что серый, мрачный Мышастый или, упаси Боже, Вороной.
Я последовала за Чубарым. Конь шел не оборачиваясь. Перестук его копыт прыгающим эхом звучал в стенах внезапно обезлюдевшего торгового центра. Не было никого. Все исчезли. Остались только я и Вестник. А потом я увидела его.
Тот самый мальчик. Он стоял вдалеке, игриво выглядывая из-за входа в какой-то магазин. Он улыбался своими чёрными губами. В улыбке чуть щурились его чёрные глаза. Несмотря на его жуткий вид, я чувствовала, что улыбается он счастливо. Радостно. Весело.
Здесь осталось его воспоминание. Одно из счастливых. Одно из самых приятных, добрых, светлых.
Он был одет так же, как и при первой нашей встрече. В белую рубашечку и серые брючки. Глядя на него, я успела поразиться.
Как можно было отнять его жизнь? Он же… Он же ещё такой маленький. Совсем ребёнок. Может, даже в школу не ходил! Как… Как можно было… Сколько я ни пыталась вникнуть в сознание чудовищ, по ошибке названных людьми, я не могла до конца уяснить их уродливую страсть и чёрную ненависть ко всему доброму, наивному, прекрасному, хрупкому и светлому. Почему… Ну почему они находят такое наслаждение в причинении боли, ужаса, кошмара нам всем?! Почему?!..
Когда я приблизилась к магазину, мальчишка хохотнул и скрылся внутри. Его короткий смешок ветреным эхом пронёсся по коридору ТРЦ. Я почувствовала морозную щекотку на коже шеи и спины и
вошла в магазин. Здесь было пусто, тихо. Властвовал серый сумрак.
Мальчика я увидела снова чуть дальше. Он стоял ко мне спиной: одинокий, маленький…слабо мерцающий в клубящихся сгустках теневого сумеречного мрака.
Я подошла к нему. Он не оборачивался. Молча стоял и смотрел перед собой. Я встала рядом. Это было странное чувство. Осознание того, что я стою рядом с воспоминанием, рядом с тем, кого уже нет, просачивалось в душу с чувством качающейся невесомости. Сейчас я не чувствовала страха, потрясения, ужаса.
Не чувствовала тех тяжелых, мрачных эмоций, которыми по обыкновению были наполнены мои видения.
Мы стояли рядом. Я проследила за взглядом мальчика. Он смотрел на альпинистское снаряжение, лежавшее на полках магазина.
Я чуть нахмурилась. Приблизилась. На желтых, зеленых и оранжевых касках темнел черный логотип — «ГОРНЫЙ ПУТЬ».
Что это? Что за «Горный путь»? Что хочет этот мальчик, чтобы я тут увидела?
— Игорь… — я вспомнила имя ребенка из своего последнего видения. — Что я…
Я обернулась и в первое мгновение ужаснулась. Воет ветер, кружит метель. Я стою в снегу в окружении снега и льдов. С пасмурного, блеклого неба бесшумно падает снег. Я вижу силуэты идущих людей. Темные, чуть мерцающие, подрагивающие. Я слышу их голоса.
Налетевший порыв пронизывающего, холодного ветра обжег кожу, проник под одежду, пробрался в тело, коснулся сердца. Я поёжилась. Обхватила себя за локти, чуть сжалась, чуть втянула голову в плечи. Было холодно. Холод мертвенной, тугой хваткой стягивал, сжимал меня в ледяных объятиях. Я начала дрожать. У меня дрожали губы, спина, плечи, колени. Холод владел мной, обладал моим телом, пытался завладеть моей душой.
Я смотрела на подрагивающие темные силуэты людей.
— Далеко ещё? — раздался женский голос.
— Нет, Эдита, — отозвался бодрым голосом шедший впереди мужчина. — Вон там, за скалой сделаем небольшой привал.
— Олег мёрзнет, — озабоченно ответила Эдита.
— Хрен ли вообще он с нами попёрся! — агрессивно произнёс какой-то мужчина. — Сидел бы в лагере, если ещё не выздоровел! Там горячий чай, шоколад, пирожные…
— Можно подумать, ты бы променял восхождение на Чогори, даже будь у тебя температура сорок, Касьян, — насмешливо произнёс шедший впереди мужчина.
— Да, — не стал отрицать Касьян. — Я слишком долго ждал, когда мы, наконец, все решимся покорить Чогори. А ещё месяц ждал, пока мне откроют визу в этот ср**ый Пакистан.
— Каменев, тебя не пускали, потому что у тебя слишком много фоток в сети, где ты то в клубешнике с девчонками, то кальян куришь, то алкоголем заливаешься, — ответил всё тот же мужчина, идущий впереди. — Надо было следить за своим Инстаграмом и Фейсбуком.
— Ой, Вербин… За собой смотри! — раздраженно отозвался Касьян.