— Ты опять смотришь новости про убийства? — спросила Логинова с неожиданным подозрением и насмешливым ехидством.
Я обернулась. Логинова стояла возле меня и смотрела на планшет.
— Да я просто… — начала я.
Лера подняла на меня взгляд своих малахитовых глаз.
— Роджеровна, это конечно твоё дело, и… — она ещё раз взглянула на планшет, — я конечно знаю, что ты увлекаешься психологией и по непонятной мне причине всякой криминалистической хренью… Но я уже далеко не в первый раз застаю тебя за просмотром подобных новостей! И ты ведь не просто лазишь и читаешь из любопытства, ты с компами не очень умеешь обращаться и поэтому историю ни хрена не чистишь. И после тебя всегда остается след из десятков ссылок, связанных с очередным страшным, резонансным убийством!
Логинова положила планшет на стол и сложила руки на груди.
— Подруга, что происходит? А? Только не говори, что это всё в рамках твоих интересов в криминальной психологии, или чем ты там ещё увлекаешься в отличие от нормальных людей?
— Судебной психиатрией, — пробормотала я.
— Вот-вот, — кивнула Лерка. — Я не поверю, что ты листаешь такое количество ссылок и сайтов только из-за увлечения этими странными и пугающими, полуоккультными науками.
Я закрыла глаза и покачала головой.
— В судебной психиатрии и криминальной психологии нет никакого оккультизма…
— Не уверена, — пожала плечами Лера и кивнула на планшет. — Лучше расскажи про вот это вот всё… Нахрена тебе это сдалось?.. И не ври, я знаю, когда ты врёшь. Начинаешь заикаться, пшекать и ударения в русских словах путать.
Я опустила взгляд. Да, она меня слишком хорошо знает. Я вздохнула, чуть улыбнулась с безысходной грустью. Что ж… Возможно, уже наконец-то настал тот миг, когда я должна рассказать Лерке правду. Но едва я открыла рот, чтобы ответить, как мы услышали, что кто-то открывает входную дверь.
— Мама, — обернувшись, бросила Лера и посмотрела на меня. — Отложим наш разговор. Но не надейся, что я нём забуду.
С этими словами Логинова вышла из кухни и направилась в коридор встречать Беатрису Константиновну.
Я опустила глаза на ламинатный пол кухни. Затем опасливо покосилась на оставленный на столе планшет. Меня снедало жгучее чувство необъяснимого стыда перед Леркой. Она мне всегда все тайны рассказывает и всю душу выворачивает. Я про неё знаю то, чего ни мать, ни родственники даже не предполагают! А сама… боюсь рассказать о своих способностях.
В конце концов, уж если мне поверил начальник Стаса, генерал Савельев, то уж Логинова то точно должна поверить и понять. Ладно, отложим разговор на потом.
Я тоже вышла в коридор, поздороваться с мамой Леры.
Минут десять спустя мы втроем сидели на кухне, пили чай с карамельками. Беатриса Константиновна рассказала, как прошёл день у них в больнице, а потом начала рассказывать о том, что сегодня услышала от своей подруги.
Муж подруги работает в полиции, в ДПС.
При упоминании этой структуры мы с Леркой быстро переглянулись. Но помешивающая сахар в чае Беатриса Константиновна этого не заметила.
— Представляете, девочки, — говорила мама Леры, — сегодня муж Яны Лаптевой что рассказал! Говорит, остановил поздним вечером синий фольксваген с двумя подозрительными девицами! У них ещё маленькая девочка на заднем сиденье сидела! И говорит, это же ужас! Одна явно пьяная, одетая, как чёртова наркоманка, а другая та, что за рулем, сразу видно, какая-то проститутка малолетняя! Ну муж у Яны — опытный офицер, сразу заподозрил неладное и попросил эту проститутку из машины выйти. А эта куртизанка сопливая что сделала! Говорит: «Хорошо»! Ремень отстегнула! А Костя, муж Яны, в этот миг отвернулся и от машины отошел чуть-чуть. А они взяли и просто вот с места так дали дёру! За ними конечно погнались, ноте шустрыми оказались! Теперь вотузнай, куда они ребёнка везли и зачем им машина…
Она с грустью вздохнула.
— Теперь, небось, продадут малышку на органы. А сами дальше будут колоться и проститутничать. Господи, в такое ужасное время живём! Вот в Советское время такого не было!..
Мы посидели ещё минут сорок, а потом Беатриса Константиновна отправилась спать, попутно пожелав нам спокойной ночи.
Когда мы услышали, как закрылась дверь в её спальню, мы посидели несколько секунд в молчании.
Меня распирал смех. И я видела, что Лерку тоже. Логинова с задумчивым видом поскребла чашку ногтем. Потом подняла её и с издевательским торжеством тихо предложила:
— Ну… за чёртовых наркоманок!
Я фыркнула и подняла свою чашку с чаем.
— И малолетних проституток, — кивнула я.
Мы рассмеялись и тут же зашипели друга на друга, приложив палец к губам. Спать мы отправились поздно. Обсуждали наш вечер, моё свидание с Мироном и многое другое.
Я пока так и не решилась поведать Лерке о своих способностях.
Я совершенно не была уверена, как она отреагирует. И в размышлениях об этом провела половину ночи, ворочаясь в постели с боку на бок.
Утром я встала раньше всех. Пока все спали, я привела себя в порядок, собралась, написала Лерке сообщение в WhatsApp. Затем выпила чашку чая, бросила в рот одну карамельку и поехала домой.
В метро мне пришлось пережить очередное почти ежедневное испытание. Воспоминания окружающих меня людей шквалом сыпались в моё сознание, заставляя меня кривиться, как от пульпита в последней стадии.
Пара особо добросердечных граждан даже любезно поинтересовались у меня, всё ли со мной хорошо. Через силу улыбнувшись, я ответила, что конечно же все нормально. И мне стоило большого труда удержаться и не сказать, что если бы вы отошли подальше, было бы ещё лучше. Так мне бы не пришлось слушать, как на вас орёт ваш босс за то, что вы не сдали вовремя проект, или, как на вас громко жалуется ваш пациент за то, что вы ему не тот зуб удалили.
И это ещё ничего. Как обычно, наравне с вполне тривиальными воспоминаниями, перед глазами вспышками сверкали события намного хуже. Избиение до крови маленького мальчишки, утопление «лишних» котят, поножовщина в темном дворе и поджог автомобиля с плачущим в машине ребенком.
Иногда начинаешь думать, что некоторые люди только прикидываются людьми.
Из метро я по обыкновению буквально выпорхнула, и, как обычно, несколько минут приходила в себя после всех увиденных воспоминаний. Многие из них ещё долго будут оставаться со мной.
Примерно часам к восьми утра я прибыла домой. В мастерской дяди Сигизмунда уже собирались работники. Я поздоровалась со всеми и отправилась на третий этаж. На лестнице я столкнулась с Федей. Он был уставший, с изможденным, понурым видом и порядком замотавшийся. На руках у него были резиновые перчатки, он выносил в чёрном завязанном пакете ворох мусора.
— Привет, Федь, — поздоровалась я осторожно. — Как…
Я на миг опустила взгляд на пакет в его правой руке.
— Как всё… прошло? — спросила я чуть боязливо.
Я не знала, что тут было, и с какими последствиям прошел очередной сбор дяди Сигизмунда и его друзей. Зато я знала, что с последствиями всегда вынужден разбираться Федя. А точнее разгребаться… Потому что я знаю, как выглядит дом после тусы престарелых смутьянов и сорвиголов, которые всё ещё мнят себя крутыми парнями.
— Нормально, — проворчал Федя, — как обычно.
Он прошёл мимо меня и отправился вниз. Я поднялась в свою комнату, вошла внутрь, закрыла дверь и вздохнула. Моя комната дышала родным теплом и уютом. У Лерки в гостях, конечно, хорошо, но моя любимая комната прямо с порога как будто ласково обняла и согрела меня теплыми, душевными чувствами. Здесь хорошо, легко и просто, потому что здесь живу я, и никто больше.
Повесив рюкзачок на спинку кресла возле компьютера, я прямо в одежде упала на кровать. Закрыла глаза. Мысли кружили в голове, пульсировали, дрожали у висков. Я вздохнула. Я слишком многое пережила за последние сорок восемь часов.
Зазвонил мобильник.
Я застонала, встала, подошла к рюкзаку на кресле и достала телефон. Звонил Сашка.