— Возле нашего метро.
— Отлично. Я через пятнадцать минут буду там.
— Можешь не торопиться, мне… понадобится некоторое время. Немного…
— У тебя всё в порядке?
Врать ему бесполезно.
— Кое-какие жизненные неурядицы, — соврала я и нервно сглотнула, чувствуя, что голос выдаёт меня. — Ничего особенного.
— Хорошо, — он мне не поверил.
Я это слышала. А значит нужно быть готовой к вопросам.
О-ох. Сейчас мне совсем не хочется никому рассказывать о том, что случилось. Хотя… Может… Ай, нет! Это моё дело. Моё и… Леры с Мироном.
Через два с лишним часа я была у метро. Пришлось приложить усилия, чтобы привести себя в порядок. Как внешне, так и внутренне, душевно. Впрочем, последнее было очень шатко, и не наверняка. Надеюсь мне удалось скрыть заплаканное лицо и опухшие от слёз глаза. Не стоит ещё забывать о долбанном синяке на полщеки.
Я пятнадцать минут пролежала с компрессами на веках. И вроде бы помогло, но это не точно. Потом ещё пришлось осторожно умываться термальной водой, так как по щекам у меня пошли розовато-красные пятна. Затем я воспользовалась консилером и хайлайтером. О-о… После пришлось сделать акцент на губы и так, чтобы это не выглядело пошло. Хотя яркость губ, вроде, в тренде.
Глаза я аккуратно подвела лайнером и стрелки нарисовала чуть поярче и подлиннее, чем обычно. И аккуратно положила тушь.
Но без излишеств, конечно. Заштукатуриваться, как некоторые, мне никогда не нравилось.
А лишнее внимание моим глазам сейчас и вовсе ни к чему.
И в конечном итоге, после всех стараний я была уже довольна своим внешним видом.
Я увидела приближающийся чёрный Land Rover Defender издалека.
Этот брутальный внедорожник с суровым шноркелем и массивным кенгурятником впереди я вряд ли спутаю с другой тачкой. Мне вообще кажется, что он такой на всю Москву один. Хотя, учитывая, что у нас тут на светофоре могут стоять рядом три Гелика подряд…
На встречу со Стасом я надела светлую футболку со Стичем, лёгкие джинсы и бело-розовые конверсы. Сверху накинула бело-синий бомбер. И конечно же со мной был мой неизменный маленький рюкзак светло-кобальтового цвета с изображениями чаек.
Корнилов остановил машину прямо возле меня. Выглянул в окно из автомобиля, улыбнулся. Мягко, тепло, по-отечески.
— Привет, — проговорил он, одарив меня родной улыбкой.
— Привет, — кивнула я, обходя его внедорожник.
Я села рядом с ним, попутно увидев, с каким презрительным осуждением на меня смотрят сидящие на остановки старушки.
Боже… Даже не хочу представлять, что они обо мне думают! Я забралась на сиденье, сразу же пристегнула ремень.
Стас надавил на газ, мы поехали вперёд. Я убрала прядь волос с лица и вопросительно взглянула на него. Странно, но несмотря на то время, что мы знаем друг друга, а это чуть больше двух лет, я нередко испытываю странную неловкость. И не знаю, что говорить и что делать. А Стаса это как будто даже развлекает. Он всегда окидывает меня изучающим взглядом с легкой доброй насмешкой на губах.
— Хорошо выглядишь, — сказал он. — Только личико грустное. Ты плакала?
Я вздохнула.
— Так…
— Неурядицы? — Стас вспомнил мой ответ.
— Да-а, — глухо проговорила я, чуть опустив взгляд. — Это долго объяснять…
— Ника, у тебя появился мальчик? — Корнилов позволил себе легкий смешок.
— Что? — я неумело попыталась изобразить недоумение. — Да… Да с чего ты взял?
Стас посмотрел в сторону, повернул руль. Мы свернули.
— В мире не так уж много вещей способных вызвать женские слёзы. И чаще всего ваши слёзы из-за нас. Ну, или из-за поломанных ногтей…
— Ты так говоришь, как будто у женщин есть какой-то общий перечень пунктов, из-за которых можно плакать, — пробурчала я и всхлипнула.
В горле снова встал болезненный, жесткий ком. Глаза начали намокать. Я вспомнила Мирона и Леру рядом с ним.
Как… Да как же она смогла… Мы ведь… Давно… И… Я снова всхлипнула и быстро отвернувшись, замахала ладонями на лицо.
— Так, — Стас остановил автомобиль.
Я не поворачивалась, чувствуя на глазах теплую влагу. Я знала, что он смотрит на меня. И я почувствовала его прикосновение к плечу. От отстегнул ремень безопасности.
— Ну что… — проговорил сочувственно. — Иди сюда…
Я и не удержалась. Бросилась к нему, прижалась, уткнулась лицом в грудь и разрыдалась. Снова. Громко. Долго. Отчаянно.
— Тише, тише… — Стас успокаивающе ласково гладил меня по голове. — Тише… Ты, что… Твои слёзы слишком дорого стоят… тише… Я не знаю, что случилось, но просто помни, что это ведь не навсегда… Тише…
Я всхлипнула, вздрогнула и вздохнула, скрывая лицо у него на груди.
— Тише… Всё будет хорошо… всё пройдёт… тише…
Широкая, источающая надежное тепло, сильная ладонь Стаса действовала с волшебным эффектом. Он продолжал гладить меня по волосам. И это действовало. Горечь отступала, боль слабела. Я была не одна…
Стас словно обладал какой-то удивительной магией. Его присутствие всегда внушает необъяснимое умиротворение, уверенность, какую-то силу… и… и донельзя приятное чувство защищенности. Рядом с ним ты необъяснимым образом сразу чувствуешь какую-то невидимую, но осязаемую позитивную и просто добрую ауру.
Я нервно, тяжело сглотнула. Запустившая в меня серпы когтей, скалящая клыки боль отступала, нехотя слабела, гибла, развеивалась…
А слова Стаса лились убаюкивающим упоительным сиропом.
Хотелось просто, чтобы он продолжал обнимать меня. И хотелось просто слушать. Слушать, что он говорит…
Неожиданное видение резко втянуло меня в себя, поглощая меня и заполняя мое сознание. В голове подобно «американским горкам» пронеслись эпизоды из жизни Стаса. То, что ему пришлось пережить совсем недавно.