Я кивнула.
— Он бил её… И… Он…
— Ладно, пошли. Потом расскажешь мне и Стасу, — сказал Домбровский приобняв меня за плечи. Я пошла с ним. Мы вошли на кухню. Стас стоял возле окна. Лариса разливала в чашки чай.
— Разрешите предложить вам круасаны? — проговорила она и снова улыбнулась.
Улыбка вышла трудной, вынужденной, фальшивой. Эта женщина прилагала серьёзные усилия, чтобы улыбаться. Чтобы через силу растягивать непослушный рот в вежливой и приветливой улыбке.
— Я буду только чай, — покачал головой Стас.
— Да, я тоже, — кивнул Коля.
Взгляд женщины обратился ко мне. И я быстро кивнула.
— Чай… без сахара, если можно.
При этом я не удержалась и опустила взгляд на её левую руку.
Ту самую, на которую наступил в моем видении взбешенный Платон.
Лариса перехватила мой взгляд, торопливо накрыла левую руку, правой. Но я успела разглядеть её пальцы. Они были другими.
Искривленными, словно погнутыми. Похожими на короткие, мелкие ветки какого-то корня. Кости пальцев явно неправильно срослись, изуродовав руку женщины.
Я отвела взор, встала рядом с Колей и Стасом. Лариса наливала в чашки чай. Кухню заполнял влажный, горячий запах чёрного «Гринфилда». Я взглянула на Стаса. Корнилов о чем-то сосредоточенно рассуждал. Коля украдкой следил за действиями Ларисы. Кажется, он тоже заметил, что её с левой рукой что-то не так. Я тронула его за локоть. Он взглянул на меня.
Я выразительным взглядом показала, чтобы он не пялился на искалеченную руку Ларисы. Её и так терзает чувство стыда за свой внешний изъян, зачем заставлять её страдать ещё больше? Бедная женщина и так старается лишний раз не показывать левую руку! Все время норовит спрятать её за спину или накрыть правой рукой.
Нужно обязательно рассказать Стасу о том, что я видела.
Он должен ей помочь! Ну, или найти тех, кто сможет!..
Я сама пережила домашний садизм и избиения, пожалуй, в худшем проявлении. И могу отчетливо себе представить, в каком перманентном, бесконечном кошмаре ведёт жизнь Лариса.
Господи… Он ведь даже не разрешил ей обратиться за помощью с переломанными пальцами! Наверняка они срастались в домашних условиях!
Я не смотрела на неё. Мой сочувствующий взгляд последнее, что ей сейчас нужно. Через несколько минут мы все пили чай.
Пили из вежливости. Поскольку нам неприятно было находится в этом доме. Стас и Коля, хоть и не обладали моими способностями, тоже прекрасно прочувствовали и заметили царящую в доме обстановку.
В воздухе занесенным для удара топором застыло пульсирующее чувство угрозы. Страха расправы. Страха перед наказанием за неповиновение.
Знаменитый фотограф Платон Плансон по совместительству был социопатом и домашним тираном.
Стас поставил чашку с чаем на стол. Он едва отпил. Лицо Корнилова изменилось. Его выражение выражало сдерживаемый гнев.
— Пошли, — буркнул он Коле, — Пора заканчивать этот цирк.
— Он же велел подождать… — усмехнулся Домбровский.
— Велел? — переспросил Стас. — Что, правда?!
Мы с Колей переглянулись. Домбровский криво улыбнулся одними губами. Все-таки фотографу удалось выбесить Стаса своим поведением. Теперь очередь Корнилова.
— А что происходит?.. — пугливо спросил Лариса, вышедшая вслед за нами. — Вы куда?
— К вашему мужу…
— Он не мой муж, — вдруг ответила женщина.
Стас и Коля разом обернулись. Лариса опустила голову, спрятала взгляд.
— Вы его сестра, — вдруг сказала я.
Корнилов и Домбровский взглянули на меня, затем снова на Ларису.
Та отвернулась, кивнула.
— Сестра… — выдавила она, затем тихо добавила. — И рабыня…
— Что? — переспросил Стас.
— Ничего! Забудьте! И пожалуйста… Подождите на кухне…
— Нет, госпожа Плансон! Извините! — Стас решительно направился к двери, за которой скрылся Платон.
— Но… — Лариса попробовала догнать Стаса.
Однако её остановил Костя.
— Послушайте, — сказал он, — мы расследуем серию жестоких убийств, и в данный момент разыскиваем убийцу. Любое наше промедление даёт преступнику всё больше преимущества. Мы подождем, а он нет. Он убьет снова. А затем опять. И так будет продолжаться, пока мы его не поймаем. Вы этого хотите?
Напор Коли обескуражил Ларису, заставил растеряться.
Она не знала, что ответить.
Но я понимала, что она не столько боится, что Стас потревожит Платона, сколько наказания за то, что не справилась и не удержала нас на кухне.
А Стас тем временем уже открыл дверь и направился вниз по узкой лестнице. Коля последовал за ним. А я обернулась к Ларисе и взяла её за руку. Она застыла.
— Послушайте пожалуйста, — попросила я, глядя в её глаза.
Там всерых глазах дрожал страх, дрожал ужас перед неминуемой болью, которую ей причинит Платон, когда мы уйдём.
— Не бойтесь его, — сказала я с намеком и выражением. — Подполковник Корнилов и капитан Домбровский представители особой оперативно-следственной группы Уголовного розыска. И уверяю вас, уж если вас кто-то и сможет защитить, то это они.