— Что здесь происходит? — спросил Стас и пошел вперёд.
Коля подошел к девушкам.
— Дамы, вам лучше уйти, — произнес он, обращаясь к ним.
Домбровский проводил растерянных девушек к выходу.
— А кто нам заплатит? — спросила одна из них.
— Вы сможете потребовать плату за услуги позже, — заверил их Николай.
— Никуда они не пойдут! Я ещё не закончил! — Плансон ринулся было к Коле.
Но Корнилов загородил ему дорогу.
— Вот что, Плансон, — жестко сказал Стас, — в городе убита семья. Четыре человека. Уверен, ты слышал. Убийство было обставлено в черно-белых цветах. И убийца имеет явную извращенную фантазию, с этими двумя цветами. И твоя студия здесь полностью отвечает вкусам безумца, помешанного на черном и белом.
— И не просто помешанному, — к ним вернулся Домбровский, — судя по тому, что мы увидели, тебя ещё и возбуждает вся эта обстановка. К одержимости черным и белым примешивается явное сексуальное возбуждение. Плюс, тебя видели свидетели, и, будь уверен, все они тебя опознают.
Коля чуть наклонился к Платону.
— Поэтому тебе лучше как можно скорее ответить на наши вопросы.
Платон пару раз моргнул. Напор Коли его порядком смутил и сбил с толку. Он ошарашенно посмотрел на Стаса, на Николая и снова на Стаса. Затем опустился на черный диван, запустил пальцы в волосы.
— Я никого не убивал… Я только фотографировал. Понимаете? Да я там был! Но я… Чёрт возьми! Одно дело — любить искусство, и совсем другое — убивать ради него!
— А ты бы смог? — спросил Стас.
— Что? — не понял Платон.
— Убить ради искусства, — сказал Коля.
Платон снова поглядел на них по очереди.
— Да вы что, совсем спятили?! Хотите на меня это повесить?!
— А что нам помешает?! — Я этого не делал! — Ты был там! В то же время или не задолго до убийства! — повысил голос Стас.
Платон вздохнул, поджал губы. Начал постукивать ногой по полу.
— Я никого не убивал, — снова зачастил он. — У меня время есть на фотографиях! Хотите я покажу?! Сейчас…
Он было ринулся вперёд, но Стас без труда оттолкнул его обратно на диван.
— А что ты делал возле горящего клуба «Горный путь»? — спросил Стас. — Не отнекивайся. Там ты тоже был. Не так ли? Что, тоже фотографировал?
— Да, — процедил Платон уже свирепея, — фотографировал!
— Горящий дом с людьми? — со злым отвращением уточнил Николай.
— И что? Я что ли их поджог?! — вскричал Платон. — Я лишь снимал это! Создавал искусство!.. Да куда вам… понять…
— И то правда, — ядовито усмехнулся Стас. — Куда уж нам понять всю красоту боли и мучений сгорающих заживо людей.
— Зря иронизируете, — ответил Платон. — Гибель человека так же естественна и красива, как его жизнь. И чем больше человек испытывает эмоций… тем лучше.
Пару мгновений они молчали.
— Ах ты больной сукин сын, — медленно проговорил впечатленный его словами Коля.
Но Платон лишь презрительно усмехнулся.
— Я же сказал: вам не понять.
Корнилов кивнул.
— Да. Тут ты прав. А как ты оказался возле клуба «Горный путь»?
— В к-каком см-мысле? — заикаясь проговорил Платон. — Это вы на что намекаете?
— Я не намекаю, я спрашиваю, — ответил Стас. — Как ты нашёл клуб «Горный путь»?
Платон замолчал, опустил взгляд, замотал головой.
— Вы не можете меня допрашивать, — он поднял взгляд, и на его лице расплылась нервная, торжествующая улыбка. — Вы не можете… Я не обязан отвечать на ваши вопросы! У вас нет оснований. И даже ордера на мой арест у вас тоже нету!
— А ты пока и не арестованный, — спокойно возразил Стас. — Просто ценный свидетель. Пока что.
— Вот как? — хмыкнул Платон и несколько раз кивнув, резко встал с дивана. — А вот тогда присылайте официальную повестку! А мой адвокат потом ещё подумает, стоит ли мне к вам идти!
Он ринулся вперёд, стремясь обойти их. Коля было хотел встать у него на пути, но Стас тронул его за плечо. Домбровский вопросительно уставился на командира. Взгляд его выражал яростное возмущение.
— То-то же, — ухмыльнулся Платон. — А теперь прошу выйти вон из моего дома… И имейте ввиду, я это так не оставлю! Понятно вам?! Вы ещё у меня получите!..
— Что ты сказал?! — Коля бросился на него, но Стас снова удержал Домбровского.
А Платон так испуганно дернулся назад, что уронил один из своих манекенов. И тот, падая, повалил ещё два.
Манекены безжизненными куклами ударились об пол.
У одного из них отвалилась рука. У второго откатилась к стенке голова.
Платон оглядел упавшие манекены.
— Теперь ещё и порча имущества! — угрожающе произнёс он. — Вон из моего дома! Живо! Или я вызову полицию!..