СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Суббота, 16 января
Голова несчастного манекена отлетела от туловища и грохнулась об пол. Безликая пластиковая голова медленно откатилась к ножке стола и застыла там.
— Вот примерно таким ударом были обезглавлены все четверо юристов, — объявил жизнерадостно улыбающийся Яша Щербаков.
— Все четверо? — уточнил Стас, глядя на отрубленную голову манекена.
— Ага, — кивнул Ящер.
— Что тебя так радует? — Стас присел возле головы манекена, поднял её и повернул шеей кверху.
— Честно? Мастерство, с каким были нанесены удары, — Яша с восхищением покачал в руке саблю с длинным, плавно изгибающимся клинком.
— Ты неисправимый циник, Яша, — вздохнул Стас и провел пальцами по срезу шеи головы манекена.
— Причем тут цинизм? — пожал плечами Ящер. — Эти удары были просто образцовыми! Ведь как чётко и чисто! Р-раз!..
Сабля в руке Яши коротко рассекла воздух. Стоявший неподалеку седовласый мужчина в костюме с бордовой бутоньеркой раздраженно вздохнул и подошел к Щербакову.
— Простите, если вы закончили, я могу забрать саблю назад? Всё-таки это музейный экспонат, а не реквизит циркового номера!
С этими словами он протянул руки, и Яша неохотно вернул ему клинок.
— Подождите, — попросил Стас сотрудника музея и взглянул на Яшу, — головы адвокатов были срублены именно такой саблей? Ты уверен?
— Так точно, господин подполковник! — изображая, как ему казалось, повадки офицера девятнадцатого века, ответил Яша. — Головы несчастных юристов были филигранно отделены от тел именно при помощи сабли начала девятнадцатого века, какой пользовались гусары Наполеоновской армии.
— Не только Наполеоновской, — язвительно вставил работник музея, — подобное оружие состояло на вооружении и в некоторых войсках сателлитов тогдашней Франции…
— Ты пробовал другие клинки? — спросил Корнилов.
— Да-с, милостивый государь! — воскликнул Яша, который похоже вошел во вкус. — Но смею вас заверить, ни один из иных опробованных мною образцов вроде польских сабель и казачьих шашек или персидских шамширов подобные следы и срезы на шеях манекенов не оставляли. Идентичными со смертельными ударами на телах адвокатов являются только удары французской кавалерийской сабли…
— Понятно, — поспешил перебить Яшу Корнилов и кивнул работнику музея. — Мы благодарны вам за помощь следствию.
Сотрудник музея в ответ поклонился и вышел из помещения.
Стас положил пластиковую голову на стол рядом с обезглавленным ради эксперимента манекеном.
— Ты выяснил, что было в крови убитых юристов?
— Да ничего особенного, — в миг поскучнев, ответил Яша. — Ты опять оказался прав.
— Приятно слышать, — с усмешкой ответил Стас. — Значит обычное снотворное?
— Да, что-то из производных барбитуровой кислоты, — ответил Ящер. — Ребятки проглотили его вместе с коньяком. Хватило для того, чтобы юристы напились и отрубились на время.
— Понятно, — кивнул Стас. — На руках, конечно, нет никаких следов от ремней или бечевки?
— Стас, — насмешливо ответил Яша. — Там у них и рук то по сути нет… какие уж тут следы.
— Досадно, — бросил Корнилов. — Но, в целом, картина и так ясна. Нужно искать человека, близкого к расследованию уголовных дел и как-то связанного с юстицией, в добавок, с отличными навыками фехтовальщика.
— Выходит, что так, — пожал плечами Яша.
***
В отделение МУРа Стас возвращался в глубоком раздумье. Он вспоминал место убийства, прокручивал в голове все детали, которые сохранил в своей памяти, и рассуждал.
Это человек, который явно влюблен в Людмилу, влюблен до фанатизма. И он уверен, что его любовь убил Гольшанский. Именно поэтому он пришел в такую ярость, когда узнал, что кто-то хочет его освободить.
А также этот молодец отлично управляется с саблей, значит увлекается холодным оружием и, вероятно, состоит в каком-нибудь фехтовальном клубе.
***
Когда Корнилов подошел кабинету особой оперативно-следственной группы, он остановился на мгновение. Прислушался. Из кабинета не доносилось ни звука. Во всем здании, на этаже, в коридоре вокруг ходили люди, звучали голоса, звонки мобильных телефонов, скрип обуви, стук дверей, щелканье кнопок компьютерной клавиатуры. А из кабинета оперативно-следственной группы не доносилось ни единого звука. Стас коснулся было рукояти своего Кольта «Питон» в кобуре на поясе, но затем передумал и открыл дверь.
Все находившиеся внутри посмотрели на него. А Стасу потребовалась пара секунд, чтобы справиться с изумлением.
В просторном кабинете находились четверо, вернее, сразу пятеро.
Коля Домбровский и Сеня Арцеулов. Оба были вооружены, и оба целились в парня лет двадцати трёх-двадцати четырёх.
Он был одет в джинсы и джинсовую куртку с овчиной на вороте. Под расстегнутой курткой белел простой джемпер с черной надписью. У него было довольно смазливое лицо с правильным чертами, модная прическа и уверенный взгляд золотисто-карих глаз. Стас подумал, что этому парню впору сниматься в каких-нибудь сериалах для тинейджеров. Он бы очень быстро стал кумиром многих молоденьких девушек. К тому же он выглядит бравым и воинственным, целясь из пистолета в Сеню.
Также в кабинете находился щуплого вида седой мужчина с растрепанными волосами и в довольно помятом костюме цвета пепельного хаки. У мужчины было окровавленное лицо и откровенно перепуганный вид. У ног юноши в куртке почему-то сидел рыжий щенок и приветливо помахивал хвостиком.
— И какого чёрта здесь происходит? — оглядев помещение, спросил Стас.
Первым рассказывал Сеня.
— Я захожу в наш кабинет, а тут такая хрень!.. — Арцеулов выразительно развел своими мускулистыми руками. — Щенок визжит, а вот этот сопляк мутузит этого пассажира. Я ему говорю: «Ты кто такой? Покажи свои руки!» А он мне: «Спокойно, типа, я свой!». Ага, свой! Как же! Я его впервые в жизни вижу, вообще! И говорю ему: «Документы покажи!» А он мне: «Сначала ты». Нет, ну не наглость, Стас?! Конечно, я ох**ел просто!..
— И наставил на него, — Стас кивнул на юношу, — свой дробовик?
— Ну-у… да, — пробасил бородач. — Ну а че он быкует! А! Будет меня ещё какой-то прыщ тут строить! Вообще, берега попутал!
Возмущению Сени не было предела. Кажется, норовистое поведение неизвестного юноши серьёзно разозлило капитана Арцеулова.
— Теперь ты, Коля, — сказал Стас.
— Со мной все просто, — пожал плечами Домбровский. — Я пришел, увидел, что эти двое целятся друг в друга, и, конечно, я поддержал Сеню. Этот тип-то, — Коля пренебрежительно кивнул в сторону улыбающегося юноши с щенком, — нам так и не представился. Упёрся и всё. Только твердит, что мы теперь вместе работать будем…
— Да х*р там! — агрессивно воскликнул Арсений. — Я с этим наглым прыщом служить не буду…
— Видимо, придется, Сень, — усмехнувшись, ответил Стас.
Он подошел к юноше, затем развернулся к свои операм и картинным жестом указал на юношу.
— Господа, — с саркастической шутливостью объявил Стас, — позвольте представить вам старшего лейтенанта Долматова-Коршунова Бронислава. Он теперь будет работать с нами.
Коля и Сеня оба изменились в лице. И, судя по взглядам, очень надеялись, что Стас пошутил.
— Кстати, можно просто Брон, — произнес Долматов-Коршунов.
— А, да, — словно что-то вспомнив, произнес Корнилов. — Спешу вам также сообщить, что старший лейтенант Долматов-Коршунов является женихом небезызвестной вам Ольги Датской.
Домбровский и Арцеулов уставились на Корнилова, затем перевели мрачные, угрожающие взгляды на Долматова-Коршунова. А тот в свою очередь изучающе, с удивлением посмотрел на Стаса.
Стас пожал плечами, глядя на юношу.
— Ну ты же не думал, что я не проверю того, кто будет работать в моей группе?
Он похлопал парня по плечу.
— Вливайся, парень.
Стас не скрывал своей язвительности, потому что, когда сам узнал, что у него в группе будет служить будущий муж Ольги Датской и зять Максима Датского, он пребывал в ярости.
Казалось, вездесущность и подлость семейства Датских просто не знает границ! Мало того, что они пытались засадить за решетку его, мало того, что они посмели тронуть Нику, теперь эти ушлепки ещё и умудрились подсунуть ему своего выкормыша. Корнилов не собирался терпеть Долматова-Коршунова в своей группе. Но и выдворить не мог. А посему решил поступить просто — сделать так, чтобы парнишка сам свалил.
Корнилов сел за свой стол. Коля и Сеня ещё стояли.
— Ты, рассказывай, — сказал Стас Брону и кивнул на избитого мужчину в костюме цвета хаки. — Кто этот человек? Зачем ты его приволок сюда? И что здесь делает собака?
— Собаку оставить не с кем было, — вздохнул Бронислав и кивнул на побитого мужчину. — А задержанный может рассказать вам кое-что интересное.
— Например? — с иронией спросил Стас.
Коля и Сеня, оба сложив руки на груди, молча неприязненно глядели на старшего лейтенанта.
— Например, — Довлатов кивнул на задержанного, — он знает, что во время последних эпизодов с убийствами Портного Сильвестр Гольшанский был в другой стране.
Стас впился испытующим взглядом в Бронислава, затем медленно перевел сияющий взор серебряных глаз на мужчину с разбитым лицом.
— Это правда? — спросил он.
Тот нервно сглотнул и обреченным голосом произнес:
— Да… Но я пытался объяснить вашему… коллеге, что не могу дать официальных показаний.
— Почему же? — мягко спросил Стас.
Задержанный в ответ лишь фыркнул.
— Да вы представляете, кто такой Сильвестр Гольшанский? Вы знаете, что он со мной сделает, если я начну болтать?
— Тебе бы сейчас стоило больше беспокоиться, что мы можем с тобой сделать, — с мрачным намеком, чуть наклонившись к мужчине в костюме, произнес Бронислав.
— Довлатов! — голос Стаса громыхнул тихим выстрелом.
Парень посмотрел на него.
— Мы здесь не используем шантаж и угрозы, чтобы выбивать показания.
Коля и Сеня переглянулись.
— Кроме уникальных случаев, — добавил Стас. — И это не он.
— Понял, — пожал плечами Бронислав. — Виноват, товарищ подполковник.
— А вы, — сказал Стас мужчине с разбитым лицом, — представьтесь и рассказывайте.
Тот в ответ лишь страдальчески вздохнул и с поникшими плечами начал рассказывать. Он представился Лаврентием Титовым и назвал себя старым партнёром Гольшанского.
— …Ну, правда, партнёрами мы были ровно до тех пор, пока я был ему нужен, — невесело усмехнулся Титов.
— В какой области вы сотрудничали? — спросил Стас.
Титов опустил голову, сокрушенно покачал ею.
— Четыре года назад я был исполнительным директором одной из крупнейших консалтинговых компаний в Аргентине.
— В Аргентине? — удивился Стас. — Далековато вы забрались от родины.
Лаврентий в ответ пожал плечами.
— Там были более чем благоприятные условия для работы… Да и сейчас во многом почва для стартапа куда комфортнее, нежели в России.
— Начинается, — проворчал за спиной Лаврентия Сеня, который всегда отличался ревностным патриотизмом.
Арцеулов терпеть не мог, когда кто-то начинал негативно или пренебрежительно отзываться о его родине.
— Понятно, — кивнул Стас. — Дальше.
— Дальше, — продолжил Титов, — к нам обратилась одна из дочерних компаний МосИнвест банка — «Argstrong». Они собирались начать стройку возле Росарио в районе Санта-Фе… Но когда всё уже было оговорено и подписаны многочисленные контракты с поставщиками, получены все государственные разрешения, выяснилось, что на территорию Санта-Фе претендует другая компания — производитель консервированных овощей «Елизар».
— Елизар? — переспросил Стас и обменялся взглядами с Колей и Сеней.
Те тоже задумались о любопытном названии овощной компании.
— Да, — кивнул Титов.
— Кто был владельцем этой компании?
— Елизар?
— Да.
— Георгий Елизаров, — пожал плечами Лаврентий. — Кстати, если вам это чем-то поможет, то… Людмила Елизарова, ну эта девушка… которую Сильвестр убил… Она дочь Георгия Елизарова.
Домбровский и Арцеулов переглянулись и снова уставились на Стаса. У обоих на лицах было обеспокоенное удивление.
— Становится интереснее, — прокашлялся Стас.
Бронислав, поглаживая рыжего щенка сеттера, молча, с внимательным взглядом слушал Титова.
— В общем, тогда разгорелся нешуточный скандал из-за земли в Санта-Фе, — продолжил Лаврентий Титов, посыпались иски с обеих сторон, почти год длился весь это процесс, пока, наконец, «Argstrong» не выиграла, полностью разорив компанию «Елизар». Производитель овощных консервов был вынужден выплатить многомилионные компенсации государству, «Argstrong» и нескольким поставщикам строительной компании. Из-за этого «Елизар» не сумела расплатиться с долгами по кредитам, и через полтора месяца руководство «Елизара» вынуждено было объявить о банкротстве и о прекращении деятельности компании… Сегодня, насколько я знаю, Георгий Елизаров владеет парой супермаркетов в своем родном городе и является региональным бизнесменом… среднего уровня…
Последние слова Титов произнес с насмешливым пренебрежением. Хотя сам, судя по его виду, вряд ли ведет какое-то прибыльное дело.
В кабинете особой оперативно-следственной группы несколько мгновений стояла почти идеальная тишина. Домбровский и Арцеулов смотрели то на Стаса, то на Титова. Стас обдумывал услышанную информацию, а Брон играл со своим щенком.
— Когда это всё это происходило? — спросил Стас.
— Чуть более четырёх лет назад, — пожал плечами Титов.
Корнилов кивнул.
— Если так, — подал голос Арцеулов, — Сильвестр никак не мог убивать детей в это время?
Сеня неуверенно оглянулся на Колю, затем посмотрел на Стаса.
— Так ведь?
— Блестящее умозаключение, — со смешком заметил Бронислав.
Сеня было ринулся к нему, но Домбровский удержал его за плечо.
— Остынь, — шепнул он. — Нашел с кем связываться.
— Титов, а почему Гольшанский не желает, чтобы вы распространялись о конфликте между этими двумя компаниями?
Тут Лаврентий опустил взгляд, затем снова боязливо взглянул на Стаса.
— Понимаете… Так вышло, что… В общем, наша компания до этого оказывала консалтинговые услуги «Елизару». Это мы предложили им территорию Санта-Фе и заверили, что приобретение этой земли выгодно скажется на их бизнесе…
Он вздохнул, пожал плечами.
— Но они слишком долго думали, в итоге появился «Argstrong» и Гольшанский в отличие от Елизарова проявил куда большую решительность. А когда начались судебные разбирательства между двумя компаниями, Гольшанский… Он…
Титов замешкался. Было видно, что он не желает говорить об этом.
— В общем Гольшанский надавил на нас… и мы выдали несколько документов с конфиденциальной информацией о «Елизаре». Собственно, именно это помогло строительной «дочке» МосИнвеста выиграть разбирательство и обанкротить «Елизара» и… в общем, потом местные журналюги раскопали про это, а «Argstrong» открестились от нас. Гольшанский заявил, что ничего об этом не знает…
Титов со скорбью вздохнул.
— Нас просто сожрали… Никто не хотел иметь дела с нашей компанией… Мы разорились… А Сильвестр пригрозил лично мне и ещё нескольким учредителям, чтобы мы держали рот на замке… Ну, в общем, вот так.
— Знаете, — подал голос во вновь наступившей тишине Сеня, — Даже если Сильвестр Гольшанский не Портной, он все равно редкой породы говнюк.
— Ещё какой! — фыркнув, пробормотал Титов.
— Всё более любопытная картина вырисовывается, — вздохнул Стас.
Титов оглянулся, настороженно посмотрел на всех присутствующих.
— Я могу идти?
Бронислав взглянул на Стаса. Корнилов кивнул.
— Вы свободны.
Долматов-Коршунов удивленно приподнял брови, но ничего не сказал.
Когда Титов вышел за дверь, Стас произнес:
— Коля, поищи информацию о компаниях «Елизар» и «Argstrong», мне нужны документированные доказательства судебного разбирательства между ними. И крайне желательно найти свидетелей того, что Гольшанский четыре года назад, около года пребывал в Аргентине. Сеня, ты установи наблюдение за передвижениями Титова и поставь прослушку на его телефоны. Мне нужно знать, с кем он контачит, эти люди также могут что-то знать. А ты… — Стас взглянул на Бронислава. — А ты сейчас едешь со мной.
Корнилов опустил взгляд на щенка на руках у Долматова-Коршунова.
— Вы оба, — буркнул он.
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Понедельник, 17 января
Даже если не знать, что это за здание и кто здесь обитает, при взгляде на него будет возникать навязчивое и давящее чувство пугающей тревоги.
Огороженное по периметру высокой кирпичной стеной с возвышающимися восемью сторожевыми башнями здание тюрьмы одним своим мрачным видом вызывало нервное волнение и усиливающееся чувство опасности. И чем ближе становились стены тюрьмы «Чёрный дельфин», тем сильнее и явственнее ощущались изматывающие, навязчивые ощущения тревоги и опасности.
Стас за время своей службы в УГРО бывал здесь двенадцать раз. И всё равно каждый раз, как впервые, ощущал неуловимое и необъяснимое тревожное чувство. Он украдкой посматривал в сторону Бронислава.
Старший лейтенант Коршунов (Брон попросил называть его только одной фамилией) внешне выглядел спокойным и сдержанным. Стас лишь усмехнулся. Парень вел себя так же, как и он сам, когда впервые приехал сюда. Внешне стремился показать хладнокровное безразличие, а внутри пытался сдержать тревожные метания.
Таково было влияние этого места. И это не удивительно: «Чёрный дельфин»— настоящее сосредоточие всевозможных олицетворений истинного зла, беспощадного, часто безумного и кровожадного. Зло жило в душах и сердцах здешних обитателей, зло насквозь пропитало мрачные стены этой тюрьмы, зло меняло каждого, кто оказывался здесь. Поглощало, вбирало в себя и незаметно отравляло.
Охрану здесь подбирали особенную. Честные, добрые и благородные здесь служить не могли. Не выживали. Сходили с ума, уходили, увольнялись со службы… или стрелялись.
Стас и Брон проехали через центральные ворота, миновали все три уровня ограждения, состоящие из двух рядов проволоки под напряжением и кирпичной стены, и остановились возле входа в здание тюрьмы. Их проводили в комнату для свиданий. Здесь было пусто, из-за стен доносились шаги и голоса сотрудников тюремной охраны.
— Зачем вы взяли меня с собой, товарищ подполковник? — вдруг спросил Бронислав. — Мне показалось, что вам не нравится мое появление в вашей группе.
— Ты даже не представляешь, насколько, — проворчал Стас. — Но оставить тебя с Сеней или Колей я не мог. А чтобы ты один занимался самоуправством, я тоже позволить не могу.
— Самоуправством? — переспросил Бронислав, явно задетый такой оценкой Стаса. — Но, товарищ подполковник, Титов же…
— Дал очень важные сведения, — перебил его Стас. — Всё верно, но ты не имел права тащить его силой в отделение и тем более избивать.
— Он оказывал сопротивление, — проворчал Бронислав. — Бежал от полиции!
— Как ты на него вышел? — спросил Стас, глядя в сторону.
— Исследовал дела Гольшанского…
— Какой молодец, — хмыкнул Стас. — Сам справился? Без помощи будущей невесты и её дяди?
Бронислав раздраженно покачал головой.
— Они тут не при чем.
— Неужели? — с холодной иронией спросил Стас.
— Хорошо, — вдруг произнес Брон. — Ладно… Полковник Датский действительно помог мне… немного… Но, товарищ подполковник, вы зря думаете, что я пришел к вам, чтобы следить для Датского…
— Кто сказал, что я так думаю? — слегка язвительно спросил Стас.
— Иначе с чего вам так не понравилось то, что я буду работать с вами?
— Во-первых, — ответил Корнилов, глядя в зарешеченное окно, — не факт, что ты будешь здесь работать. Поверь мне, если я захочу тебя вышвырнуть, Датские тебе не помогут. Во-вторых, мне не понравилось твое назначение к нам, потому что люди, которые осуществляют над тобой известного рода протекцию, пытались сфабриковать обвинения против меня и… обидели очень дорого и близкого мне человека.
— А-а… — кивнул Бронислав. — Вы про то, что Максим Датский ударил вашу Веронику Лазовскую? Да?
Стас перевел пристальный взгляд на Бронислава.
— За это твой будущий шурин уже получил.
Брон криво усмехнулся.
— Оля сказала, что вы сломали ему нос.
— Жаль, что только нос, — холодно проговорил Стас, глядя в глаза Бронислава.
В этот момент открылась тяжелая металлическая дверь, и двое охранников в черно-оливковой униформе ввели облаченного в оранжевую робу Сильвестра Гольшанского. Вид у последнего был угрюмый и недовольный. Шел он нехотя, поглядывая на охранников с плохо скрываемым раздражением.
— Спасибо, офицеры, — сказал Стас охранникам, — Дальше мы сами.
— Начальник тюрьмы просил напомнить, что у вас не более сорока минут, — не слишком уверенно произнес один из офицеров охраны.
— Отлично, — кивнул Стас. — Тогда, если нам не хватит этого времени, в качестве причины неполных сведений и некачественного результата беседы с заключенным я укажу ваши строгие правила. Думаю, в МВД и Минюсте в должной мере оценят ваши непреложные ограничения.
Охранники переглянулись. Их лица выражали обеспокоенную растерянность.
Когда они удалились, Сильвестр нехотя присел на стул на своей стороне комнаты. От Стаса и Бронислава его отделяла стена, которая делила комнату для свиданий на две половины, и прочная решетка.
— Только побыстрее и покороче, — сердито произнес Сильвестр.
— Зависит от вашей искренности, — с толикой угрозы в голосе прохладно произнес Корнилов.
Сильвестр не без удивления взглянул на него. Мало кто отваживается говорить с ним подобным тоном. Даже здесь в тюрьме.
— Я вас слушаю, — проговорил Сильвестр.
— Меня зовут подполковник Корнилов, — представился Стас и показал удостоверение.
— Я о вас слышал, — кивнул Сильвестр, поглядев в документ Стаса.
— У меня есть к вам вопросы, — продолжил Стас, игнорируя вопросительный взгляд Бронислава.
Старшему лейтенанту явно не понравилось, что Стас не представил его, но протестовать он не решился.
— Говорите, — пожал плечами Сильвестр.
— Вы — Сумеречный портной? — в лоб спросил Корнилов.
Сильвестр пару секунд смотрел ему в глаза. Стас ждал.
— Думаю, вы, как офицер УГРО, должны быть хорошо информированы об этом.
— Тем не менее я спрашиваю вас, — настоял Стас.
Сильвестр криво усмехнулся.
— Да. Сумеречный портной — это я.
Стас снова выждал несколько мгновений.
— Помните своих последних жертв, Сильвестр?
— Помню, — глядя в глаза Стасу, ответил Гольшанский. — Фамилий не скажу, а вот имена… Даша, Полина и… Кажется, Алла.
— Алла Горбенко, — кивнул Стас. — Да, всё верно.
— Вы что, господин подполковник, проверяете меня? — нехорошо усмехнулся Сильвестр.
— Да, — ничуть не смутившись, ответил Корнилов.
— Не верите, что я убийца? — глаза Сильвестра блеснули.
— Почему же, — проговорил Стас, не отводя взгляд от глаз Гольшанского. — Охотно верю. Убийца, подонок и моральный урод. И ещё какой… Вот только не тот, который мне нужен.
Лицо Сильвестра оставалось каменным и угрюмым. Взгляд серо-зеленых глаз буровил Стаса.
— Вас, товарищ подполковник, наверное, интересует, почему, когда я увидел вас возле здания суда, никак не показал, что узнал вас? — ухмыляясь, с нескрываемой издевкой проговорил Слиьвестр.
Сейчас, глядя в насмехающиеся серо-зеленые глаза Сильвестра Гольшанского, Стас неожиданно почувствовал взбирающуюся по телу ледяную оторопь, щекотную дрожь между лопаток.
— Если хотите убедиться в моей… — Сильвестр гадко усмехнулся, — в моей подлинности, то я могу подробно рассказать, как я убивал их. Хотите? Или… — глаза Гольшанского сверкнули лихорадочным азартом.
— Я могу напомнить вам дату дня рождения вашей прелестной дочурки, господин подполковник.
Стас с маской невозмутимого равнодушия на лице, изучающе глядел на Гольшанского. Бронислав разглядывал Гольшанского пристальным свирепым взглядом. Стас незаметно пнул его ногой под столом. Коршунов обратил взор к Стасу. Корнилов заметил, что Брон в бешенстве. Глаза юноши горели праведным гневом.
— Ещё какие-то вопросы у вас будут, господин подполковник? — елейным голосом поинтересовался Гольшанский.
— Да, — кивнул Стас. — Не могли бы вы, господин Гольшанский, рассказать мне о… судебном разбирательстве, которое происходило четыре года назад в Аргентине между вашей дочерней компанией Argstrong и производителем овощных консервов «Елизар»?
Стас заметил, как на лице Гольшанского дрогнули скулы. Корнилову было интересно, какую стратегию защиты выберет Сильвестр.
— Какое это имеет отношение к делу?! — резко спросил он.
— Такое, что вы в то время почти год, — Стас сделал ударение на последнем слове, — находились в Аргентине.
Гольшанский чуть опустил голову, исподлобья недобрым, угрожающим взглядом обжег Стаса.
— Не представляю, откуда у вас эта информация…
— От исполнительного директора консалтинговой компании, услугами которой вы воспользовались перед тем, как решили купить территорию в Санта-Фе возле Росарио, — усмехнувшись, ответил Стас.
Бронислав с изумлением уставился на Корнилова.
— Судебное разбирательство между моей дочерней компанией и «Елизаром» действительно было, — ответил Сильвестр, глядя в глаза Стасу. — Но проходило оно без моего присутствия. Я вполне мог контролировать ход дела, оставаясь здесь в Москве.
— Неужели? — спросил Стас.
— Да, — рыкнул в ответ Сильвестр.
— Тогда, выходит, бывший исполнительный директор компании «Perfecto» Лаврентий Титов врёт?
— Вероятнее всего, — ровным голосом проговорил Сильвестр.
Он почти идеально владел собой. Почти. Его выдавали только глаза, точнее взгляд. Ненавидящий, испепеляющий и раздраженный взгляд.
— Тогда, наверное, правда и то, что консалтинговая компания «Perfecto» развалилась по вашей вине?
— Отчасти, — осклабился Сильвестр.
— В таком случае, — продолжил Стас, — зачем же Титову давать нам сведения, которые могут вызывать сомнения в вашей причастности к убийствам Портного? Ведь его должно полностью устраивать, что вы попали за решетку. Не так ли?
— Вам лучше спросить у него, — процедил Сильвестр. — Я не знаю, чем он руководствовался.
— Ну разумеется, — ответил Стас. — И последний вопрос.
— Да? — чуть склонив голову к плечу, спросил Сильвестр.
— Из какого материала вы шили платья для жертв?
Сильвестр поджал губы, вздохнул.
— Чего вы добиваетесь, подполковник?
— Просто задаю вопрос. Вам сложно ответить? Вы же хотите, чтобы я думал, что Портной — это вы?
Гольшанский фыркнул, снова едко усмехнулся.
— Это был ситец.
Стас качнул головой.
— Надо же…
— На сегодня, думаю, вопросов достаточно, — вставая со стула, мрачно проговорил Сильвестр.
— Как скажете, — пренебрежительно бросил Стас.
— Охрана! — позвал Сильвестр.
***
Они вышли из здания и направились к центральным воротам. Бронислав шел молча, чуть опустив голову, хмуря брови, он глядел вниз перед собой. Стас окинул взглядом засыпанные снегом огороженные площадки для выгула заключенных.
— Могу я спросить, зачем? — не выдержав, спросил Бронислав. — Зачем вы рассказали Гольшанскому о Титове? Вы же понимаете, что теперь будет?
— И что же будет? — не глядя на него, спросил Стас.
Бронислав посмотрел на Стаса со смесью возмущения и смятения.
— Как… Как «что»! — прошипел он. — Вы же только что фактически подписали приговор Титову!
— Успокойся, — лениво и небрежно отозвался Стас, продолжая разглядывать внутренний двор «Черного дельфина». — Ничего я ему не подписывал.
— Но ведь его теперь убьют!
— Во-первых, мы за ним следим, и просто так пристрелить его не выйдет, — возразил Стас. — Во-вторых, ради чего его теперь убивать? Единственное, о чем может сейчас жалеть Сильвестр, это о том, что не убил Титова раньше. А сейчас… Смысл? Если с Титовым что-то случится, мы легко свяжем это с тем, что происходило в Аргентине четыре года назад. И донесем это до всех источников СМИ. Гольшанского и МосИнвест так обольют грязью, что их инвестиции вообще больше никому не понадобятся.
— Как у вас всё просто, — проворчал Бронислав. — А если Гольшанский решит провести акцию устрашения? Чтобы другие свидетели того дела молчали в тряпочку?
— Брон, сейчас не девяностые, — хмыкнул Стас. — И потом, такой «акцией устрашения» Гольшанские смогут добиться только обратного эффекта. Который, к слову, их конкуренты легко смогут использовать против них. Мы живем во времена непрекращающихся информационных войн, Коршунов. И сегодня войны ведутся с помощью общественного мнения и системы взглядов, на формирование которых усиленно влияют те или иные силы. Понимаешь?
— Интересно, зачем тогда олигархи стреляют друг в друга периодически, — с мрачной иронией ответил Бронислав.
— Стреляют они друг в друга всё меньше и реже, — возразил Стас. — А вот случаи разборок с огнестрельным оружием между обычными людьми, к сожалению, учащаются.
— Значит, вы уверенны, что Титову ничего не грозит? — вздохнул Бронислав.
— Скорее всего, — ответил Стас.
— Скорее всего? — переспросил Коршунов.
— Да. Я не могу ничего знать наверняка.
— Вас как будто радует, что его могут убить.
— Если его попытаются убить, значит мы копаем в нужном направлении.
— А если его все же убьют? — с нажимом на последнем слове спросил Бронислав.
— Тогда мы, опять-таки, сделаем все, чтобы СМИ связали это убийство с Гольшанскими и банком МосИнвест, Бронислав. И доказательства мы найдем, уверяю тебя. И Сильвестр, и Елизавета, и Орест— все это отлично понимают. Поэтому уймись. Они не станут рисковать миллиардным контрактами из-за трепли Титова. Им дешевле отбрехаться и обвинить его во лжи, в фальсификации и проплаченной клевете.
Они уже подходили к машине, когда Брон вдруг спросил:
— А вы уверены, что Сильвестр все же не Портной?
— Он хорошо играет роль, — пожал плечами Стас. — Но он не Сумеречный портной. Теперь я в этом уверен.
— Почему?
— Потому что платья жертв Портного были из вискозы, а не из ситца, — ответил Стас. — Садись.
Стас забрался в машину. Бронислав ошарашенно качнул головой и сел рядом с Корниловым. Стас вставил ключ в замок зажигания и вдруг замер, несколько раз втянул носом воздух.
— Что случилось? — спросил Бронислав.
Стас обернулся назад. На заднем сиденье его внедорожника сидел рыжий щенок Викинг и виновато махал хвостиком. А рядом с ним на обшитом кожей сиденье красноречиво поблескивало влажное пятно.
Бронислав тоже оглянулся, заметил «подарочек» щенка, которого ненадолго оставили в машине, и виновато посмотрел на Стаса.
Корнилов глядел на него каменным, осуждающим лицом.
— Я… — Бронислав прокашлялся. — Я оплачу чистку…
— Не сомневаюсь, — проворчал Стас и, отвернувшись, завел двигатель.
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Понедельник, 18 января
Письма содержали в себе неудержимую страсть и яростное желание. Читая строки из писем, написанных Людмиле неизвестным поклонником, Стас физически ощущал его маниакальную одержимость этой девушкой. Тот желал её сильнее, чем измученный жаждой человек в жаркой пустыне грезит о глотке воды. Эта девушка была для Поклонника, как желанный, но недоступный наркотик.
Стас читал уже четвёртое письмо и мог сделать выводы. Первое— Тот-кто-слал-письма следил за Людмилой. Воочию. Иным образом нельзя, просто невозможно объяснить описанные им в письмах подробности её повседневной жизни. Стремясь показать Людмиле, насколько близко он находится, Тот-кто-слал-письма выдал себя.
Второе— он действительно готов убивать ради неё. Она и только она имеет для него значение. Она для него— предмет желания, страсти и даже своеобразного поклонения. И именно на этом его можно взять. Понятно теперь, откуда такая фанатичная жестокость, проявленная в убийстве несостоявшихся адвокатов Гольшанского.
И третье — самое неприятное для Людмилы. Тот-кто-слал-письма явно знает Людмилу давно. Он давно наблюдает за ней. Он очень давно рядом… Иначе бы в письмах он не упоминал о том, какой «юной и невинной она была в школьном наряде» или «как старательно и прилежно она училась в отличие от большинства её нерадивых одноклассниц». В письме даже был большой фрагмент, посвященный школьному балу Людмилы и тому, как она танцевала с тем, кто и мизинца её не достоин.
— Похоже, убитые адвокаты не первые жертвы поклонника Елизаровой, — вдруг проговорил Бронислав Коршунов.
Он сидел за своим столом и читал часть писем. Прошло всего полтора часа, как они вернулись в Москву из Соль-Илецка, где располагалась одна из самых страшных тюрем страны.
К удивлению Стаса Бронислав ни словом не обмолвился о том, что ему нужен отдых. Хотя было очень заметно, что читать письма для Коршунова крайне рутинное, скучное и утомительное занятие.
Арцеулов и Домбровский тем временем усердно «копали» в поисках информации о делах Гольшанского в Аргентине. Если они что-то найдут, можно будет смело утверждать, что Сильвестр Гольшанский нарочно оговорил себя в суде и не является истинным убийцей. Во всяком случае, не убийцей малолетних девочек, которых вешал Портной.
— О чем ты? — спросил Стас, глянув на Коршунова поверх письма, которое читал.
— А вот… — Бронислав прокашлялся. — «Тот урод, который вылил сок в твою сумочку, больше тебя не побеспокоит. В ближайшем будущем он будет занят отращиванием новых ног. Никто не смеет оскорблять и порочить тебя, любовь моя! Я не позволю никому, кто сделал тебе больно, остаться безнаказанным!..»
Бронислав пожал плечами.
— Ну и дальше в том же духе.
Стас отвел взгляд, задумался. Слова Бронислава укрепили его уверенность, что таинственного и опасного Поклонника Людмилы следует искать в её прошлом. В частности, среди её одноклассников или среди учителей. Но помимо этого Стаса тяготило ещё одно обстоятельство. Если Сильвестр не Портной, а теперь в этом почти нет сомнений, настоящий убийца всё ещё на свободе. А это значит, что Рите и Алине нужно будет вновь на время покинуть город, а лучше и страну… Потому что на этот раз Стас был настолько полон решимости поймать Портного, что готов попросить помощи у Ники в случае непреодолимых трудностей в расследовании. Стас вздохнул. Он понимал, что это будет тяжело: фактически вести два расследования одновременно. Утешало только то, что эти дела отчасти связанны.
Его размышления прервал стук в дверь кабинета. Затем внутрь вошел слегка запыхавшийся Николай Домбровский. Он бросил недружелюбный взгляд на Бронислава. Коршунов в свою очередь приветливо улыбнулся, но Коля уже смотрел на Стаса.
— Пока вас не было, — проговорил он, — Титов встречался с двумя приятелями. С обоими он работал в Аргентине. На контакт с ними я пока не выходил. Но оба явно могут обладать какой-то информацией.
— «Какая-то информация» нас не устраивает, — задумчиво глядя перед собой, ответил Стас. — Мы должны быть уверены, что эти двое могут предоставить не менее убедительные улики того, что Сильвестр Гольшанский четыре года назад пребывал в Аргентине.
— Я распорядился установить слежку и прослушку за этими двумя субъектами, — ответил Домбровский. — Но пока никто из них не связывался с другими участниками тех событий.
— Нужно запросить информацию об этих людях в МИДе, — ответил Стас. — Нас в первую очередь интересует, с кем они вели дела в Аргентине. Так мы можем выйти на тех, кто тогда более тесно работал с Гольшанским. Также нужно собрать информацию о менеджерах и директорах «Argstrong», которые тогда работали или продолжают работать в компании, и постараться склонить их к диалогу. Будет хорошо, если кто-то из них уже успел уволиться, и сейчас работает в других компаниях, не подчиненных Гольшанским.
Стас бросил взгляд на Бронислава.
— Это очень большой кусок работы, Коль. Думаю, тебе понадобится помощь.
Домбровский обернулся на Бронислава, затем снова посмотрел на Стаса.
— Мне мог бы помочь и Сеня.
Стас скривился.
— Мы оба знаем, что Сеня не совсем подходит для терпеливого и продолжительного сбора информации. У него другая стихия, к тому же… для него у меня будет задание иного рода. Но пока пусть для него это будет сюрпризом.
— Стас, — нахмурился Коль. — А зачем нам вообще прилагать столько сил и тратить столько времени, чтобы доказать невиновность Сильвестра Гольшанского? Ты ведь не сомневаешься, что он по какой-то причине себя оговорил? А значит мы уже сейчас сами можем продолжать расследование и ловить Портного.
— До тех пор, пока нас не прихватит за задницу СКР или ГУСБ, — хмыкнул Стас. — Ты забыл, что меня и всех вас отстранили от расследования по делу Портного?
— Стас, это было больше четырёх лет назад! — воскликнул Домбровский.
— Да, но с той поры ничего не поменялось, — вздохнул Корнилов— И если кто и будет вести дело Портного вновь, то это Следственный комитет России.
— Опять СКР, — проворчал Коля. — Тогда они бросили это дело.
— Значит, тем более нужно убедить их начать расследование вновь, — проговорил Стас и посмотрел в глаза Домбровскому. — Если мы не можем сами официально вести следствие, мы можем убедить возобновить его тех, кто вправе это сделать.
— Официально? — переспросил Николай, уловив чуть заметное ударение в словах Стаса на это слово.
— Ты всё правильно понял, — кивнул Стас. — Мы с одной стороны докажем, что убийца на свободе, и добьемся возобновления расследования, а с другой будем продолжать своё. Так будет даже эффективнее.
— Ага… — хмыкнул Коля. — А ты уверен…
Он обернулся на Бронислава.
— Ты уверен, что среди нас нет никого, кто мог бы настучать?
— Уверен, — Стас тоже перевел взгляд на Бронислава. — За вмешательство в расследование максимум, что грозит тебе и Сене — это устный выговор. Мне, возможно, выговор с занесением в личное дело. А кто-то сможет и вовсе забыть о службе в нашем отделе, да и о службе в других подразделениях тоже, включая СКР. Стукачей презирают повсюду, даже в налоговой службе, как это ни странно.
Слова Стаса содержали предостерегающую и чуть насмешливую иронию с прозрачным намеком.
Бронислав в ответ лишь кивнул и пожал плечами.
— Думаете, я побегу стучать своей невесте? Или её дяде?
— Да, — хмыкнул Домбровский. — А разве нет?
— Вы с первых минут решили, что я сюда пришел, чтобы следить за вами, — фыркнув, ответил Бронислав.
— Это вполне ожидаемо, учитывая многие факторы, — проговорил Стас, испытующе глядя на Бронислава.
— Согласен, — глядя в глаза Корнилову, ответил Коршунов. — Но я здесь по другим причинам.
— Да ну? усмехнулся Домбровский. — Не поделишься?
— Вас это не касается и ничем вам не угрожает, — ершисто ответил Коршунов. — В конце концов, вы уже и так наговорили достаточно. Будь я стукачом, мне бы уже было, что рассказать.
— Вот и посмотрим, — пожал плечами Стас, — узнает ли полковник Родион Датский или его племянники что-то, что им знать совсем ни к чему.