ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Вторник, 19 января
Горячая вода стекала по моей спине, гладила плечи и омывала лицо.
Я уже минут двадцать стояла в кабинке, нежась под душем. Я стремилась не столько смыть пот после пробежки, сколько ночные кошмары. Я выключила воду, открыла душевую кабинку, сняла висящее рядом с дверцей полотенце, и замоталась в него. Подойдя к раковине я взяла с полочки возле зеркала увлажняющий крем и нанесла на лицо. Распределив чуточку прохладный крем на лице, легонько постучала кончиками пальцев под глазами и так же легко помассировала щеки и лоб.
В голове звенели голоса и крики из воспоминаний Исидора Игоревича.
Он так и не сумел рассказать словами, что происходило в приюте «Зелёная колыбель», и что ему довелось увидеть. Зато потом, уже в пустом классе, не считая стоящего за спиной Лёвы Синицына, я сумела увидеть новые воспоминания Исидора. Увиденное оказалось настолько непревзойденно мерзким и ужасающим, что оставило где-то внутри меня несмываемый грязный отпечаток. Неотмывающийся след прикосновения грязи из смеси отвратительнейших человеческих пороков.
«Зелёная колыбель» и её… гости… Эти богатые ублюдки, считающие себя властелинами мира. Эти жирные боровы, не способные чувствовать себя уверенными и опытными со взрослыми девушками, мучимые страхом своей неполноценности, забитые внутренними комплексами, и ненавидящие за это всё и всех вокруг… Все они приезжали туда. Все они были там. В приюте «Зелёная колыбель».
И Исидор был прав… Это не приют. Под личиной приюта за промерзшими стенами скрывается самый настоящий бордель для богатых извращенцев и садистов. В воспоминаниях Исидора девочек не только насиловали, их избивали и мучили. Нередко до смерти. Их унижали, пускали им кровь, заставляли делать… мерзкие вещи, которые я не хочу вспоминать.
Капитонов… Я видела, что его заставили, вынудили, чтобы молчал, чтобы боялся рассказывать. Его заставили… поучаствовать.
То, что я увидела, снилось мне всю ночь. Крики и плач девочек из приюта, лица «гостей» и отвратные, противоестественные до омерзения сцены утоления похоти богатых выродков.
Сегодня ночью я спала ужасно. Я просыпалась раз восемь или девять. Наверное, даже кричала. Точно не помню… Зато помню, как плакала в подушку от того, что увидела. Помню, как содрогалась от увиденного отвратительного кошмара. И сейчас я себя чувствую уставшей и разбитой. Как будто меня высушили, скрутили, смяли и пинком выбросили прочь.
Сегодня, через два часа, мне ещё идти в местное ОВД Строгинского района, для дачи показаний по вчерашнему инциденту. Спасибо Лерке, которая обещала подвезти и пойти со мной.
Я оперлась руками о раковину, вздохнула и взглянула на себя в зеркало. Я посмотрела в свои заплаканные, порядком опухшие и всё ещё красные глаза с удрученными взглядом. Патчи, которые я прилепила с утра, конечно помогли, но не до конца избавили мою кожу от неприятного эффекта. Отеки под глазами ещё оставались заметными. Надо будет запастись патчами с гиалуроновой кислотой. А сейчас, может, и правда стоит попробовать эту картофельную маску, которую все так усиленно советуют?
Я вышла из ванной и направилась в комнату. Настроение у меня было подавленное и мрачное. Дядя Сигизмунд ещё ничего не знает о случившемся в школе. Ему сейчас не до меня. У него какие-то проблемы с поставкой запчастей для кроссоверов Тойота и Ниссан. Так что он ещё затемно укатил куда-то в неизвестном направлении. Но, учитывая, что реакция моего любимого дяди может быть самой непредсказуемой, даже хорошо, что он пока что ничего не знает. Да и то, что СМИ сейчас увлечены погоней за новостями о пропавшей Людмиле Елизаровой и Сильвестре Гольшанском, тоже мне на руку. В сети ещё не успели раздуть историю из вчерашнего. Так, пара ссылок в новостных порталах появилась. Слава богу, на YOUTUBE ничего не вылезло.
Позавтракав, я оделась и вышла из дому. Лерка в своем субару ждала меня неподалеку. На улице сегодня был снегопад, метель и свирепый ветер. Температура опустилась до минус пятнадцати градусов. И хотя холод я всегда, на удивление, переносила легче всех окружающих, всё же было крайне неуютно.
— Привет, — поздоровалась я с Логиновой.
— Привет, — ответила та и придирчиво меня осмотрела. — Прости за дурацкий вопрос… Но, Роджеровна, с тобой всё в порядке?
— Да, — кивнула я, старательно отводя взгляд.
Лерка чуть наклонила голову, заглядывая мне в глаза.
— Ой, что-то я тебе не верю… — произнесла она, шутливо протянув последнее слово.
Я устало улыбнулась.
— Меня не особо пугает случившееся, Лер, но… ночью…
— Видения? — с сочувствием спросила Лерка.
Я молча кивнула.
— Что-то полезное увидела?
Я в ответ лишь тяжело и шумно сглотнула. Почувствовала, что вот-вот опять заплачу. И что было сил постаралась сдержать слёзы. Перед глазами стремительно всплыли кошмарные фрагменты обрывистых воспоминаний Капитонова и девочек из приюта. Я закрыла глаза, судорожно, с нервной дрожью вздохнула. Какая-то гнетущая, вытягивающая жизненные силы пустота и угрюмая отрешенность поглощали меня изнутри.
— Роджеровна, не молчи, — попросила Лерка. — Что ты там опять увидела? Рассказывай…
Мы ехали по заснеженному, как будто полустёртому, городу с поблекшими, забеленными улицами. Над дорогой нависало тучной массой серое, скучное небо. Пока мы ехали в полицейский участок, я лишенным чувств и эмоций, опустевшим голосом поведала о самых сокровенных воспоминаниях Исидора Капитонова. Как я и ожидала, Логинова пришла в дикую ярость.
— Вот же ***ные твари! — выпалила она свирепо. — Совсем ох**ли! ****дец просто какой-то! Куда только наша полиция смотрит! Что, опять никто ничего не знает и не видел?! Не поверю!..
— Лер… не кричи, пожалуйста… — чуть скривившись от её возмущенного голоса, ответила я.
— Извини, — проворчал негодующая Лерка. — Нет, но это же!.. У этих паскуд вообще есть какие-то границы? Что, совсем понятие хотя бы о примитивных, чёрт возьми, нормах морали отсутствует?
Я грустно улыбнулась.
— Границы морали, Лера, нередко размываются в угоду собственной выгоде и удовольствию.
Лера в ответ снова прошептала яростное ругательство.
Вскоре мы были перед зданием полицейского участка. Лерка остановила машину неподалеку.
— Может, сходить с тобой? — спросила она.
— Не нужно, — качнула я головой.
— А ты в курсе, что они вообще имеют право допрашивать тебя только при взрослом родственнике? — кивнув на здание ОВД спросила Логинова.
— В курсе, — невесело хмыкнула я, — но из всех взрослых родственников у меня в России только дядя Сигизмунд. Поэтому я пойду с нашей любимой классной руководительницей Жанной Викторовной.
Последнее предложение я произнесла с ворчливой обреченностью.
— О-о, — понимающе протянула Лерка, — в таком случае твоя беседа с ментами обещает быть необычной.
В слово «необычной» Логинова вложила свойственный ей издевательский сарказм.
— Спасибо, Лер, — вздохнула я.
— Крепись, подруга, — Лерка с шутливым состраданием погладила меня по руке, — в конце концов, помни: если сейчас как-то хреновато, впереди обязательно должно быть что-то хорошее.
— Ну тогда пользуясь случаем, я, пожалуй, прогуляю несколько уроков по географии, — усмехнулась я, выходя из машины.
Лерка захохотала и одобрительно поаплодировала.
Натянув на голову капюшон и прикрываясь от разыгравшейся вьюги, я направилась к дверям полицейского участка. Я увидела нескольких полицейских на парковке возле машин. Они что-то оживленно обсуждали.
Я уже подходила к ступеням входа в здание Строгинского ОВД, когда вдруг застыла на месте. У меня перехватило дыхание, и в груди дрогнуло сердце. Мое тело сковало внезапно нахлынувшее напряжение. В голове крепчали голоса, детский смех, визг, а затем резко вместо них слёзы, крики и мольбы.
Я нервно, тяжело сглотнула и посмотрела в сторону.
Они стояли в полусотне шагов от меня. Все восемь девочек. Те самые улыбчивые и жизнерадостные девчонки, чьи воспоминания я видела тогда в приюте. Те самые, кого я увидела подвешенными на красных нитях…
Они стояли и молча взирали на меня со странным выражением лиц. Не то с немым, скорбным укором, не то с молчаливым сожалением. Ни разыгравшаяся метель, ни ветер, ни зимний холод не касались их, не могли, не смели. Потерянные воспоминания убитых Портным девочек были из другого мира, который незаметно, тихо, тайно существует где-то в беспорядочных тенях нашего.
Я развернулась к ним. Я не спешила. Осторожно, не сводя с них взгляда, я приближалась. Меня захлестывала нарастающая тягостная экзальтация. Я дышала часто и громко, жадно глотая мёрзлый зимний воздух. Когда от девочек меня отделяло не больше десяти шагов, они вдруг лениво, словно нехотя, повернулись ко мне спинами и двинулись прочь.
Секунды растерянно помешкав, я пошла за ними.
Девочки скрылись за углом здания ОВД. Я последовала туда же и оказалась среди засыпанных снегом редких деревьев.
Воспоминания девочек исчезли. Ничего не понимая, я оглядывалась по сторонам. Меня окружали засыпанные снегом деревья, вокруг меня плескалась и извивалась шепчущая метель. Я не понимала, зачем воспоминания погибших девочек привели меня сюда. Чего они хотят? Что я должна сделать? Или… что я должна понять? Или…
Моя мысль оборвалась на полуслове. Я наткнулась взглядом на торчащую из снега красную нить. Она была как тонкая алая царапина на белой поверхности снега. Я подошла к ней, боязливо присела рядом.
— Ника!
Я услышала приближающуюся Лерку.
— Что ты тут?.. — подошедшая Логинова осеклась, увидев, как я достаю из снега красную нить. Рукой в перчатке я разбросала снег, вытянула ещё большую часть нити.
Наматывая её на руку, я поднялась. Нить выбиралась из-под снега. Я шла за ней, продолжая наматывать её на руку. Лера молча следовала за мной. Мы шли за красной нитью Портного. Моя рука уже была полностью опутана мерзкой красной нитью, когда в следующий миг из-под снега вдруг показался какой-то предмет. Я бросилась к нему, торопливо выкопала его и отряхнула от снега. Лера подошла ко мне. Я с немым удивлением рассматривала очередную вязанную куклу в руках. У неё были светлые волосы, черно-желтые очки и серое не то платье, не то пальто.
Мы с Лерой переглянулись. Только что найденная кукла изображала Клавдию — воспитательницу из «Зелёной колыбели».
Я стряхнула с куклы остатки снега. Воспоминаниядевочек поднесли нам новую «нить» в расследовании.
***
Спустя час после изнурительного допроса в полиции я сидела на кухне квартиры Логиновых в компании Леры и Лёвы.
Беседа с двумя полицейскими прошла, в целом, нормально, но меня слегка удивило, что некоторые вопросы они задавали по два или три раза. Если бы ещё Жанна Викторовна в конце допроса не разругалась с представителями закона, всё вообще бы прошло прекрасно.
Я отпила из чашки горячий ромашковый чай. Сидящие рядом Синицын и Логинова старательно пытались найти в интернете информацию о воспитательнице Клавдии. Точнее, искал Лёва, а Лерка осуществляла, как ей казалось, чуткий и необходимый контроль.
— А вот не оно? А может вот это? — Логинова то и дело тыкала пальцем в монитор ноутбука Лёвы. — А это? А че ты пролистал? Давай вот тут посмотрим! Блин… Фигня какая-то. Возвращайся…
Попивая чай, я украдкой наблюдала за Леркой и Лёвой. На мой взгляд, они хорошо подходили друг другу. Вспыльчивая и нетерпеливая Логинова и холодный, спокойный, как удав, Лёва с его ангельским терпением.
В этот миг у меня зазвонил телефон в сумке. Пока Лёва и Лера спорили о том, где смотреть информацию о воспитательнице Клавдии, я достала свою трубку и вышла из кухни.
Звонил Мирон. Я, кстати, потратила немало размышлений над тем, как забить телефон своего парня. Но, поколебавшись между «котиком», «зайчиком» и «Зубастиком» (в честь его фамилии), остановилась на последнем, решив обойтись без всякого зоопарка. Сейчас, глядя на дисплей, я подумала, что мне повезло, что Мирон не видит, как я обозвала его контакт в телефоне.
— Привет, милый, — произнесла я в трубку.
— Здравствуй, принцесса, — в свойственной ему слегка шутливой манере, произнес Мирон.
Я улыбнулась, слушая его голос. Недавно начала себя ловить на том, что готова слушать всё, что он говорит, просто ради того, чтобы слушать его голос.
— Звоню понадоедать тебе и спросить, не опоздаешь ли ты на сегодняшний матч между несравненными «Алигаторами» и обреченными «Storm's Hawks»?
— Почему обреченными? — усмехнулась я. — Насколько я знаю, американцы хорошо играют в баскетбол.
Мирон на мгновение замолчал.
— Американцы— да, только «Storm's Hawks» из Англии.
— А-а… — протянула я растеряно и с досадой зажмурилась.
Чёрт возьми! Ну конечно из Англии! Он же мне говорил! Не один раз!
— Извини, — скривившись, пролепетала я. — Я забыла…
— Да ничего, — засмеялся Мирон. — Главное, что ты помнишь, что матч сегодня в семь вечера… Ты же помнишь?
— Да, конечно! — поспешно заверила я.
Я действительно помнила. До вчерашнего инцидента с Капитоновым.
— Отлично! — кажется Мирон и правда опасался, что я забуду. — Тогда я заеду за тобой… через полтора часа?
Я бросила взгляд на часы в коридоре.
— Хорошо… Подожди, а в каком смысле заедешь? Мы поедем на мотоцикле твоего брата?
— Нет, принцесса, вашу царственную попку я повезу на автомобиле, где вам будет уютно и комфортно! — со смешком ответил Зубатый.
Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки. Меня захлестнуло смущение и растерянность.
— М-мирон… — пролепетала я неуверенно, не зная, что на это ответить.
Я категорически не привыкла с таким грубоватым и пошлым вольностям!
— Ладно, ладно, не смущайся, — ответил Зубатый, — не мог же я проигнорировать одну из лучших частей вашего прекрасного организма…
— Мирон, ну хватит! Пожалуйста… — попросила я, пылая от смущения. — Это не совсем… ну… Не то что…
— Я понял, не утруждайся, — хмыкнув, ответил Мирон, — но через полтора часа будь готова.
— Ладно… — протянула я.
— Солнце, только именно через полтора, — выразительно произнес Зубатый. — А не как обычно…
— Я поняла, буду готова вовремя, — вздохнув, улыбнулась я. — Обещаю.
— Крепко и сладко целую тебя.
— У тебя будет возможность сделать это не на словах, — хихикнув, ответила я.
И мгновенно подумала, как странно это, наверное, сейчас прозвучало. Но Мирону понравилось.
— Звучит многообещающе! — воскликнул Зубатый.
Мы попрощались, я убрала телефон от лица, посмотрела на часы дисплея.
М-да, времени у меня в обрез. Мне же ещё нужно смотаться домой и приготовиться. Не поеду же я вот такая…
Конечно, после всего случившегося я не была уверена, что хочу ехать на матч к Мирону и потом, в случае победы (да и поражения тоже) ещё зависнуть с ним и его компанией на пару-тройку часов. Но с другой стороны, я не могу ему отказать. Да и отвлечься от всей этой истории мне тоже не помешает. Особенно после сегодняшней ночи с её кошмарами. Могу же я хоть иногда порадоваться жизни и пожить, как обычный человек, без отравляющих мою жизнь кошмарных видений?
Вернувшись на кухню, я сообщила Лерке, что мне нужно срочно ехать и собираться на баскетбольный матч.
— Ты любишь баскетбол? — удивленно спросил меня Лёва, оторвавшись от монитора своего ноутбука.
— Ага, — хихикнула Лерка, глядя на меня, — недавно полюбила…
— Пришлось, — вздохнула я с улыбкой.
— Могу тебя подвезти, — предложила Лерка.
— Да нет, не стоит, — качнула я головой. — Я возьму такси.
— Ну тогда мы с нашим гением, — Логинова посмотрела на Синицына, — продолжим оперативный сбор информации.
— Удачи, — улыбнулась я, — сообщишь, если что-то найдете?
— Обязательно, — заверила меня Логинова, — правда, пока что мы даже не узнали её фамилию…
— Узнаем, — пообещал Лёва, — стоит только найти номер её счёта. При заполнение документов на банковскую карту она должна была оставить хоть какие-то данные.
— Но это же вроде конфиденциальная информация, — настороженно заметила я. — Банки держат такие данные под защитой. Разве нет?
Лёва ухмыльнулся.
— Это они так думают, — самодовольно ответил он.
— Ты что, собираешься взломать защитную систему банков? — ужаснулась я.
— Только одного банка, услугами которого пользуется ваша Клавдия, — пожал плечами Лёва.
— Слышь ты, умник, — вмешалась Лерка, — а ко мне потом тут вежливые люди в масках с автоматами не пожалуют?
— Не пожалуют, — качнул головой Лёва, — IP адрес, которым я сейчас пользуюсь, приведёт их в Бельгийский Мехелен.
— То есть, мы сейчас типа в Бельгии? — ухмыльнулась Лерка.
— На улице Шпигельстраат 9, если быть точным, — пожал плечами Лёва.
— Ла-адно, ребят, — неуверенно протянула я. — Не буду вам мешать. Я побежала.
— Пока, — отозвался Лёва.
— Лети, принцесса! — улыбнулась Лерка. — Мирону привет.
— Передам! — крикнула я из коридора.
Воспользовавшись услугами Uber, я добралась до дома минут за десять. Забежав в свою комнату, я принялась суетливо носиться по комнате выбирая, что надеть. Часть одежды вместе с тремпелями я разложила на кровати, остальное повесила на дверцах шкафа. Так, посмотрим. Нужно одеться так, чтобы мне было удобно в ВТБ Арене на трибунах среди болельщиков команд. И в то же время я должна выглядеть лучше, чем просто безупречно. Ведь, кроме Мирона, там ещё будут его друзья по команде.
Пребывая в волнении я поспешно примеряла разные варианты одежды. То ли от того, что я спешила, то ли от того, что нервничала, я никак не могла подобрать нормальный look. В конце концов я остановилась на новом жемчужного цвета свитере от Storets и слим джинсах, купленных пару недель назад. На правой штанине джинсов возле колена обнаружилось маленькое, но, зараза, заметное пятнышко неизвестного происхождения. Поэтому пришлось его срочно застирывать и сушить джинсы феном.
С макияжем я решила кардинально ничего не менять, только слегка подправила, сделав более презентабельным. На большее времени у меня уже не оставалось.
Я взяла другую сумочку, менее вместительную, но зато более стильную и подходящую. Переложив туда самое необходимое, я проверила зарядку телефона, написала сообщение дяде Сигизмунду.
Я заранее договорилась с Леркой, что по легенде мы у неё дома готовимся к контрольной, а потом будем смотреть фильм. Ночевать я тоже останусь у неё.
Дядя Сигизмунд пока ничего на это не ответил. Надеюсь, он не будет сердиться. Если бы я всегда ждала его ответов и разрешений, то сидела бы дома круглые сутки.
В назначенное время приехал Мирон.
— Я на месте, — сказал он мне, когда я взяла телефон.
— Я выхожу, — воскликнула я.
Надев свое новое двубортное пальто в клетку, я поспешно вышла на улицу.
Увидев меня, трудящиеся в мастерской работники отпустили пару комплиментов. Это взволновало меня ещё больше. Я, слегка стесняясь, поблагодарила их и поспешила к воротам.
Испытывая легкий, подстёгивающий мандраж и чувствуя, как внутри меня все буквально скачет, пляшет и кричит, я вышла из ворот и замерла, слегка опешив.
Передо мной стоял улыбающийся Мирон с симпатичным букетиком, а позади него, сверкая лоском, стоял чёрный lexus rc 300.
— Солнце… ты потрясающе выглядишь! — развел руки Мирон, подходя ко мне.
— Спасибо, — проворковала я и, привстав на носки, поцеловала его.
Зубатый вручил мне букет (хвала небесам, не изроз!) и любезно открыл дверцу автомобиля.
— Откуда, если не секрет, у тебя Лексус? — с улыбкой спросила я, когда Мирон сел рядом.
— Взял у отца, — ответил Зубатый.
Я хотела спросить, знает ли об этом его отец, но сочла за лучшее не спрашивать. Я не была уверена, что хочу это знать.
Мирон, на удивление, вёл Лексус довольно уверенно. Но было заметно, что ему не очень привычно за рулем этой машины. Он несколько раз путал кнопки мультимедиа на руле и вместо подогрева сидений включал кондиционирование. А ещё «зависал» пытаясь разобраться, как настроить акустическую систему Лексуса. Я не выдержала и, шепнув «позволь, мне…», сама выбрала на дисплее бортового компьютера нужные настройки.
Обычно я стараюсь не демонстрировать парням, что лучше них разбираюсь в автомобилях. Знаю, что им это крайне неприятно. Но, надеюсь, от моих действий ранимая мужская самооценка в данном случае не пострадала.
ВТБ Арену мы увидели издалека, задолго до того, как подъехали к ней. Она очень ярко выделялась даже на фоне освещенной огнями Москвы. Огромное, озаренное сотнями цветных огней здание спортивного комплекса по своей форме напоминало какой-то футуристический космический корабль, приземлившийся между Московской и Петровско-Разумовской аллеями.
Я увидела толпы людей на территории вокруг спортивного комплекса и сотни припаркованных автомобилей. Вот уж не думала, что на матч между двумя юношескими командами по баскетболу придет столько народу.
— Удивлена количеством людей? — усмехнулся Мирон, заметив моё изумление.
— Да нет… — я поспешно улыбнулась и взглянула на него. — Просто… Я не думала, что у нас так много поклонников баскетбола…
Зубатый усмехнулся, мы заехали на парковку.
— Дело не в баскетболе, — ответил он, заглушив двигатель. — Половина этой публики пришли посмотреть, как мы раздолбим англичан.
— А вы… раздолбите? — спросила я, взглянув на него игриво.
Он посмотрел на меня. Улыбнулся, наклонился ко мне. Наши губы слились в долгом чувственном поцелуе. Я ощутила подскочивший пульс и стремительно разливающееся по телу нежное, жаркое и сладостное тепло.
На несколько мгновений я ощутила нечто похожее на легкое алкогольное опьянение, как от шампанского, которое иногда пробовала на праздники. Только куда более приятное. Как будто внутри тебя всё тает, млеет и цветёт. И те самые гребаные бабочки в животе…
Мы вышли из автомобиля под снег, ветер, огни города и шум толпы.
У входа в СК встретили парней в одинаковых черно-желтых спортивных куртках. Мирон в машине тоже переоделся в такую и вручил мне бомбер в черно-желтых цветах баскетбольного клуба «Аллигаторы».
— Мирон! — воскликнул один из парней с широким добродушным лицом. — Здорово! О, а это и есть твоя принцесса, о которой ты столько рассказывал?
— Да, — Мирон обнял меня и представил, — Знакомьтесь, Вероника!
— Но лучше просто Ника, — поспешно добавила я, стеснительно улыбаясь баскетболистам. — Привет.
Блин, какие же они все высокие! Я-то думала, у меня Мирон— рослый парень, а тут и повыше есть! Ничего себе…
Со мной все поздоровались за руку (Мирон внимательно следил, чтобы никто не держал мою руку слишком долго) и представились. Правда, я запомнила не все имена, хоть и старалась. Потом подошёл какой-то хмурый мужик с проседью в волосах и велел всем заходить внутрь.
Возле раздевалки парней мы встретили девушек — подругбаскетболистов. Их было семь человек, а вместе со мной — восемь. Двое «Аллигаторов», похоже, не обзавелись девушками, или те не смогли прийти. Вновь я услышала череду новых имён. А ещё я заметила, что все девчонки пришли в платьях или в юбках. Я задержала взгляд на девушке в модном дымчато-сером свитере оверсайз и длинной юбке с леопардовым принтом, из-под которой выглядывали чёрные сапоги. У нее были светло-русые волосы до плеч. Я перевела взгляд на другую «поклонницу баскетбола» в коротком платье с принтом, похожим на зебру. На ногах у неё были черные ботфорты, из-под распущенных шикарных темных волос поблескивали золотом стильные сережки. Остальные девушки тоже были одеты, что называется, для выхода в свет. Я вроде тоже старалась выглядеть хорошо, но сейчас, стоя напротив этих стрекоз в платьях и юбках, чувствовала себя неловко. Во-первых, я одна из них приперлась в джинсах и свитере. А во-вторых, когда парни ушли переодеваться, их девушки дружно уставились на меня. Так мы смотрели друг на друга где-то полминуты. Я хотела начать разговор, но почему-то растерялась и не знала, что сказать.
Тут девушка в леопардовой юбке, которая назвалась Ингой, произнесла:
— Давайте подождем наших героев в кафе внизу.
— Да ну, — заныла Нина, одетая в черно-белое платье, похожее на зебру. — Там сейчас столько народу…
— Да, — поддержали остальные.
— Идёмте, — хитро улыбнувшись, ответила Инга, — я покажу место, где всегда свободно и тихо.
Она прошла вперёд и взяла меня за руку.
— Ты чего такая робкая? — спросила она, улыбаясь. — Расскажешь, как вы познакомились с Мироном?
— А давайте, мы сначала придем в кафе, — произнесла шагающая сзади девушка в кремового цвета платье, — ну всем же интересно. Я на ходу неуверенно оглянулась. Судя по лицам, интересно было действительно всем.
Внизу во всех трёх кафе спортивного комплекса действительно было не протолкнуться от количества людей. Здесь стоял шум и гвалт. Все возбужденно обсуждали предстоящий матч. Но Инга провела нас куда-то в другой закрытый зал, от которого у неё были ключи.
Здесь стояло меньше столиков, но обстановка была куда более приятной и уютной. А главное, никого кроме нас здесь не было.
— Располагайтесь, — усмехнулась Инга, — а я пойду возьму всем по маффину и кофе, о’кей?
Все поддержали её предложение.
— Ника, ты будешь маффин? — спросила меня Инга.
— Да.
— А кофе какой?
— Эм… Латте с корицей, — ответила я. — А сколько это будет стоить?
— Нисколько, — чуть поморщилась Инга, — владелец кафе — муж моей старшей сестры.
Девчонки захихикали.
— О… это здорово, — кивнула я.
— Это удобно, — с хитрой улыбкой поправила меня Инга.
Девушки снова засмеялись.
Когда Инга вернулась, меня все-таки заставили рассказать историю нашего знакомства с Мироном. А когда я рассказала про лося, которого он принес мне под дождем, все дружно умиленно застонали. Потом меня засыпали ещё кучей вопросов.
Съев маффины и выпив кофе, мы, наконец, поспешили к баскетбольному полю. До игры оставалась всего пара минут. Зрительские трибуны были забиты доверху. Я увидела вспышки фотоаппаратов, многочисленные камеры и британские флажки на трибуне с болельщиками «Storm's Hawks». А наши же развернули два громадных баннера. Один с зеленым агрессивным аллигатором на фоне черно-бело-желтого имперского флага, а другой с несколькими аллигаторами на фоне государственного триколора.
Также я заметила на трибуне болельщиков «аллигаторов» поднятые вверх руки, которые были разрисованы под морды аллигаторов и покрыты чешуёй.
Да, люди подготовились. Я уже накинула на свой свитер черно-желтую куртку с гербом «Аллигаторов». Мы с девчонками прошли вниз, для нас, как оказалось, были приготовлены места в первом ряду, сразу за скамейкой, на которой сидели наши любимые «аллигаторы» в майках и шортах.
Их тренер как раз наставлял их.
— Сразу в атаку не лезьте, измотайте их, — говорил он. — Они быстро устанут, можете не сомневаться. Вот тогда начинайте рвать. Зубатый, Комаров, Пархоменко, вы будете на острие. Не давайте им дышать. Накидайте, сколько сможете, и отходите. Потом методично добиваем их на контратаках. Ясно?!
— Да, тренер! — хором отозвались мальчишки.
По голосам было слышно, что им не терпится в бой.
— Отлично, — улыбнулся тренер.
Тут судья в полосатой рубашке махнул рукой — всем приготовиться.
— Кто самый опасный хищник в реках?! — рявкнул тренер.
— Аллигаторы! — громко зарычали наши парни в ответ.
Я аж вздрогнула.
— У кого самая зубастая пасть?
— У Аллигаторов!
— У кого самая крепкая хватка?
— У Аллигаторов!
— Кто пожирает всех подряд?!
— Аллигаторы!!!
— Молодцы, парни, — захлопал в ладоши тренер. — А теперь идите и сожрите к чертям этих пернатых!
Парни поднялись со скамеек, трибуны за моей спиной взорвались торжествующими криками. Я ошарашенно оглянулась назад.
От толпы зрителей исходила мощная, сшибающая с ног волна яростного азарта. Выглядит здорово… но слегка жутковато.
Свисток судьи, и игра началась. Команды рванулись навстречу друг другу. Темно-рыжего цвета мяч бился об пол и метался между игроками. Я следила за Мироном. Мой парень, насколько я могла судить, играл хорошо. Может быть, даже отлично. Я не могла в должной мере оценить. Хотя раньше я никогда баскетболом не увлекалась, сейчас полностью сосредоточилась на игре. И даже периодически восторженно кричала месте со всеми, когда «Аллигаторы» забрасывали мяч в кольцо гостей с Туманного Альбиона.
Аллигаторы, как мне кажется, играли все-таки лучше своих приезжих соперников. Во всяком случае, выглядели они резвее и увереннее. Я улыбнулась, глядя, как Мирон обошёл двоих (ну, прямо, как в кино!), бросил мяч другому игроку, снова принял от него и ловко забросил в кольцо.
Трибуны взорвались восторженными криками и аплодисментами. Я тоже хлопала в ладоши и кричала, разделяя всеобщее ликование.
Игра продолжалась, я теперь смотрела с куда большим переживанием, к тому же я начала отчасти понимать правила игры.
… Перед глазами мелькнул лес и голые ветки деревьев на фоне серо-стального неба. Послышался скрип деревьев и вой ветра. Я моргнула, замотала головой. Шум трибун заглушил шепот, звук детского голоса, шум ветра и всё тот же скрип веток.
Снова передо мной предстало кряжистое дерево с морщинистой темной корой. Дерево было опутано красными нитями. Их концы безвольно качались на ветру.
Видение исчезло. Перед моим взором снова бегали игроки двух баскетбольных команд. Стучал по полу мяч, свистели и орали зрители.
Нервно, учащенно вдыхая воздух, я оглядывалась по сторонам. И снова мое сознание утонуло в видении. Теперь темное дерево с нитями возвышалось надо мной. Глотая воздух и собственный страх, я в ужасе глядела на раскидистые, опутанные красными нитями ветви. Рядом с этим деревом справа высилось другое, тоже сплошь опутанное нитями. А рядом ещё одно и ещё…
Я повернулась на месте. Я стояла в ночном туманном лесу под пасмурным небом, окруженная несколькими деревьями с красными нитями. Нити были повсюду. Они тянулись через ветви, переплетались, пересекались и свисали вниз.
Шепот. Голос, и ещё голоса. Я не сразу разобрала их в шуме парящего меж деревьев ветра. Из блеклого, слипшегося тумана проступили расплывающиеся низкорослые силуэты. У меня вырвался судорожный вздох. Это были девочки. В возрасте от шести до восьми лет. Их было десятка два или три… Они неторопливо, медленно обступали меня. На их бледных лицах замерло отстраненное, равнодушное выражение. Они все смотрели на меня.
Что-то схватило меня за руку. Я вскрикнула, обернулась. Это была одна из девочек. В голубой курточке и малиновых варежках.
— Не смотри на нас, — прошептала она, — смотри на нити. Смотри! Смотри!..
Её голос зазвучал у меня в голове.
— Смотри! — хором зашептали стоящие вокруг воспоминания мертвых девочек. — Смотри! Смотри! Смотри!..
Я, испуганная, в смятении глядела на них. Затем подняла голову. Что они хотят, чтобы я увидела? Я смотрела на нити, я пыталась увидеть, сама не знаю что.
— Не понимаю… — проговорила я, но тут же осеклась.
Я пристально посмотрела на одно из деревьев. Мне кажется, или беспорядочно пересекающиеся нити имеют определенный порядок. Хаотичная паутина нитей на каждом из деревьев на самом деле была вовсе не такой хаотичной. Она словно бы состояла из повторяющихся четырех фигур, в центре которых был ромб и… нечто похожее на руну.
— Не может быть… — прошептала я, глядя на другие деревья.
Я задохнулась от нахлынувшего волнения. Резко выдохнув, я шумно сглотнула…
Видение резко исчезло. Я поморщилась от криков трибун. Не обращая внимания на игру, я глядела перед собой и пыталась осознать увиденное.
Как никто не заметил того, что было, чёрт возьми, на самом видном месте! Это… Это ведь наверняка многое меняет, если я всё правильно увидела и поняла… В хаотичных, на первый взгляд, узорах нитей на деревьях заключены несколько четко выверенных символов. И те, что повторялись, до ужаса напоминали какое-то подобие коловрата. А в центре… если это не какие-то славянские руны, то я лучше всех в школе знаю географию!
— Ника! — сидящая рядом со мной Инга схватила меня за руку. — Ты чего такая неживая?! Наши же побеждают! Смотри!..
Она указала рукой на цифровое табло со счетом. Там значилось двадцать два и шесть.
— Видела?! А?! — толкнула меня в плечо Инга. — Какие молодцы! Уделали они их! Наши — красавцы!..
— Д-да… — пробормотала я растерянно. — Красавцы… здорово!
Однако моя голова была занята другим. Я не могла отвлечься от раздумий над тем, что увидела. Под общий дикий всплеск счастья я осторожно встала, прошла вдоль скамейки и вышла из баскетбольного зала.
В просторном коридоре веяло лёгкой прохладой. Неподалеку разговаривали о чем-то двое мужчин в спортивной форме. Я достала телефон, нашла, где ловит Wi-Fi, и открыла гугл.
Надеюсь, Мирон не увидит, что я вышла. Просто, я не могла ждать. Я должна проверить свою догадку. Я поспешно забила в поисковик «коловрат, виды». Перешла в картинки. Напряженно и тщательно вглядываясь в результаты картинок, я листала вниз. Наконец, мой взгляд сосредоточился на одной из картинок. На ней изображался как раз такой коловрат, из повторений которого состояли «беспорядочные» паутины красных нитей на деревьях.
— Святые небеса… — прошептала я, сраженная внезапным открытием.
Телефон вдруг завибрировал в моих руках. Я сдавленно вскрикнула от неожиданности. Но это всего лишь звонил дядя Сигизмунд.
Прежде, чем ответить, я нашла более-менее тихое место, чтобы рядом не ходили люди. Это оказалась дамская комната.
— Здравствуйте, дядя Сигизмунд, — проговорила я, — вы получили мое сообщение?
— Получил, ягодка, — недовольно проговорил дядя Сигизмунд, — что-то ты зачастила в последнее время к своей подружке.
— Ну-у… — протянула я. — Дядя Сигизмунд, Лерке одной в квартире скучно, да и неприятно… Плюс, я же вам написала, мы будем к контрольной готовиться.
— А контрольная по чему?
— По алгебре, — тут же ответила я, искренне надеясь, что мой голос звучит правдоподобно.
— Угу, а фильм какой будете смотреть? — продолжал допытываться мой дядя.
— Не знаю, — чувствуя отчаянную неловкость ответила я, — ещё не решили.
Дверь женского туалета резко открылась, и внутрь забежали три громко хихикающих девушки.
Я бросилась прочь из уборной. И заметалась по коридорам в поисках тихого места, но повсюду были люди, шум и разговоры.
— А ещё кто там? — сурово спросил мой дядя. — Кто шумит? Ягодка?
— Я… я в магазин вышла… — в попытке спасти положение соврала я.
Я не нашла ничего лучше, как спуститься вниз и выйти из здания спортивного комплекса. Только тут сейчас было малолюдно и относительно тихо.
— Да ну? — недоверчиво проговорил в телефоне дядя Сигизмунт. — В магазин?
— Да-а… — неуверенно протянула я.
— И зачем же?
— Хочу взять что-нибудь сладкое к фильму…
— А как же твоя прелестная фигурка? — едко спросил дядя, с издевательским смешком. — А ну как поправишься?
Я закатила глаза и покачала головой. Какие все вокруг умные!
— Не беспокойтесь, дядя, — ответила я со вздохом, — я не так часто ем сладкое, чтобы поправиться. Да и мой образ жизни не позволяет. Так что потолстеть я боюсь меньше всего.
— Знаешь, а может быть и стоило бы… ну-у… чуть-чуть набрать… Как думаешь?
— Зачем? — не поняла я.
— Ну-у… Знаешь… — продолжал дядя, по голосу было слышно, что он подвыпил. — Парням нравится, когда… ну-у… у девочек… всё на месте…
Я закрыла глаза. Краска бросилась мне в лицо. Захотелось прервать разговор с дядей и забыть о его последних словах.
— Так что, может… — продолжал сбивчиво дядя Сигизмунд, — тебе бы не помешало… слегка… ну это… набрать… ну хотя бы немного… А то ты, как тростиночка, ей богу…
— Спасибо, дядя Сигизмунд, — проговорила я, чувствуя кошмарную неловкость. — Я… я… п-подумаю над вашими словами.
— Ага, подумай, — ответил дядя, — И это, ягодка, не напомнишь мне адресок твоей подружки? Я как освобожусь, загляну…
— Зачем?
— Просто так, для убедительности.
— Но… Хорошо.
Я решила, что лучше с ним не спорить. Дороже выйдет. Я продиктовала ему адрес Лерки. Для надежности, не совсем точный. Так, на всякий случай.
Попрощавшись с дядей, я направилась ко входу в спортивный комплекс. Может, ещё успею к концу игры. А то представляю себе лицо Мирона, когда он увидит, что меня нет. Нет, я не могу этого допустить! Я ускорила шаг. Фактически подбежала к дверям, когда они вдруг открылись мне навстречу.
— Извините, — торопливо бросила мне вышедшая из здания девушка, едва не убив меня дверью.
— Н-ничего… — вежливо ответила я и посмотрела ей в лицо.
На мгновение наши взгляды встретились, и я остолбенела. Если моя память на лица меня не подводит, мимо меня только что прошла Людмила Елизарова!
Приоткрыв рот, я несколько раз, глядя в пустоту, быстро моргнула. Затем порывисто обернулась. Только что вышедшая из комплекса девушка скорым шагом шла прочь. Она была уже достаточно далеко. Её роскошные золотисто-рыжие волосы развевались на ходу.
Помешкав, я припустила за ней. Стремление узнать правду подхлёстывало меня, гнало вперёд. Одержимая бурей волнительных эмоций я следовала за девушкой. А та, как будто поняла, что я хочу догнать её, ускорила шаг. Мне приходилось едва ли не бежать.
Мы дошли до людного места, она ринулась вдоль ярких витрин бесчисленных магазинчиков. Я старалась не терять её из виду. Но Людмила Елизарова или какая-то очень похожая на неё девушка шла так быстро, что то и дело пропадала за кучей людей. Я едва не потеряла её, когда она резко свернула возле книжной лавки. Я повернула следом. Я почти не сомневалась в своих подозрениях. Девушка, которую все разыскивают, и в убийстве которой обвиняют Сильвестра Гольшанского, сейчас спешно шагает впереди меня в двух-трёх десятках шагов.
Уворачиваясь и старательно обходя встречных прохожих, я настойчиво преследовала Елизарову. Я должна была убедиться, что это она. Я должна быть уверена. Её пальто цвета милитари мелькало впереди между шумными, многочисленными прохожими. Чёрт, какая она шустрая! Мне пришлось пробежаться. Тут в меня врезался какой-то мужик в красно-белой куртке. Я едва не упала, но сбивший меня человек удержал меня за обе руки.
— Девушка, осторожнее, — ухмыльнувшись, проговорил сбивший меня мужчина с сигаретой в зубах.
— Это вам стоит быть поаккуратней, — пробормотала я.
— Согласен, извините, — он подмигнул мне, улыбнулся и двинулся дальше.
Я поспешила вперёд за Елизаровой. Но Людмилы, если конечно это и вправду была она, нигде не было. Я так и осталась разочарованно стоять возле перекрестка, глядя по сторонам. Сердце ошалело стучало в груди. Меня обуревало рьяное желание найти Елизарову, но, увы, я нигде её не видела.
Я уже готова была в сердцах выругаться, как вдруг рядом со мной резко затормозил черный седан. Я не успела даже ничего сообразить, когда из машины выскочил незнакомый мне мужчина, бросился на меня, схватил, скомкал в медвежьи объятия и без труда закинул в машину. Тут только я опомнилась и дернулась обратно к дверце автомобиля. Люди на улице остановились, удивленно таращась на происходящее.
Но севший в машину мужчина схватил меня за волосы, дернул назад и вниз.
Я вскрикнула от боли. Автомобиль тронулся с места и резко набрал скорость. Я пыталась вырваться. Схватив руку похитителя, удерживающую меня за волосы, я отчаянно колотила по ней.
— Не дёргайся! — похититель резко встряхнул меня за волосы.
Я закричала, заплакала от жгучей боли на саднящей коже головы.
— Не дёргайся, я ничего тебе не сделаю! — добавил неизвестный похититель, продолжая удерживать меня за волосы.
— Что вам нужно?! — сквозь слёзы со страхом спросила я. — Кто вы такой?!
— Заткнись, — бросил в ответ мужчина.
Я чувствовала, как резво, с огромной скоростью несется вперёд автомобиль.
Меня охватили паника и ужас. Я терялась в пугающих предположениях. Сердце испуганной птицей рвалось наружу, пробивая грудь. Сознание было подчиненно только двум мыслям: кто этот похититель, и что ему нужно?!
Наконец, автомобиль остановился, мой похититель заглушил двигатель и отпустил меня. Я немедленно забилась в угол между сиденьем и дверцей.
Мужчина что-то достал из козырька автомобиля и показал мне.
— Успокойся, — скорее приказал, чем попросил, он.
Я взглянула в документ, который он мне демонстрировал. Это было удостоверение следователя Следственного комитета на имя капитана юстиции Евсея Карабанова.
— Всё? — спросил Евсей Карабанов. — Утихомирилась?
— Я ут-тихом-мирюсь, — ответила я дрожащим голосом, глядя в его серо-зеленые глаза с золотисто-карим ореолом, — когда вы о-о-бъясните… что происходит…
Он сдержанно улыбнулся, но взгляд его оставался оценивающе-холодным. Я нервно, пугливо сглотнула под его взглядом.
— До меня дошли некоторые слухи, — проговорил он и добавил зловеще, — Вероника.
Я опасливо глазела на него, пытаясь собраться с мыслями. Я не была уверена, что передо мной настоящий следователь. Кто его знает? Документ можно и подделать. И потом, следователи, насколько я знаю, вот так не работают… Хотя, если вспомнить методы близнецов Датских, то происходящее не столь уж невероятно. Похоже, некоторые офицеры правоохранительных органов совсем не чураются откровенно бандитских способов добычи информации.
— Говорят, что подполковник Корнилов, икона всего российского сыска, — скабрезно усмехнувшись, проговорил Карабанов, — нередко обращается за помощью к тебе.
— За помощью в чем? — стараясь выражать непонимание, спросила я.
Но, как всегда, враньё давалось мне из рук вон плохо.
— Не прикидывайся! — рявкнул Карабанов.
Я поспешно пугливо зажмурилась, шумно вдохнула и произнесла.
— Послушайте, я… я не понимаю…
— Детка, это ты послушай, — ядовито прошипел Карабанов, — мне отлично известно, что ты… не совсем обычная девочка.
Он ухмыльнулся.
— Как минимум… — с этими словами он протянул руку и коснулся моего колена.
Меня пробрала дрожь. Страх с новой силой схватил за горло. Я одна в запертой машине с человеком облеченным юридической властью и явно склонным к жестокости и насилию ради достижения своих целей. Я быстро бросила взгляд в окно.
Мы стояли посреди какого-то пустыря. Справа чернело на фоне ночного неба недостроенное здание, слева тянулись заборы, вдалеке виднелись огни и силуэт работающего строительного крана. То бишь, бежать мне, если я вырвусь из машины, тоже особо некуда. Да и он меня, скорее всего, догонит. Ну или пристрелит.
— Чего вы от меня хотите? — пролепетала я, глядя на его руку на своем колене.
— Помощи, детка, только помощи.
— В чем? — скривившись спросила я.
Карабанов убрал от меня руку (я испытала небольшое облегчение) и вздохнул.
— Я занимаюсь расследованием по делу Людмилы Елизаровой. Слышала о ней?
— Слышала, — глядя в его глаза, ответила я.
Почему-то мне совсем не хотелось рассказывать ему, что я, скорее всего, минут пятнадцать назад видела искомую всеми Елизарову. Я не могла объяснить, почему не хотела об этом рассказывать. Что-то настораживало меня в этом Карабанове. Я ощущала, что с ним что-то не так…
— Мне нужно, чтобы ты помогла мне найти Людмилу Елизарову, — проговорил Карабанов и добавил, — только, пожалуйста, детка…
Он наклонился ближе ко мне. Я вжалась в дверцу автомобиля.
— …Не спрашивай «как»? — прошипел он, и его глаза угрожающе сверкнули в тусклом свете стоящего рядом уличного фонаря.
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Вторник, 19 января
Муром встретил Стаса сильным снегопадом. Создавалось впечатление, что в Москве пресловутая русская зима лишь репетировала своё январское наступление, а в этом городке разошлась в полную силу. Снегопад и метель были такими плотными, что несмотря на дневное время суток все автомобили двигались с включенными фарами. Плюс ко всему, не успев въехать в город, Корнилов попал в длинную и плотную автомобильную пробку, из которой он очень долго не мог выбраться.
Прохожих на улицах, тем не менее, было довольно много. В окно автомобиля Стас мог наблюдать, как жители Мурома, ссутулившись, пряча лица от метели, упрямо и вполне бодро продвигаются наперекор бурной зимней вьюге. Особенно Корнилова восхитила тройка школьников, которые шли и, не обращая внимания на непогоду, о чем-то увлеченно болтали.
Первым местом, которое Стас посетил в Муроме, оказалась школа.
Но, несмотря на то, что сегодня был вторник, школа номер сорок восемь оказалась полупустой.
Охранник в очень солидном возрасте, но в камуфляжной форме и с дубинкой, проводил Стаса в учительскую на первом этаже. Здесь за столами сидели три женщины и какой-то мужчина в явно великоватом ему костюме.
Женщины были слегка полноваты, а мужчина, словно в противовес им, длинный и худой, похожий не то на кузнечика, не то на палочника.
— Добрый день, — проговорил Стас, доставая удостоверение, — подполковник Корнилов, Уголовный розыск. Мне нужные данные о выпускниках вашей школы четырёхлетней давности.
Преподаватели переглянулись.
— А в чём, собственно, дело? — спросил подошедший к Стасу мужчина.
— В чём дело, я изложу директору школы или завучу, — ответил Стас. — Вы директор или завуч?
— Нет, но…
— Тогда, боюсь, вы не можете задавать мне вопросы, — ответил Стас.
Мужчина возмущенно дернул головой.
— Ну знаете ли…
— Где я могу найти директора или завуча? — спросил Стас у женщин. — Или их заместителей?
— Завуч, Наталья Эдуардовна, сейчас преподаёт в двести двадцать четвёртом кабинете, — старательно улыбаясь Стасу, проговорила одна из женщин.
— Благодарю, — ответил Корнилов и вышел из учительской.
Наталья Эдуардовна на удивление оказалась очень молодой для своей должности привлекательной женщиной с тихим, мелодичным голосом и приятной в общении. По оценке Стаса, ей было не больше тридцати двух, если не меньше. Корнилову почему-то всегда казалось, что завучами раньше сорока точно не становятся.
Когда завуч вышла в коридор поговорить с ним, Корнилов спросил её о Людмиле Елизаровой. К его удивлению, завуч недовольно скривила губы и грустно вздохнула.
— Я достаточно хорошо знала Людмилу, — ответила она.
— Вы преподавали в её классе? — спросил Стас.
Завуч кивнула.
— И ещё последние три года до её выпуска я была у них классным руководителем, — ответила Наталья Эдуардовна.
— Людмила была хорошей ученицей? — спросил Стас.
— До восьмого класса, как мне рассказывали, — ответила завуч, посмотрев в окно.
Метель на улице почти что превратилась в настоящий буран.
Из-за летящего снега даже школьный двор внизу просматривался с трудом.
— А что случилось потом? — спросил Стас.
Завуч вздохнула.
— Потом… До сих пор точно ничего не известно, кроме того, что между родителями Людмилы вспыхнула ссора и громкий скандал, — ответила Наталья. — А учитывая, что отец Людмилы тогда был крупным и успешным бизнесменом, об этом говорил весь город.
— Что за скандал? — спросил Стас.
— Георгий Елизаров узнал, что его жена, Аделаида Елизарова, ему изменяла с каким-то студентом из политехнического института.
— Неожиданно, — хмыкнул Стас, — как это отразилось на Людмиле?
— Самым худшим образом, — снова вздохнула Наталья. — Людмила начала прогуливать школу, у нее резко упала успеваемость, а вскоре она почти забросила учёбу… А в десятом классе…
Наталья качнула головой. На её лице промелькнуло нечто похожее на осуждение.
— Она такое выкинула, что у нас всех волосы дыбом встали.
— Любопытно, — проговорил Стас. — И что же она такого сделала?
Завуч посмотрела в глаза Корнилова и, помешкав, ответила.
— Переспала с любовником своей матери. Причем сделала это из мести… Странный и… отвратительный поступок, на мой взгляд.
Стас не сдержал удивления на лице, и завуч с легкой издевкой хмыкнула.
— Удивлены? Вы то, небось, как и все вокруг, наверное, считаете Людмилу светлой, доброй и благочестивой девушкой, что стала жертвой жестокого и властного олигарха?
— Вы как будто ненавидите её, — проговорил Стас, изучающе глядя на завуча.
Та небрежно качнула головой, двинула плечами.
— Никакой ненависти, но… я её не любила.
— Отчего же? — спросил Корнилов.
— Из-за её поведения, — проговорила завуч, чуть склонив голову набок. — Она обращалась со всеми так, словно мы все ей обязаны, а школа вообще принадлежит ей. Для неё не было авторитетов, она никого ни во что не ставила. Пожалуй, она единственная прогульщица, которая окончила школу с золотой медалью. Я никогда не понимала, зачем богатые родители отдают своих детей в обычные школы. Елизаровой Людмиле было бы куда лучше учиться среди таких же, как она, отпрысков провинциальных олигархов, а не отравлять жизнь учителей и учеников в нашей совершенно обыкновенной школе! Завуч заметно разволновалась. Видимо, её ещё до сих пор терзают неприятные воспоминания о Людмиле Елизаровой.
— А что можете сказать об окружении Людмилы? — спросил Стас, переваривая услышанную информацию. — У Людмилы были подруги, может быть, за ней ухаживали какие-то парни?
Завуч пренебрежительно фыркнула.
— Ухаживать то ухаживали, видит Бог, Людмила всегда была красивой девушкой. Вот только она их ни во что не ставила. Бессовестно играла на их чувствах и всячески унижала.
— А что с подругами? — спросил Стас.
— Она дружила только с одной девчонкой, которая каким-то непостижимым образом сумела завоевать её расположение.
— И как зовут эту девушку?
— Диана Злотникова, — не особо напрягая память, ответила завуч.
— Эта Диана ещё живёт здесь в Муроме?
— Да, — усмехнулась завуч, — выступает в нашем местном цирке и, как поговаривают, копит деньги на жизнь в Москве.
— Амбициозный план, — оценил Стас, — а не было ли такого, что… Людмиле угрожали, нападали на неё?.. Били?..
Завуч нервно вздохнула, испытующе посмотрела на Стаса и отвела взор.
— Первое, что вы должны понять, господин подполковник, что Елизарова сама виновата…
— Я спросил не об этом, — перебил её Стас.
— Да, подобные эпизоды случались, — явно нехотя и слегка раздраженно ответила завуч, — Один раз её облили краской, в другой подожгли волосы, пару раз её крепко отлупили. Но вы должны понимать, что она сама довела всех. Кому понравится, чтобы какая-то заносчивая малолетняя соплячка из богатой семьи втаптывала всех вокруг в грязь и строила из себя чуть ли не местную царицу?!
Завуч старалась быть невозмутимой, но сейчас у неё это уже плохо получалось.
— Конечно, детям это не нравилось, — продолжала Наталья Эдуардовна, — конечно, на неё злились, и многие, скорее, даже ненавидели…
— Почему же Людмила не уходила из школы? — спросил Стас, — Почему не жаловалась родителям?
— Родителям в это время было совсем не до неё, — со вздохом ответила завуч, — В последний год её обучения у нас её отец, Георгий Елизаров, разорился из-за суда с какой-то компанией в Аргентине и фактически остался ни с чем.
— Вас это радует? — спросил Стас.
— Не то, чтобы, — пожала плечами завуч, — но я считаю, что поделом. Будет больше времени уделять семье.
— Семье? — переспросил Стас. — Разве родители Людмилы не развелись после открывшейся измены Аделаиды Елизаровой?
— Собирались, — ухмыльнулась завуч, — да вот не стали… Я слышала, Людмила из-за этого крепко поругалась с отцом.
— Семейная драма, — проговорил Стас.
— Ещё какая! — вздохнула завуч.
— Наталья, а не было ли таких случаев, когда люди, причинившие вред Людмиле Елизаровой… сами подвергались нападениям?
Завуч переменилась в лице. Нервно сглотнув, она боязливо оглянулась.
— Наш директор запретил кому бы то ни было рассказывать об этом, — ответила завуч.
— Разве школа имеет к этому какое-то отношение? — спросил Стас.
— Нет, но… было несколько случаев нападений на школьников, — едва ли не шепотом ответила Наталья. — Последние два закончились убийствами.
Она прокашлялась.
— Сначала все винили Людмилу и её отца… Ну потому что все пострадавшие ненавидели Елизарову и не раз жестоко мстили ей за её наглое и похабное поведение…
— А потом? — перебил её Стас. — Кого винили потом?
Завуч снова замолчала, опустила взгляд.
— Там очень… запутанная история вышла, господин подполковник, — тихо проговорила себе под нос завуч.
— А подробнее? — допытывался Корнилов.
— Я не знаю подробностей, — закрыв глаза, проговорила женщина. — Только то же, что и все. Что с учениками нашей школы, которые подозревались в нападениях на Елизарову, потом обязательно что-то происходило. Но никаких свидетелей нет и подробностей тоже. Все пострадавшие твердят только, что напавший на них человек был один, лицо скрыто маской и… С каждым он поступал по-разному. Кому-то ломал ноги, кому-то уродовал лицо, а двоих нашли с вырезанными сердцами.
— А что полиция Мурома? Ничего не предпринимала? — не смог сдержать удивления и негодования Стас.
— Полиция, — фыркнула завуч, — отмалчивалась и делала вид, что что-то делает. У них это всегда отлично получалось. А ещё они боялись связываться с Елизаровыми… Сами понимаете…
— Понятно, — кивнула Стас.
— Извините, если вас это задело, — потупив взор, проговорила завуч.
— Ничего, — почти равнодушно ответил Стас, — подскажете мне адрес вашего цирка, где работает… Диана Злотникова?
Информация, которую Стас получил в процессе разговора с завучем школы, серьезно преобразила картину происходящего. В деле Людмилы Елизаровой открылись новые и крайне любопытные ракурсы. Как оказалось, у предполагаемой жертвы кровожадного Сильвестра Гольшанского была репутация богатенькой, эгоистичной и властолюбивой стервы. Она считала школу своим личным королевством, она унижала и гнобила школьников, чьи родители не могли похвастаться высоким достатком или влиянием. И она, что с трудом укладывалось в голове у Стаса, в десятом классе переспала с любовником своей матери. Не иначе, как ради мести собственной матери. В этом Стас почти не сомневался.
Корнилов прогрел двигатель и собрался уже выехать со стоянки возле школы, как его мобильник тревожно зазвонил. Стас коснулся кнопки на руле, принял вызов на громкую связь.
— Привет, — раздался голос Домбровского, — Стас, как ты и просил, я съездил в тюрьму, где держат Алсуфьева… Вернее держали.
— Что значит «держали»? — настороженно спросил Корнилов. — Его что, перевели?
— Нет, Стас, — откашлявшись, ответил Коля, — когда я приехал в «Кресты», мне доложили, что Нифонт Алсуфьев сбежал за два часа до моего приезда.
— Твою мать, — выдохнул Стас.
— Я им то же самое сказал, — хмыкнув, ответил Коля.
— Его ищут? — быстро спросил Стас.
— Да, но-о… без огласки.
— В каком смысле «без огласки»?! — проговорил Стас, чувствуя подступающую злость. — Его не объявили в розыск? — Только раздали ориентировки постам ГИБДД и ППС.
— Чёрт! — выдохнул Стас. — Ты объяснил им, что Алсуфьев может быть гораздо опаснее, чем они думают?
— Объяснил, — вздохнул Коля.
— И что?!
— «Нифонт Алсуфьев с большой вероятностью будет задержан в ближайшие несколько дней. Если же этого не произойдёт, он будет объявлен во всероссийский розыск, и тогда ему точно не скрыться. Беспокоиться не о чем», — скучным голосом с иронией процитировал в ответ Домбровский кого-то из полицейских.
— Вот же бестолочи, — с досадой покачал головой Корнилов.
— Думаешь, Алсуфьев может быть Портным?
— Нет, — чуть скривился Стас, — но уверен, он что-то знает и… как-то связан с ним.
— В смысле? — не понял Домбровский. — Стас, ты что думаешь, что… что Портной он…
— Да, Коль, — вздохнул Стас, — я всё больше подозреваю, что Портной действовал не один. А ещё… Ещё я думаю, что мы все о нём ещё услышим.
— Никогда не думал, что скажу это, — помешкав ответил Коля, — но очень надеюсь, что в этом ты все-таки ошибаешься.
— Не поверишь, — грустно усмехнулся Стас, посмотрев на себя в зеркало заднего вида, — я тоже.