— Что? — растерянно нахмурилась я. — Ты что…
— Ну, а что? Что у тебя есть? Ты же мотаешься по оси школа — лёд — дом. Сама подумай. Какая у тебя жизнь? Ты забитая учебой и тренировками зубрилка и заучка.
Оля постаралась вложить в последние два определения максимум ядовитой насмешки. Она даже хихикнула в трубку.
— И ты бесишься, что у нормальных девчонок есть личная жизнь, а ты можешь только со стороны смотреть, ну или, максимум, в сериалах и фильмах про романтические сопли.
Я не могла найти слов. Дикий шок и вздымающееся возмущение захлестнули меня. Что она несёт?! Какая зависть?! Я завидую Лерке? Разве только её голосу и таланту петь! Кто для неё «нормальные девчонки»?! И почему это я заучка?!! И уж совсем глупо и лицемерно было с её стороны обвинять меня в том, что моя личная жизнь ограничивается сериалами и фильмами. Во всяком случае, я не пускаю слюни на каждую банальную, сопливую дрянь, как это делает сама Оля. И не вычитываю с лихорадочной жадностью все сплетни об актрисах или актёрах!
Ох, сколько всего мне сейчас хотелось высказать Оле! Я даже не знаю, каким неимоверным чудом я сдержалась! Ярость от её слов буквально рвалась наружу взаимными, больными и режущими обвинениями. На язык так и просились самые низменные издевки! Начиная от того, что кое-кто сама себе на восьмое марта цветы заказала, и сама же себе от левых аккаунтов лайки и комменты под видосами в инсте пишет! И помимо этого, сохнет по каждому второму парню с гитарой! А ещё эта кое-кто поставила у себя в комнате ростовую фигуру Энсела Элгорта и втихаря, тайком от всех, лобызает её или постит с ней сахарно-тошнотворные и идиотские фотки!
Боже, как же хотелось вылить всё это дерьмо на Олю в ответ на её нелепые, кретинские обвинения в мой адрес!
Но вместо этого я лишь сдержанно произнесла:
— Я так понимаю, ты отказываешься помочь Лере?
Сливко в ответ лишь хмыкнула.
— Это её жизнь, пусть сама разбирается. Я не хочу… не хочу во всём этом участвовать.
Я не выдержала.
— Она же твоя подруга!
— Ну и что?! — воскликнула в ответ Сливко. — Что я теперь должна из-за неё мотаться по всяким вонючим притонам и её вытаскивать?! На хрен мне это нужно, а?!
— Оля ты…
— Сама вляпалась, сама пусть и выпутывается! — громко и агрессивно проговорила она в трубку.
Я сдавленно рыкнула и быстро дала отбой, в сердитом расстройстве швырнула трубку на подушки. Сжав кулаки сдавленно рыкнула.
— Фак! — выдохнула я. — Głupia krowa! Infantile s*ka z mózgiem kurczaka!
Я выдохнула, сомкнула ладони, прижала к губам. Что делать, что делать, что делать?! Эти два слова повторялись в голове по кругу.
Выбора нет. Я всплеснула руками, как ни крути, а придётся мне вмешиваться лично. Я в который раз вздохнула, перевела взгляд на свои забинтованные ноги, затем набрала номер Коли Домбровского.
***
— Как же я иногда жалею, — старательно сдерживая эмоции, проговорил Домбровский, — что не могу выписать штраф на несколько десятков тысяч, а лучше сотен подобным му…
Он осекся, скосил глаза на меня. Мы остановились перед въездом во двор, который был наглухо перегорожен кое-как припаркованным внедорожником.
Владелец красной Тойоты HiLux, видимо, искренне полагал, что до его отъезда никому не понадобится проезжать в этом переулке. А если и понадобится, то они вполне могут воспользоваться велосипедом или, отдав дань ЗОЖ, пройтись пешком. Но, скорее всего, обладателю внедорожника было просто начхать на окружающих людей.
— Ничего, Коль, — я отстегнула ремень безопасности. — Тут недалеко идти.
— Тебе нельзя ходить.
— Придётся, — ответила я.
— Может быть, я тебя…
— Нет, Коля, — категорично ответила я. — Я буду аккуратна. Но позволить тебе носить себя по улице, я точно не могу.
— Как скажешь, — похоже, Домбровский не слишком расстроился, да и, вообще, надеялся на то, что я откажусь.
Хорошо, что я его не разочаровала.
— Может быть, мне пойти с тобой? — спросил он. — А то мало ли…
— Нет, — я качнула головой.
Я открыла дверцу автомобиля, выбралась наружу. Едва я ступила на ногу, как подошву ступни лизнула скользкая боль. Я шикнула, чуть скривилась. Из-за бинтов в обуви было крайне неудобно и тесно. Мои кросы мне очень жали.
Но, в принципе, терпимо, жить можно, если не думать о ранах в ногах и, вообще, стараться не думать о боли и не обращать на неё внимание.
Я прошла в переулок, обошла красный внедорожник и оказалась на просторной, безлюдной улице. Я подняла голову, взглянула на второй этаж небольшого двухэтажного здания промышленного типа. Кажется, раньше это был не то гараж для служебных автомобилей, не то даже ангар. Здание порядком обветшало, кирпичные стены первого этажа сбоку были покрыты размашистыми граффити. Старые автоматические ворота с полосами строительного скотча были приоткрыты. Под ними по щербатому асфальту ветер катал обугленные окурки и смятые фантики из-под жвачек.
Я прошла в приоткрытую дверь слева. На ней красовался старый, порядком изношенный плакат с Канье Уэстом. Рядом с ним были ещё мелкие наклейки с обнаженными девушками в крайне неприличных позах. А чуть ниже, в двух солидных вмятинах с расползающимися кривыми лучами трещин, поблескивали самые настоящие пули. М-м, креативненько.
Я толкнула дверь, вошла в просторное помещение с высоким потолком.
Стены здесь были обиты листами гофрированного металла. В воздухе горчил запах какого-то зловонного табака или какой-то наркоманской травы. От этой вони у меня сразу слегка закружилась голова.
В помещении гремел однообразный бит и звучал мерзкий голос одного из русских рэперов, чье имя прочно и давно ассоциируется с дурацким казино.
Под слова с примитивной рифмой и матерными репликами не спеша трудились шестеро парней. На цементном полу перед ними стоял громоздкий холодильник и какие-то прожекторы. Бывший парень Леры вместе с друзьями занимается ремонтом и реставрацией бытовой и разной другой техники. Дело благое, тем более, что пацаны действительно толковые и рукастые. И деньги тратят на аренду студии, где репетируют, а так же на музыкальные инструменты и необходимое для этого оборудование. Но судя по тому запаху, что походил на вонь от гари сгоревших листьев, в том числе и на запрещенные к употреблению курительные продукты, и хорошо, если только курительные. Парни бодро покачивали головами под бит и даже подпевали гнусавому голосу из сабвуферов.
Я подошла к ноутбуку, стоявшему на деревянном столе среди коробок, винтов, гаек и прочего ремонтного хлама. Бросив взгляд на плейлист, я протянула руку и нажала на клавишу пробела. Раздражающий голос рэпера стих. Господи, аж дышать стало легче!
Парни обернулись в мою сторону. Рослый детина в джинсовом комбинезоне без верха снял с лица маску сварщика, другой рукой вытер пот с лица.
— Ника? — худощавый парень в полосатой футболке и с прической в стиле афро ухмыльнулся, вынул из зубов узкую папиросу и ощерившись развел руками. — Какая прелесть, что ты к нам заглянула? Соскучилась? Остальные парни довольно загоготали.
А парень в джинсовом комбинезоне встал с табурета, вытирая руки тряпкой, подошел ко мне. Он был рослым, чуть полноватым, но на его руках и груди выступал четкий рельеф накаченных мышц. Если бы ещё его грудь не была покрыта курчавыми волосами, его тело, наверное, можно было бы назвать красивым.
Он встал передо мной. Широкоплечий, массивный и чем-то действительно похожий на шкаф.
— Привет, — поздоровался он.
Голос его слегка дрогнул. Его светло-карие глаза смотрели с каким — то пытливым беспокойством.
Он снял металлическую маску сварщика, провел рукой по ежику темных волос на голове.