— Да мне на**ть, — пожал плечами Ипполит. — Чем обязан?
Стас был привычен к такому тону в общении с людьми. В особенности с теми, у кого есть повод злиться на МВД и другие органы.
— Как скажете, — Стас сохранял ледяной беспристрастный тон. — Меня интересует ваше прошлое, господин Збруев.
— Моё прошлое? — левый уголок рта Ипполита потянулся в сторону, обнажая пожелтевшие зубы в кривой усмешке.
— В частности, меня интересуют обстоятельства гибели Марии Хазиной и судьба её сына, Демида Хазина.
Ипполит перестал усмехаться. Он смотрел на Стаса со странным выражением лица, не то опасливо и настороженно, не то недоверчиво и агрессивно.
— Какое вам дело до Марии и Демида? — неприязненно спросил он.
— Такое, что это может иметь отношение к следствию, — ответил Стас.
— К какому ещё следствию? — презрительно бросил Ипполит.
В этот миг из глубины квартиры разнеслась громкая, ритмичная музыка, а затем раздался агрессивный речитатив басовитого и заносчивого голоса.
— Детали вас не касаются, — без грубости, равнодушно ответил Стас.
Он не хотел даже поверхностно посвящать Збруева в то, чем занимается.
Ипполиту это знать совершенно ни к чему.
— Не касаются, значит? — он фыркнул и, взяв бутылку с пивом, вольготно откинулся на спинку инвалидного кресла. — Может, хоть скажете, что случилось? Вы ведь не можете не знать…
Музыка начала звучать громче, от ритмичных битов, казалось, вздрагивали стены.
— Твою мать! — вскричал Збруев. — Саша!!! Скажи этим коровам, чтобы вырубили на хрен свою гребаную музыку!!! Иначе расхе**чу к х**м их компьютеры!!!
Через несколько секунд музыка стихла. Стас услышал недовольные голоса девушек. Збруев хмыкнул, отпил из бутылки, затем шумно отрыгнул.
— Чего вам нужно знать? — спросил он.
Стас сдержанно ответил:
— Известны ли вам обстоятельства гибели Марии.
— Её убили.
— Вам известно, кто?
Какое-то время Ипполит с вызывающим, злым пренебрежением разглядывал Стаса.
— Ты пришел поиздеваться, капитан?
— Почему вы так решили?
— Потому что ты не можешь не знать, что…
Он осёкся. Выражение его лица и взгляд изменились, уголки губ и скулы чуть дрогнули. В его глазах промелькнуло чувство отравляющей горечи.
И Стас мгновенно всё понял.
— Это вы её убили.
Он не спрашивал. Збруев ответил не сразу.
— Да, — голос его чуть сипел.
— За что?
— За что?! — прошипел Ипполит и ожег Стаса свирепым взглядом. — За что?!! Я… Я её любил! Любил эту с**у больше жизни! Понимаешь?!! Любил!!! Я… Я бы не посмел… Я…
И тут он опустил взгляд, голова его упала на грудь, плечи вздрогнули. Он тяжело, со свистом, словно астматик в приступе, втянул ртом воздух.
— Я не хотел этого делать. Она бросилась на меня в драку… А я… Я её просто оттолкнул…
— Просто оттолкнул? — отозвался эхом Стас.
— Да, — прорычал Ипполит и, вскинув голову, уставился на Стаса прожигающим, яростным взглядом.
Стас не сразу ответил, он смотрел в глаза Ипполита. Глаза, по убеждению Корнилова, наравне с незначительными жестами, тембром голоса, малозаметными неврозами, привычками и прочими мелочами, могут сказать гораздо больше, чем слова. Слова могут лгать, а человек и его тело нет.
Про большинство психопатов в связи с этим говорят, «что они знают слова, но не знаю мелодию». Говорят правильные вещи, которые от них хотят услышать, но не с теми эмоциями, не с тем выражением, с другими взглядами… Это их часто выдаёт. И Корнилову это известно не понаслышке.
Но Збруев говорил сейчас искренне, с настоящей злой, досадливой, терзающей душу болью.
— Почему она бросилась на вас в драку? — спросил он.
Ипполит снова отпил пиво.
— Я заставил её мужа подать на развод.
— И Марии это не понравилось
— Просто взбесилась, — фыркнул Ипполит. — Не могу взять в толк, почему она топталась вокруг него…
Он качнул головой, лицо его приобрело ожесточенное выражение.
— Он же её не ставил ни во что, бил регулярно… Чёрт их поймёт этих баб.
Тут он кивнул на правую руку Стаса, где поблескивало обручальное кольцо.
— Ты вот свою хоть раз бил? — спросил Ипполит.