Он покачал головой.
— Вы скорее дадите убить себя, чем посмеет отнять жизнь у своего врага.
— Аня, поднимайся и иди ко мне, — сказала я, не отводя взгляда от Романтика.
— Если она хоть с места сдвинется, — предупредил Романтик. — Я нажму на кнопку. Знаешь, что тогда случится с её дочкой?
Я не знала, что делать! Я была одна. Мне никто не мог подсказать, что предпринять, как себя вести. Я ощутила нарастающую панику и растерянность.
Аня не двигалась. Боялась.
— Аня, включи мозг! — потребовала я. — Чтобы он мог что-то сделать этим пультом твоей дочери, она должна находиться совсем недалеко. Думаешь, он, правда, держит её где-то по близости?
Тут в глазах Шмелиной появилось сомнение, а следом надежда, затем мрачная решимость.
— А ты молодец… — протянул Ромнатик, выждав пару мгновений. — Голову не теряешь… Только тебе это не поможет!
Он с щелканьем нажал кнопку. Мгновение, раздался мощный гул, и потолок над моей головой вздрогнул. На меня посыпалась пыль и каменная крошка.
Аня закричала. Свет в подвале моргнул, погас. Я попятилась, обо что-то споткнулась и упала, но пистолет остался в моих руках. Над нами грохотало, стучало, крушилось и рушилось. Слышно было, как по потолку звучат глухие, мощные удары.
Я ничего не видела, и не слышала! Темнота обступала меня. Страх и ужас накатывали удушающими волнами. Заведя руку за спину, я пыталась достать из наружного кармана мини-рюкзака свой мобильник. Через силу мне это удалось. Я лихорадочно нащупала кнопку блокировки и что было силы несколько раз нажала, повернув дисплеем от себя. Над нами продолжали звучать гулкие удары, тянуло сильным, плотным запахом гари. Телефон вспыхнул ярким светом.
Из мрака на меня с ножом в руке бросился Романтик. Он подкрался так близко, что я увидела его глаза в прорези маски. Я заорала от страха и выстрелила, затем снова. Ещё раз, ещё. Ещё. Романтика отшвырнуло назад, он упал на пол, застонал.
Хватая ртом воздух, я ошалело глядела на тело стонущего убийцы.
— Аня? — я повела телефоном из стороны в сторону, освещая подвал.
Я нашла её, она испуганно жалась к опорному столбу подвала. Я поднялась, поморщилась от боли в ступнях. В подвале уже вовсю воняло горелым. И к своему ужасу я увидела, как внутрь подвала просачиваются извивающиеся щупальца туманного дыма. Я подошла к Ане, тронула за плечо.
— Вставай, — попросила я. — Нужно уходить… Быстрее.
Я навела свет телефона на Романтика. Он валялся на полу и всё ещё кряхтел, стонал, шипел от боли. Я не знала, насколько серьезно он ранен. На мгновение мелькнула соблазнительная мысль подбежать и сорвать с него маску, но я не рискнула.
— Вставай же! Аня! — я уже сильнее дернула женщину за рукав. — Нужно уходить!
Наконец Шмелина смогла взять себя в руки. Она встала, пошатнулась, но устояла. Мы двинулись к выходу, Аня открыла дверь, мы пересекли порог, и я обернулась… Мне показалось, что меня обдали водой из ледяной проруби — он поднимался, медленно, молча, с неумолимым, злым стремлением.
— Закрывай дверь! — истерично заорала я.
Он закричал, зарычал, рванулся к нам. Аня начала закрывать дверь. Я подскочила, помогла ей. Мы вдвоем навалились на дверь и захлопнули её.
Шмелина быстро повернула ручку замка, звякнула щеколда. Дверь немедленно вздрогнула и затряслась от неистовых ударов. Мы услышали его свирепый крик.
— У него есть ключи? — взбудораженным, испуганным голосом спросила я.
— Не знаю… — качнула головой Аня.
— Идём, — я обернулась, мы ринулись обратно, по узкому коридору.
Коридор заволакивало дымом, вместе с дымом растекалась горькая вонь гари.
Мы ещё не дошли до кладовой в доме, но я уже увидела, как из- под двери, ведущей в коридор, вываливаются густые, серые клубы расплывающегося дыма.
— Cholera! — выругалась я. — Аня, в доме есть огнетушители?!
— Д-да… — заикаясь, отозвалась Шмелина.
— Где?
— На кухне.
Я вспомнила расстояние от кладовой до кухни и поняла, что мы не добежим.
Мой взгляд упал на трубы, что тянулись под потолком и на полу.
— Это водяные трубы?
— Да. А что?
— Ничего. Отойди.
— Ты что делаешь?!
— Отвали! — рыкнула я и навела пистолет на трубу. — Возьми вон то тряпье! Быстрее!
Я кивнула на скомканные, грязные тряпки, что валялись в коридоре на полу. Это оказалась грязная, использованная ветошь. Она была вымазана каким-то дерьмом. Возможно, это был мазут или какое-то масло, или что-то ещё.
Не важно! Сейчас это не имело значения!
Я выстрелила из пистолета в трубу. Пуля звякнула. Мгновение было тихо, и тут из трубы под напором ударила мощная, длинная и тугая струя холодной воды.
— Давай сюда! — крикнула я.
Мы подставили ветошь под струю, ткань быстро намокала. В конце коридора, со стороны подвала, что-то зашуршало. Мы почти намочили ткань. Я взяла одну из них, накинула на Аню, затем ещё одну. Она помогла закутаться в сырую ветошь мне.
Мокрая насквозь ветошь плотно облегала тело, пропитывала влагой одежду. Я ощутила, как влажный холод обволакивает тело, просачивается внутрь. Ничего… сейчас нам это будет на руку.
Дверь подвала издала странный звук, и вдруг что-то гулко щелкнуло Мы с Аней, замерев, уставились на неё. Дверь медленно отворилась. Он стоял на пороге. В его правой руке зловеще, угрожающе блестел нож.
— Беги!!! — заорала я истошно.
Он зарычал на весь коридор! Его рычание пронеслось вдоль стен и настигло нас. Мы что было сил припустили к кладовой. Бежать было трудно, ступни рвала и жгла боль. Мое движение стесняла отяжелевшая, сырая ветошь. Мы добежали до двери кладовой. Я обернулась, Романтик двигался за нами. Я вскинула пистолет и нажала на курок — и меня обескуражил сухой, похожий на тихий хлопок, щелкающий звук опустевшего магазина. Я выбросила бесполезный ствол и ринулась за Аней.
Мы выбежали из кладовой, здесь всё было в дыму. Мы закрыли дверь и завалили всем, что попалось под руку. Я подперла её найденной пластиковой шваброй. За порогом кладовой нас встретил лютый, масштабный пожар и осыпавшиеся руины дома.