— Это подозреваемый в серии убийств, — Стас считал, что иной раз полуправда или недосказанная правда лучше, чем ложь или истина.
Сейчас был как раз такой случай. Лица у подошедших мужчин стали неуверенными, во взглядах отражалось опасение, недоверчивость и шок.
Стас поднялся с колена, рыкнул от сковывающих тело отзывов боли. Казалось, что кожу в нескольких местах сразу безжалостно обожгло прикосновением раскаленного металла. Последствия от удара электрошокером вызывали ощущение того, будто под кожей, в месте, куда ужалили провода шокера, притаились какие-то инородные острые предметы. Хотя, учитывая всё, что происходило в последние несколько минут, не исключено, что в его теле застряли несколько осколков стекла из разбитых окон его автомобиля.
Стас посмотрела на свой перевёрнутый внедорожник, бросил взгляд на мужчин.
— Аварийку тоже вызовите? Ладно?
— Без базара, — отозвался всё тот же бородач, — может, вас подвезти?
Стас на мгновение задумался, оценивающе взглянул на бородача.
— Ехать нужно будет быстро.
— Тогда это ко мне, — один из мужчин браво подкинул ключи в руке. — У меня Ауди Q5 в максималке. Идём, капитан, подвезу, куда нужно. Мне торопиться некуда.
— Спасибо, — ответил Корнилов.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Пятница, 20 июня
Жар плотным, удушающим слоем облепил лицо, я чувствовала горячую испарину на лбу, щеках и на шее. Становилось всё труднее дышать, глаза слезились. Горящий дом стремительно заволакивало дымом.
Мы с Аней, обмотанные в мокрые ткани, замерли, охваченные паникой и растерянностью. А сзади, яростно воя и ругаясь, ломился в дверь кладовой Романтик.
— Аня, вон туда можно пробраться! — крикнула я, рассмотрев среди обломков узкую брешь.
— Я не пролезу…
— Пролезешь! — убежденно крикнула я. — Давай.
— Господи… — процедила Шмелина.
Накрывшись мокрой ветошью с головой, мы устремились в полыхающие объятия пожара. Двигаться было тяжело, приходилось пробираться по развалинам и обломкам. Огонь подстерегал повсюду, пламя норовило уцепиться за ткань ветоши, достать нас, укусить, поглотить. Опаляющий жар накатывал со всех сторон. Я чувствовала, как к моему вспотевшему телу липнет одежда. Я слышала, как Аня кашляет от горького дыма.
Мы добрались до узкой бреши. Я заглянула вперед, там виднелась относительно уцелевшая часть гостиной и вход на кухню. Мое сердце радостно, с надеждой, подпрыгнуло, когда я заметила приоткрытое окно на кухне. Оно, как и все другие, было плотно закрыто жалюзи, но само не было заперто…
Нужно было спешить. Если огонь доберется до кухни, там может образоваться долбаная тяга, и шанс на спасение будет утерян!
— Можем выбраться через кухню! — крикнула я назад.
— Хорошо! — крикнула сзади Шмелина и снова закашлялась.
В просвет между обломками пришлось пробираться на четвереньках. Я пролезла первой. На пару мгновений я оказалась под огромным, упавшим под наклоном, куском стены со второго этажа. Эти несколько мгновений моя жизнь полностью зависела от бездушного куска бетона и цемента. Я поспешила, времени было мало. Мы слышали, как со второго этажа с грохотом сыплются новые обломки.
Дом рушился, сгорал в неистовом пламени, погибал в разгорающемся пожаре.
Я пролезла в проем под широким обломком стены. В этот миг с охваченной огнём, но ещё устоявшей стены дома, сорвался кусок облицовки и разбился об пол, подняв тучу ярких точек оседающих искр.
— Давай, скорее! — крикнула я Ане.
Шмелина двинулась следом. Я услышала, как в кладовой грохнула дверь. Аня испуганно обернулась.
— Он ещё далеко! — крикнула я. — Не останавливайся! Пожалуйста! Быстрее…
Кусок стены, нависающей над полом, вздрогнул и с гулким скрипом сполз вниз. Шмелина испуганно вскрикнула, сжалась, прикрывая голову руками.
— Ты от меня никуда не денешься! — проорал из кладовой озлобленный Николай Ковальчук. — Ты моя! Ты принадлежишь мне! Поняла с**а??! Ты моя! Моя! Моя!
Я услышала, как он с силой во что-то ударил. За моей спиной послышался странный надламывающейся скрип. Я отвернулась, затем несмело, с опаской, подняла взгляд на второй этаж. У меня замерло дыхание, и остановился пульс.
В разломе потолка на втором этаже показалась массивная кровать. Она неторопливо, словно нехотя, сползала по накренившемуся обломку пола.
На моих глазах кровать сдвинулась вниз. Надломившейся под ней пол захрустел, скрипнул.
— Аня быстрее! — процедила я. — Быстрее! Прошу тебя!..
Шмелина, отчаянно карабкаясь, работая коленями и локтями, пробиралась ко мне. Обломок стены над ней снова скрипнул, спустился вниз. Аня уже не останавливалась.
Сзади показался Романтик, увидел нас, яростно, зло и бессильно закричал. Ринулся к нам. Но тут перед ним упал горящий обломок со второго этажа.
По нему, конечно, не попало, но зато это его притормозило.
Я помогла Ане выбраться из проема между обломками. Мы бросились к кухне. Я обежала обломки камина и мебели, пригнулась, пролезла под горящим куском деревянной обшивки гостиной. Аня пролезла следом. Я обернулась к ней и увидела, как вниз, на пол, тяжело и грузно падает та самая кровать.
Грохот был, как от разрывая бомбы! Под моими ногами вздрогнул пол. В кухне хором звякнула посуда, с шумом развалилась перевернутая кухонная мебель.
Я ухватилась рукой за стену, почувствовав, что теряю равновесие. Мы ринулись к окну.
— Анна!!! — донесся до нас истошный, полный бессильной злобы рёв Романтика. — Ты моя!!! Моя!!! Ты принадлежишь мне, грязная ты с**а!!! Ты моя!!! Ты всегда будешь моей!! Дрянь!..
Шмелина испуганно обернулась, всхлипнула. Её изуродованное лицо выражало страх и злость.
— Аня… — позвала я её. — Окно!.. Быстрее!
Мы сорвали с окна перекошенные жалюзи. Я услышала шквальный грохот разламывающейся стены за спиной.
— Чёрт! — вскрикнула я в панике.
Я буквально спиной почувствовала надвигающееся, ревущее пламя. Огонь словно был зол, что мы пытаемся сбежать от него. Ведь он считал нас своей добычей, вместе с этим домом.
Мы распахнули окно, Повеяло животворящей прохладой уличного воздуха.
— Ты первая, — крикнула мне Аня.