Они помогли раненной Анне. Стас принёс её сюда, к телу Романтика. Затем они с Никой подошли к телу, Стас присел возле бездыханного Романтика и осторожно снял с него маску. Корнилов вздохнул, когда увидел лицо самоубийцы, поднял взгляд на Нику.
Девочка стояла, прижав тыльную сторону левой ладони к губам и с задумчивой серьёзностью смотрела на лицо мужчины.
— Как ты догадалась? — спросил Стас.
— Просто… предположила, — слабо, неуверенно проговорила Ника, не отрывая взгляда от лица мёртвого Николая Ковальчука. — Он был похож на человека из моего воспоминания…
Она чуть пожала плечами, нервно сглотнула, с её уст сорвался странный вздох.
— И двигался он так же, как тот убийца, что зарезал друзей Михаила Трегубова.
Ника снова двинула плечами.
— Вот я и подумала…
Стас усмехнулся. Синеглазая девочка похоже сама не ожидала, что её догадка окажется верной. А вот он — идиот. Ковальчука сразу нужно было проверить. Как только он узнал, что тот сам является жестоким убийцей, но Стас слишком увлекся погоней за Романтиком. Неужели они совершали убийства вместе? Збруев и Ковальчук? Что могло объединить двух столь непохожих, категорически отличающихся друг от друга мужчин? Тем более всю жизнь находившихся по разную сторону закона. Неужели любовь к Марии Хазиной? Роковая женщина сплотила двух убийц? Вполне реально…
— А почему он, вообще, здесь? Он же должен был сидеть… Если он сбежал, то почему нас никто не предупредил, что он сбежал? — робко поинтересовалась Ника. — Ведь… должен был кто-то знать об этом.
— Это я выясню, — мрачно пообещал Стас. — Мне гораздо больше интересно, кто из них настоящий Романтик… И есть ли ещё?
Ника с нескрываемым удивлением взглянула на него и опасливо спросила.
— Из «них»?
Стас кивнул.
— Их тут было двое.
Он поднялся, глядя на тело Николая Ковальчука.
— И я почти не сомневаюсь, что может быть и третий.
Ника выглядела ошарашенной, впечатленной и напуганной.
— И кто был вторым? — помолчав спросила Ника.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Пятница, 20 июня
Когда Стас рассказал мне про Збруева, это вызвало у меня неоднозначную реакцию. Первым впечатлением, конечно, было удивление. И первые эмоции были соответствующими. Разумеется, главным вопросом было: «Стас, а как же его ноги? Ты же говорил, что он инвалид!…»
Корнилов тоже пребывал в замешательстве, но потом с грустью и явной злой досадой сообщил, что Збруев (Стас назвал его другим словом) похоже, его провёл, когда он был у него. Видно было, что появление Збруева на сцене происходящих событий в новом амплуа порядком впечатлило Корнилова. Я тоже испытала небольшое потрясение, потому что, честно, Ипполита все-таки не подозревала. Ну, во всяком случае, не в роли убийцы.
Но, потом, когда мы со Стасом и Аней ехали в ближайшую больницу, нас добродушно согласился подвезти владелец Ауди Q5, я подумала, что чего-то подобного всё-таки ожидала. Гораздо больше меня удивили обстоятельства, связанные с Николаем Ковальчуком.
Мы до сих пор точно не знаем, является ли он Романтиком, является ли он тем самым биологическим отцом Демида Хазина, и мы точно не знаем наверняка, был ли он тем самым убийцей из моего видения, что зарезал тех ребят в ту дождливую ночь. Но мы точно знаем одно — Николай Ковальчук является серийным убийцей и точно, без сомнений, связан с Романтиком.
Ни я, ни Стас не верим, что Збруев или Ковальчук были тем самым неуловимым убийцей. Это дело становится все более запутанным, я начинаю теряться в догадках и домыслах.
Непонятно… Ничего до конца не ясно. Есть ли ещё убийца в маске Романтика? Он должен быть, потому что и я, и Стас заметили, что голос у Романтика, который был в той квартире, откуда мне пришлось вынести маленькую Иру, ступая босиком по разбитому стеклу, был другим. Его движения, жесты, манеры и походка были другими. И это заставляло меня и Стаса ломать голову над происходящим. Может быть, их действительно несколько? И всегда было несколько? Скажем, трое… Трое убийц под одним именем.
Возможно ли такое?.. Теоретически, да.
Стас сказал мне, что для психопатов, которым по предварительному психологическому портрету является Романтик, не свойственно держаться группами. Они — одиночки. Я в «супер умных» книжках по криминальной психологии тоже находила такое утверждение. Кажется, это была книга «Лишенные совести»… Точно я не скажу, но, наверное, она.
Когда Стас зарулил на стоянку больницы, я почувствовала, как меня охватывает вязкое, сонливое чувство утомления. Я, чёрт возьми, устала, в самом банальном смысле этого слова. Но Стасу я, конечно же, этого не сказала.
Пока врачи осматривали Анну Шмелину и оказывали ей помощь, Стас отвел меня к местному хирургу на перевязку. Я сначала отказывалась, потому что Стасу пришлось заплатить за эту услугу. Тем более, как ни странно, ноги меня совершенно не беспокоили. Но Стас настоял, и я согласилась.
Сейчас я сидела в перевязочной, а доктор и медсестра стояли возле меня и разматывали эластичные бинты на моих ногах. Полноватая медсестра ещё зачем-то все время приговаривала:
— Ничего, деточка, не бойся, всё будет хорошо. Сейчас твои ножки подлечим, и скоро будешь снова весело бегать и прыгать…
Я только кивала, потому что её тон и странная манера общения меня порядком раздражала. Такое впечатление, будто мне лет шесть, или я, не дай бог, умственно отсталая.
А хирург, седой мужчина с аристократичным лицом, с сосредоточенным взглядом освобождал мои ноги от бинтов. Когда он их снял я неожиданно для себя ощутила приятное прикосновение прохладного воздуха к моим ногам и даже блаженно вздохнула.
А вот лицо хирурга выражало недоумение. Он пару мгновений смотрел на мои ступни, аккуратно пару раз провел по ним пальцами в перчатках.
— Можешь пошевелить пальцами? — спросил он.
Я молча пошевелила. От этого лицо седого хирурга из недоуменного стало совершенно растерянным. Он поднял на меня взгляд, затем снял свои очки.
— Девочка, если это такая шутка, то, позволь тебе заметить, крайне глупая.
— Вы о чем? — не поняла я.
Он пару мгновений смотрел на меня.
— Что у тебя было с ногами?
— Глубокие порезы от стекла…
— Ты говорила, что тебе наложили швы.
— Да-а… — протянула я и чуть нахмурилась.
Его внезапное раздражение смущало меня. Что с ним такое? Что с моими ранами на ногах?
— Тогда объясни мне, будь так добра, — звенящим голосом произнёс хирург и взял со стола небольшое зеркальце. — Куда делись твои раны?
С этими словами он показал мне подошвы моих ног. И тут я зависла в полном шоке. Мои ноги… мои ступни были… гладким, чистыми и абсолютно целыми.
— А… — слабым голосом выдохнула я.