— Тогда я взорву дом, — пожал плечами Ковальчук. — Но будем отталкиваться от первого варианта.
Он сглотнул. Кажется, он едва справлялся с предвкушением.
— Когда майор выйдет, ты должен быть в его машине. Твоя задача простая — увезти его и пристрелить где-нибудь в тихом месте. Понял?
— Понял, — кивнул Ипполит. — А ты, значит, займешься девочкой?
— О, да-а… — плотоядно и мечтательно протянул Ковальчук. — Верю, мы с ней замечательно проведем время. Она такая хорошенькая, сладкая, невинная…
Слушая, с каким голодным предвкушением он говорит обо мне, я испытала новый приступ ужаса от мысли, что могла оказаться в его руках, в его власти.
Я нервно с дрожью вздохнула. Просто чудо, что мне и Ане удалось сбежать от этого больного выродка!
Но еще меня взволновано то, о ком они говорили. Кого имел ввиду Ковальчук, когда говорил «мы с ним»?! О ком он мог говорить, как о своем соратнике и единомышленнике? Разве что только о сыне, но Демид мёртв.
Потом я увидела, как минут через пять-шесть Ковальчук позвонил Ане.
— Выставь мента за дверь, а девчонку отведи в подвал, — сказал он. — И не вздумай им что-то сболтнуть, дорогая. Ты же знаешь, как я не люблю, когда ты не слушаешься меня. Я верю в тебя… Тогда используй оружие… Не смей мне перечить, дрянь! Не смей! Ты моя! Та забыла! Тогда выполнять!
Ипполит смотрел на Ковальчука, пока тот говорил с Аней. Выражение его лица я, понятное дело, увидеть из-за маски не могла. Но догадывалась, какое оно.
— Вот и всё, — усмехнулся Ковальчук. — А ты че встал? Ты уже должен быть в машине майора!
Збруев молча, сухо кивнул и спешным шагом направился к черному Лэнд Роверу Стаса. Я ринулась за ним, так как все-таки это его воспоминание и, чтобы не «выпасть» из видения, мне необходимо находиться рядом с ним.
Оказавшись возле автомобиля Стаса, Збруев сперва опасливо оглянулся.
На мой взгляд, совершенно напрасно, так как местность тут была тихая, глухая и безлюдная. Автомобили на дороге проезжали раз в минуту, в лучшем случае.
К моему удивлению, Ипполит довольно быстро «вскрыл» автомобиль Стаса, используя какие-то незнакомые мне девайсы и набор обычных инструментов.
Он забрался на заднее сиденье и устроился там с пистолетом в руках.
Короткий всплеск белого света, и я уже вижу, как Стас и Ипполит дерутся возле перевернутой машины Стаса. Збруев остервенело машет ножом. Лезвие угрожающе сверкает в его руке. Один раз он достал Стаса. Я ахнула, увидев, как у Корнилова рукав рубашки начал быстро пропитываться кровью. Но Стас этого не замечал, он выбил нож у Збруева и ударил его в лицо. Тот отшатнулся, у него откололся кусок маски, упал на асфальт. Тут он достал шокер и выстрелил в Стаса хлесткими тонкими проводами. Они, точно хищные змеи, вцепились в тело Стаса. Корнилов закричал. Я увидела, как он морщится от боли. Стас упал, и вместе с ним у меня упало сердце.
Я знала, что это уже прошлое, уже случившееся, но от этого происходящее не становилось менее страшным. Я увидела, как Збруев попытался убить Стаса острым камнем. И я видела, как Стас бросил Ипполита под проезжающий мимо автомобиль. Я отвернулась за мгновение до того, как летящее тело Збруева соприкоснулось с мчащимся автомобилем. Но я услышала глухой, мягкий стук, с которым тело Ипполита упало на асфальт.
Следующее воспоминание неожиданно перенесло меня к машине Збруевых, к тому синему универсалу. Я оказалась рядом с Александрой Збруевой. В машине было темно, и вокруг давно темнела ночь. Было до жути неприятно видеть из окна склоняющиеся ветви растущих вокруг деревьев и пугающие лесные дебри. Ночной лес словно сжимался вокруг одинокого автомобиля. Лес как будто намеревался поглотить затерявшийся в его глубинах автомобиль.
Я посмотрела в лицо Александры. На нем застыло странное, немного томное и какое-то равнодушное выражение. Я не сразу поняла, что Саша Збруева просто спит. Но этот сон был необычным. Она бы не уснула вот так вот запросто, зная, куда пошел её брат. А она знала. И более того, если вспомнить слова Ипполита «Я ведь делаю это ради тебя», она ещё и каким-то образом виновата в том, что её брату приходится надевать маску Романтика.
Всё это запутывало меня и вызывало новые вопросы в дополнение к тем, которые уже и так повисли в наших со Стасом разумах, в голове Аспирина и в умах Домбровского с Арцеуловым.
Я завертела головой по сторонам. Чёрт возьми, в чьем я сейчас воспоминании? Ипполита или Саши? И что мне делать? Как долго Саша будет ещё спать? Тут мой взгляд упал на белеющую в густом полумраке коробку. Она лежала возле рычага коробки передач. Я наклонилась к ней, попыталась прочесть название, но буквы расплывались в кисейном сгустившемся полумраке. Ничего не разобрать. Однако интуиция подсказала мне, что это снотворное. Ну и зачем оно ей? Чтобы лучше спалось, пока Ипполит будет совершать убийство? Бред какой-то!
Воспоминание мягко, как море после шторма, выкинуло меня в реальность.
Я очнулась, сидя на полу возле стены, в комнате Ипполита. Несколько мгновений, расслабленно дыша, я смотрела перед собой. Затем ещё раз глубоко вздохнула. Голова шла кругом, в животе разливалось странное чувство, тело сковывала неприятная, тянущая тяжесть. Я поднялась, шаркающей, слабой походкой добралась до двери. Первые слова, которые я сказала Стасу, Коле и Сене, были:
— Я знаю, где она.
Эпизод четырнадцатый
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Пятница, 20 июня
Когда Ника вышла из квартиры Збруевых, она выглядела такой изможденной, истощенной и слабой, что можно было подумать, будто она неделю шла пешком откуда-то издалека без еды, воды и сна. Она передвигалась неуверенно, у неё побледнело лицо, под глазами появились мешки. Она держала свою идеальную спортивную осанку, но было видно, что даже дышит она как- то с трудом.
Корнилов настаивал, чтобы она отдохнула, но Ника наотрез отказалась, объясняя, что потом они просто могут не найти Александру Збруеву. Стасу пришлось позволить ей помогать им.
Ника привела оперативно-следственную группу Стаса прямо к синему Форду Фокус. Машина стояла в лесу. Это было совсем недалеко от взорванного дома Анны Шмелиной. К удивлению Стаса и Арцеулова с Домбровским, Александра Збруева находилась за рулем автомобиля и преспокойно спала. Правда, сон был вызван не усталостью, а сильнодействующим лекарственным препаратом.
Когда он показал коробку с этим препаратом находившемуся здесь же Ящеру, тот не удержался и присвистнул.
— Интересно, где она это отрыла?
— Эта штука в дефиците? — спросил Стас, освещая фонариком автомобиль Саши.
Збруева по-прежнему спала.
— Скорее, под очень чутким надзором всех соответствующих инстанций, — ответил Ящер. — В больницах, в хирургических отделениях расход этого вещества строго под отчетом. За продажу таких штучек можно загреметь лет на восемь без проблем.
Он покачал головой.
— И зачем она это себе ввела? Стас, если она перебрала, нужно срочно ставить ей капельницу, иначе мы можем её просто не добудиться.
— Тогда не будем тянуть время.
Корнилов осторожно вынул женщину из автомобиля и передал Арцеулову.
Они перенесли её в машину Домбровского, где на заднем сиденье уже минут сорок спала Ника. Белокурая девчонка совсем выбилась из сил за последнее время. Она слишком многое пережила, ещё и в таком количестве, сколько взрослый-то с трудом вынесет!
Стас и Ящер внимательно исследовали автомобиль Збруевых. Здесь они нашли шприцы, ещё одну коробку такого же препарата, патроны к пистолету и помповому ружью, само помповое ружье американского производства, веревку, леску, пару обычных мешков, аптечку, анестетики, палатку и пустую коробку из-под шокера. Взяв эту коробку, Стас потряс её в руках и не без ругательства вспомнил разряд тока, которым его «угостил» Збруев перед смертью.
— Пора запрещать продавать такие игрушки кому попало, — проговорил он недовольно.
— Что? — усмехнулся Ящер. — Всё ещё болит?
— Да.
— Будет долго ещё болеть.
— Спасибо.
— Заходите ещё, — засмеялся Ящер.