— Он хочет, чтобы они купались… — проговорила я.
— Что? — не понял Корнилов.
— Кто хочет? — спросил Аспирин. — Кто должен купаться…
— Куклы… Там были куклы… Они были в воде… А потом… Потом живые… — Я бессвязно, быстро и нервно лепетала, перечисляя всё, что видела. Я опомнилась, глядя на непонимающие и откровенно перепуганные лица мужчин. Я постаралась успокоиться, взять себя в руки.
— Он собирается их утопить, — заявила я. — Там не одна девушка… И возможно, даже не три, как мы думаем… Я видела очень многих… Но там были и те, кого уже нет… Но…
Я взглянула на Стаса.
— Ему… Ему нужен большой резервуар с водой, Стас… Он собирается их утопить.
Корнилов смотрел на меня с задумчивой тревогой.
— Ты видела место? Ты знаешь, где он собирается это сделать?! — Антон Спиридонович чуть приподнялся в кресле, глядя на меня. — Ты сможешь показать?
— Я… — слабо выдавила я и беспомощно взглянула на Стаса. — Я не знаю…
— Постарайся вспомнить, девочка! — прикрикнул на меня Аспирин. — От этого зависят жизни, как минимум, трёх девушек!
— Не надо на неё кричать, — рыкнул Стас.
— Тогда пусть скажет!
— Я не знаю… — со слезами пролепетала я. — Я не… Я не могу вспомнить…
Генерал Савельев в ярости швырнул ручку об стол и, встав из-за стола, подошел к окну. Я услышала, как он яростно вздыхает.
Стас гладил меня по голове. Я дрожала в его руках. Я всё еще различала в глубине своего сознание крик маленького Демида.
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Суббота, 21 июня, поздняя ночь.
— Стас, мы должны действовать, и действовать немедленно! — Аспирин говорил спокойно, сдержанно, но было видно, что он взволнован и возмущен.
— Я не отрицаю, — отвечал ему Стас. — Я всего лишь настаиваю на осторожности.
— У нас нет времени и возможности осторожничать, — с нажимом проговорил генерал Савельев. — У Романтика дочери Збруева. Провозимся, и он их убьет. Стас, сколько ещё жертв тебе нужно, чтобы, наконец, поймать его?
Домбровский посмотрел на Савельева, затем перевел задумчивый взгляд на Корнилова. Стас видел, что капитан колеблется. Он во многом согласен со словами генерала. К тому же, он уже охвачен личным желанием поймать Романтика.
— Если мы сейчас начнем шуметь, устраивать облавы и рассылать ориентировки на Хазина, — Стас вздохнул, — Романтик наверняка убьет девушек, и мы не успеем его остановить. И ко всему этому, мы всерьез рискуем упустить его.
— Упустить? — переспросил генерал. — Думаешь, он заляжет на дно?
— Думаю, он… сменит территорию охоты, — легонько постукивая пальцами по столу, проговорил Корнилов.
Генерал прокашлялся.
— Это только версия, Стас… И она не подтверждена фактами.
— Фактами? — Стас посмотрел на генерала, в его голосе скользнуло легкое раздражение, но он сумел взять себя в руки. — Вот вам факты. Романтик готовил похищение девиц Збруевых давно. Он встречался с каждой из них, видимо, изменяя внешность, около месяца или чуть больше. Он приложил немало усилий, чтобы заставить их поверить ему, влюбиться в него или… в образы, которые он для них создал. Девчонки купились. И ни одну из них вчера не смутило, что у всех троих свидание в один и тот же день.
— Тебя это тоже не смутило, Стас, — напомнил Аспирин.
Стас закрыл глаза, он ожидал этого упрека.
— Да, это моя вина, — Корнилов быстро признал свою вину.
Он считал, что всегда гораздо легче быстро признать свою неправоту и вину, чем вести долгие споры с собой и окружающими только для того, чтобы в итоге признать собственную оплошность.
Савельев только кивнул, он не собирался читать Стасу нотации.
— Учитывая потраченные усилия и время, а также количество жертв, которое мы все равно точно не знаем, можно предположить, что это убийство станет его финальным аккордом здесь в России.
Аспирин тяжело вздохнул. Им сейчас предстояло быстро принять решение о дальнейших действиях. И это решение должно быть правильным, взвешенным и оптимальным. А гарантий, что любое из решений будет правильным, конечно же, никаких нет.
Давящее напряжение угнетало и пугало. Стас ждал, молча, спокойно, выдержанно. Домбровский заметно нервничал, его разбирало невыносимое беспокойство.
— Чисто теоретически… — медленно проговорил Аспирин. — Если ты прав, то после этого убийства Романтик покинет нашу страну, и убийства прекратятся.
Домбровский уставился на Аспирина, лицо его приобрело возмущенное и удивленное выражение, рот чуть приоткрылся, глаза таращились на генерала. Стас тоже не смог побороть своего изумления.
— Ну что? Что вы так смотрите?! — Савельев развёл руками. — Первостепенная наша задача — прекратить убийства, пусть даже… таким способом. Если подумать, что Романтик, например, начнет действовать в соседних, даже сопредельных государствах, нас это уже не будет касаться. Потребуем экстрадиции, если кому-то там посчастливиться поймать ублюдка.
Домбровский перевел взгляд на Стаса, у него на лице застыло выражение опасливого непонимания. Он выглядел совершенно обескураженным и ошарашенным. Слова Аспирина, похоже, вызвали у него душевное потрясение.
Он не мог принять таких взглядов. Стас тоже не сразу нашел в себе силы заговорить, слова Аспирина шокировали и его.
— Товарищ генерал, — Стас прокашлялся.
— Стас, давай только без морали о совести и долге, — поморщился Савельев. — Я не меньше тебя хочу поймать Романтика и заставить ответить за все, что он сделал, но…
Антон Спиридонович замолчал, вздохнул. Его седые брови несколько раз изогнулись, на лбу пролегли морщины.
— Я всего лишь рассматриваю вариант, который не так уж и плох, что бы вам двоим там не казалось.
— Товарищ генерал, — бесстрастным тоном проговорил Стас. — Даже если принять ваш вариант и отпустить его…
Взгляд Коли впился в Стаса. Домбровский, не скрывая эмоций, вытаращился на своего непосредственного начальника.
— Он ведь вернётся, — закончил Стас и медленно перевел взгляд на генерала. — И как вы будете себя чувствовать, когда он опять начнёт убивать здесь, у нас, на вашей территории?
Савельев неуютно заерзал под спокойным, лучистым, уверенным взглядом Стаса. Он снова неловко прокашлялся.