Тут выражение его лица дрогнуло, изменилось.
— Из-за тебя? — настороженно спросил он.
Корнилов чуть качнул головой.
— Нет.
Домбровский вздохнул, откинулся на спинку стула, его плечи обессиленно поникли.
— Из-за Ники, — проговорил он внезапно глухим, пустым голосом. — Он не сможет ей простить… Она тогда испортила ему месть.
Стас кивнул.
— Ника волей-неволей стала причиной его поражения и морального унижения. — Корнилов покачал головой. — Серийный убийца-нарцисс с комплексом непревзойденного гения… Он не сможет жить спокойно, забыв о человеке, ставшем причиной его неудачи.
Корнилов категорично покачал головой.
— Он придёт за ней, товарищ генерал, — Стас вздохнул. — Рано или поздно.
Савельев кивнул.
— Что ты сейчас предлагаешь?
— Выяснить все, что можно, о Виталии Доронине, — начал Стас. — Тихо, без шума, через третьих лиц. Где живет, с кем общается, где бывает, есть ли машина, если есть, узнать модель и номер. Узнать номер банковской карты, проверить видеозаписи всех камер вокруг его места работы, возможно, стоит крайне осторожно побеседовать с его коллегами. Но при этом, самое главное, мы должны сохранять осторожность и аккуратность. Чтобы его коллеги с телеканала ничего не поняли.
Корнилов перевёл дух.
— Если он поймет, что мы знаем… Он убьет девушек и уйдёт. Я более чем уверен, что пути отхода он подготовил. Мы не можем и не должны его упускать. Стас вздохнул. Аспирин усмехнулся.
— Чтобы его не упустить, ты готов принести в жертву дочерей Збруева?
Стас уже слышал подобные вопросы.
— Выбор только между тем, умрут ли они наверняка или же, возможно, мы успеем это предотвратить.
Стас слышал, как звучат его слова. Корнилов не сомневался, что на душе Домбровского и Савельева, как и у него сейчас, тлеет прогорклое, мрачное и удручающее ощущение. Это свойственно всем, кто принимает решения и делает выбор, особенно, когда выбор между жестоким и опрометчивым решением.
— Хорошо, — наконец произнес генерал. — Действуйте.
Домбровский поднялся из-за стола.
— Мне нужно ещё переговорить с Анной Шмелиной.
— Зачем? — вскинул брови генерал.
— Уточнить детали того дня, когда Демид Хазин зарезал себя у нее на глазах.
Генерал понимающе кивнул.
— Думаешь, она наврала нам?
— Нет, — Стас качнул головой. — Думаю, что мы недооценили изобретательность Демида Хазина. Просто хочу убедиться, что мы правы.
— Она наверняка спит, — вздохнул Савельев.
— Вряд ли, — многозначительно заметил Стас.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Суббота, 21 июня, поздняя ночь.
Наверное, скоро уже рассвет. Я с тоской и усталостью смотрела в окно Ниссана на улицы ночной Москвы. Вопреки одной старой песне, Москва все-таки спит. Только очень поздно и не повсюду.
Мы проехали несколько баров и клубов, откуда доносилась музыка и пошатывающейся походкой выходили довольные жизнью посетители. Я вспоминала лица тех девушек в воде. Я пыталась вспомнить, что видела вокруг. Что там было, может, я хоть что-то увидела… Как я ни старалась, ничего новогоне вспомнила.
— Ты там не уснула еще? — бодрым голосом спросил сидящий впереди Сеня.
— Нет, — отозвалась я безжизненным, тоскливым голосом.
Меня одолевала сонная апатия. Мерзкое, гадкое чувство стыло в душе. Романтик жив. Демид Хазин жив, и он где-то в городе. Он, возможно, сейчас готовится убить дочерей Ипполита Збруева. А я не могу указать Стасу, где он находится. Я подвела его. И осознание этого причиняло въедливую, ядовитую боль.
— О чем думаешь? — спросил Сеня.
Я скосила глаза на его сиденье. Его фальшивая веселость не ободряла, а раздражала меня.
— Ника? — позвал он. — Ты тут? Не спишь?
— Нет, — все тем же флегматичным, отстраненным голосом проговорила я. — Главное, чтобы ты не уснул за рулём.
Сеня посмеялся.
— Мне нравится, когда ты остришь.
— Это было предостережение, не острота, — вздохнула я.
Я, лежа на заднем сиденье, поджала ноги, чуть согнулась, закрыла глаза. Сиденье пахло кожей и чем-то маслянисто-кислым. Движение автомобиля начало меня укачивать, я почувствовала, что засыпаю. Сеня что-то спрашивал меня, но я отвечала нехотя, тихо. А потом и вовсе задремала.
Из дремоты меня вырвал бесцеремонный звонок мобильника. Я вздрогнула, приподнялась на сиденье, достала из своего рюкзачка телефон. Номер звонившего абонента был незнакомым. Легким, воздушным прикосновением скользнуло опасливое, тревожное чувство. Я приняла вызов.
— Алло, — произнесла я в трубку.
Пару секунд я слушала тишину. Затем мне ответили.
— Как приятно снова услышать твой милый голосок.
Я чуть наклонилась вперёд и тронула Сеню за плечо. Он посмотрел на меня в зеркало заднего вида. Я жестом показала, чтобы он остановил машину.