Я оставалась спокойной, точнее старалась говорить спокойно. Но голос то и дело предательски подрагивал, выражая мое отношение к Романтику.
— Я всё думаю о нашей встрече, — развязным тоном говорил убийца. — Помнишь, как ты шла по стеклу? Потому что я так захотел… Ты делала всё, как я захотел.
Во мне тут же вскинулось страстное желание заявить, что всё наоборот! Что у него ничего не получилось! Что он остался в дураках, и что скоро он будет пойман… Но я должна была помнить о том, что у него, в его власти, минимум три девушки. Минимум три жизни, которые он наверняка отнимет, если я оскорблю или уязвлю его.
— Да, — собрав все силы, сдержанно и смиренно произнесла я. — Пришлось. Ты оказался куда изобретательнее, чем все думали.
— Рад, что ты это признаёшь, — он был доволен.
Я ждала, слушая его радостный, удовлетворенный смех в трубке. Его голос звучал гадко, противно, омерзительно. Его слова и смех источали самодовольную, издевательскую иронию.
— Поверить не могу, что ты и этот кретин майор, действительно, посмели возомнить, что можете противостоять мне, — наигранный восторг в его словах в конце предложения сменился ядовитой, ненавидящей злобой.
Я не ощутила страха, который он, должно быть, рассчитывал у меня вызвать.
— Майор Корнилов до тебя поймал очень многих, — заметила я.
Арцеулов, обернувшись назад, внимательно слушал и одновременно писал сообщение на своем телефоне.
— Твой майор нянчился всего лишь с любителями и бездарными, тупыми выскочками! — прошипел в трубку Романтик и тут же сладко пропел. — Такие, как я, ему не встречались.
— Совершенно верно, — подтвердила я. — Таких, как ты, больше нет. Так ведь?
— Да уж, наверняка! — снова зло прошипел он. — Я уникален! Уникален! Слышишь?! Понимаешь?! Я неповторим, как неповторимо и моё искусство!
— Ты считаешь убийства искусством? — спросила я с легкой елейностью.
Сеня тут же взглянул на меня предупреждающе, с тревогой. Он призывал меня не злить Романтика, не издеваться над ним.
Убийца снова лишь засмеялся.
— Вы ни черта не понимаете, убогие создания, — вздохнул он. — Вы просто не в состоянии осознать и понять мои шедевры, и лишь потому считаете их убийством, что они не вписываются в ваши примитивные представления об искусстве. Для вас искусство — это мазня на холсте, ваяние бездушных, безликих тел, бренчание на гитаре, распевание дурацких куплетов без смысла и глубокого подтекста. И ваши кумиры такие же.
Я слушала его голос. Я пыталась представить, где он. Что он делает, что находится вокруг него, что он сейчас видит. Его голос стал звучать странно, слова растягивались, его тембр менялся, искажался. То повышался, то резко понижался. Я коротко вздохнула и выронила телефон.
Эпизод пятнадцатый
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Суббота, 21 июня, поздняя ночь.
Они не спали. Ни мать, ни дочь. Аня слишком долго не видела свою кроху и слишком много пережила, чтобы просто взять и заснуть. Ведь им обеим сейчас нужно было столько обсудить, о стольких вещах поговорить, на столько вопросов ответить.
Девочка обнимала Аню. Её реснички едва только высохли от слёз. Живший всю свою жизнь в положении бесправного животного, отчаявшийся ребёнок не мог поверить своему счастью. Лохматая, светловолосая девочка жалась к своей матери и держала её руку так, словно страшилась, что происходящее внезапно может оказаться просто сном.
Глядя на неё, Стас понимал, что конец страданий для Ани и её крошки будет вовсе не таким радужным, как бы хотелось. Обеим понадобится самая серьёзная психологическая, а возможно и психиатрическая помощь. Ведь обе пережили настоящий ужас, настоящий, реальный кошмар. И увы, но скорее всего, воспоминания о нём останутся с ними навсегда.
Стас понимал, что он не вовремя. И сейчас ему здесь совсем не рады. Да он бы и рад был их не тревожить, но выбора не было. Он легонько постучал в дверь и вошел.
Они обе отвернулись от окна и оглянулись на Стаса. По выражению лица Ани Корнилов понял, что был прав. Анна совершенно не рада его приходу. Что и неудивительно.
— Что вам нужно? — спросила Шмелина.
Голос звучал враждебно.
— Я уже вам все рассказала, господин майор. Что опять вы от меня хотите?
— Простите, — Стас закрыл дверь за своей спиной. — Мне нужно только кое-что уточнить у вас.
Её дочка шевельнулась, взглянула на Стаса.
— Здравствуйте, — пролепетала она.
Стас улыбнулся.
— Привет.
— А где… Где та девушка, добрая, похожая на…
Она неуверенно оглянулась на мать. Та усмехнулась и пробормотала.
— На фею.
— На фею, — подтвердила кроха. — Она придёт ко мне? Я хочу увидеть её снова…
— Я передам ей, — с улыбкой кивнул Стас.
Фея, подумал Стас, представляя Нику.
— О чём вы хотели поговорить, господин майор? — спросил Анна со вздохом.
— Вам это не понравится, — заметил Стас.
— Не сомневаюсь, — недовольно проговорила Шмелина, — но я не в силах отказать вам. Так ведь?
— Боюсь, что так, — согласился Корнилов.
— Спрашивайте, — вздохнула Анна.
Стас подошел ближе.
— Я бы хотел попросить вас вспомнить день, когда…
Стас посмотрел на её малышку, затем снова взглянул в её глаза. Она смотрела в ответ со всей возможной детской непосредственностью. Стас едва заметно нервно сглотнул.
— Мне придётся попросить вас вспомнить день, когда ваша жизнь резко изменилась… к худшему.