Заявление цветовода выглядело абсурдным!
— С того, что только дикорастущих видов роз в мире в общей сложности насчитывается более двухсот пятидесяти, а чайно-гибридных роз, например, и вовсе несколько тысяч. Если ваш убийца столь фанатичный поклонник роз, и каждое его убийство связано с отдельным видом этих цветов… у него крайне амбициозные планы, если вы понимаете, о чем я.
Стас против воли ощутил внезапную зловещую зябкость и легкий озноб.
То, что говорил Фабиан, невозможно. Немыслимо! Убить двести человек! Или тысячи…. Такого ему никто сделать не даст! В самом крайнем случае будут задействованы все возможные ресурсы для поимки Романтика! Ему просто не оставят шансов! Его затравят, как дикое животное, каковым он и является!
Словно прочитав мысли Стаса, Фабиан с прозрачным намёком заметил:
— Надеюсь, вы понимаете, что ему совсем не обязательно ограничивать себя только пределами России?
— Да, он может сбежать из России и продолжить так же убивать и в других странах, — Стас в этом не сомневался.
— Господин майор, — посмеиваясь, сказал стареющий венгр. — Вы расследуете уже четвёртое убийство, но так и не поняли, что он, не убивает.
— А что же он в таком случае делает? — спросил Стас с вызовом.
Фабиан лишь коротко пожал плечами.
— Очевидно, собирает букет.
Эпизод третий
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Воскресенье, 8 июня
С красным Митсубиши мы провозились почти весь день. И это ещё было не всё. После починки коробки передач, замены свечей и тестов разного оборудования выяснилось, что есть проблемы с контактами для аккумулятора.
Пока дядя Сигизмунд ладил батарею, мне пришлось почистить салон многострадального Митсубиши. Салон был перетянут светлой, дешевой эко- кожей. Оглядев сиденья, руль, карты дверей, я вздохнула. Вот же неряха! Не знаю, кто он, но у этой тачки крайне безответственный водитель, я вспотела, пока оттирала пятна с карты левой двери! И вымоталась, пока чистила сиденья в салоне. А на торпеде я обнаружила то, что меня слегка удивило, это были размазанные следы теней! Не то лиловых, не то розоватых. Я еще раз окинула взглядом салон автомобиля, затем заглянула под руль и возле педалей нашла золотистый колпачок от помады. Я поднялась, задумчиво разглядывая его, затем наклонилась влево и открыла бардачок. Я не выдержала и улыбнулась. Бардачок был превращен в своеобразную косметичку, тут был и блеск, и тени, кремы для коррекции, тушь, гель для бровей, основы, карандашики и прочее тому подобное.
— Жаль, что выдвижного трюмо нет, — шутливо посетовала я и выбралась из автомобиля.
Дядя Сигизмунд под музыку ремонтировал гнездо батареи. Он у меня слушает старую классику рока, типа The Doors, Rolling Stones, Aerosmith и его любимые Deep Purple.
— Я закончила, — объявила я.
Дядя бросил на меня взгляд.
— Пошли посмотрим, — сказал он.
Он обошел автомобиль, заглянул внутрь, внимательно осмотрел салон. Я заглянула в противоположное окно.
— Молодец, — оценил дядя. — Очень качественно.
Меня так и подмывало попросить его заглянуть в бардачок, но я решила, что не стоит ставить дядю в неловкое положение.
Когда мы полностью закончили с этим внедорожником, то было уже почти шесть часов вечера. Мы вернулись к открытому капоту автомобиля.
— А как у вас дела? — спросила я.
— Заканчиваю, — дядя усердно что-то выкручивал из автомобиля.
— Ладно, я могу вам еще чем-то помочь?
— Да, ягодка. Сделай мне бутерброды.
Я кивнула с лёгкой улыбкой.
— Хорошо… Вам с ветчиной, бужениной или бастурмой?
— С бужениной, — ответил дядя.
— Хорошо.
Я поспешила наверх. На кухне я сделала два бутерброда. Кроме буженины туда, конечно, входили ломтики сыра, листья салата, кетчуп и пара колец лука.
Да, вот такие «обжористые» бутерброды предпочитает мой дядя. Я пыталась ему доказывать, что такая еда крайне вредна, но разве ж он меня послушает? Впрочем, наверное, ему и нужна калорийная, сытная пища с углеводами, белками и жирами. Дядя у меня крупный, крепкий и высокий. Его тело до сих пор сохраняет прежнюю мускулатуру. Хотя он и выглядит намного старше своих лет, но это из-за густой бороды и длинных волос, которые уже начали седеть.
Вообще, многих внешний вид дяди Сигизмунда слегка шокирует. Несмотря на возраст, мой дядя носит длинные волосы и такую же длинную, густую бороду. Любит одеваться в джинсы, в футболки или майки с агрессивными и злобными изображениями. Он нередко носит джинсовую жилетку с цветными нашивками. Его руки забиты татуировками, на левом запястье он носит жутковатый длинный браслет с металлическими шипами, а на указательном пальце правой руки — серебряный перстень с ухмыляющимся черепом. Этакий идеал брутального байкера, повидавшего жизнь без прикрас и проехавшего сотни тысяч миль.
Я вздохнула. А вот миль мой дядя в свое время проехал наверняка тысячи. Однако он не слишком любит рассказывать о своей жизни до того момента, как у него появилась собственная автомастерская. А я не настаиваю, так как имею некоторое представление о том, чем он занимался раньше. И потому не лезу с вопросами, хотя, если честно, у меня их накопилось с избытком.
Я положила бутерброды на тарелку, тарелку поставила на поднос и осторожно спустилась вниз. Оказавшись в мастерской, я удивленно застыла на месте с подносом в руках.
Перед дядей Сигизмундом стоял плотный, коренастый парень лет шестнадцати. Он держал перед дядей смокинг в прозрачном чехле, который мой дядя придирчиво рассматривал.
— Ладно, — наконец, махнул он рукой. — Оставь в моем кабинете… Нет! А ещё лучше повесь! А то он ещё помнется.
Я подошла к ним.
— Привет, Федя, — поздоровалась я с парнем.
Федя — помощник и почти воспитанник моего дяди. Насколько я знаю, его отец был дружен с моим дядей до того, как разбился в автокатастрофе.
Чтобы помочь парню содержать обезумевшую от горя мать и двух младших братьев, дядя Сигизмунд великодушно взял его к себе на работу. Он платил ему зарплату, такую же, как и своим лучшим специалистам.
— П-привет, — ответил Федя с легким заиканием.
При виде меня, несмотря на то, что мы уже давно знакомы, дядин младший помощник часто робел и заикался. Нередко он краснел, у него начинало все сыпаться из рук, и он становился до ужаса рассеянным и неуклюжим. О причинах такого поведения я долго не гадала, слишком было все очевидно, но я старательно делала вид, что этого не замечаю. Возможно, стоило бы с ним поговорить, но… я не знала, как начать, и о чем говорить. Тем более, что рассчитывать ему было не на что, так как он мне совсем не нравился как парень. А, вообще, человек он хороший — честный, преданный и добрый.
Федя ушел. Я поставила поднос, на котором были бутерброды, на стол с инструментами.
— Попробуй завести, — сказал мне дядя, закрывая капот Митсубиши.
Он взял один бутерброд и откусил здоровенный кусок. Я села за руль внедорожника и завела его. Мотор под капотом всхрапнул и мягко зажужжал. Ожили системы бортового компьютера. Я заглушила двигатель и выбралась из автомобиля.