После завтрака я собралась и сказала, что поехала гулять с подругами. На всякий случай договорилась с Леркой, чтобы, если что, она мне подыграла.
У дяди Сигизмунда есть её номер, и он уверен, что я об этом не знаю.
Сама же я поехала в больницу, так как синяк болел адски, даже когда я просто быстро шагала. Я очень переживала и опасалась, что у меня могут быть какие-то внутренние травмы.
Я обратилась к знакомому врачу, точнее он был ещё интерн и проходил интернатуру в одной из городских больниц в отделении травматологии.
Разумеется, я в его руки не далась, а попросила, чтобы он позвал мне нормального, состоявшегося врача. Пришла какая-то женщина лет тридцати пяти.
— Добрый день, — поздоровалась она. — Меня зовут Нино.
— Очень приятно, — кивнула я. — Меня Ника.
У женщины была нетипичная для русских внешность. Судя по имени, наверное, она из Грузии. Однако на грузинку со своими светло-русыми, слегка вьющимися волосами и светло-голубыми глазами она была совсем не похожа.
Нино велела мне лечь на кушетку и поднять мой кобальтовый свитшот с нарисованным китом, а затем велела расстегнуть чёрные джинсы. Я повиновалась. Нино раздраженно, негодующе цокнула языком, увидев мой синяк.
— Только не ври, что упала на что-то, — сказала она, осторожно проводя пальцами по моему животу.
— Нет, — ответила я. — Меня ударили.
Отпираться было бесполезно, Нино и так бы определила след от кулака.
— Тебе стоит обратиться в полицию, — заметила Нино. — Ника, я не могу это так оставить… Если тебя избивают дома…
— Нино, — я посмотрела на неё.
Я уже придумала оправдание синяку на моём животе. По дороге сюда я перебрала кучу вариантов.
— Меня вчера ограбили, — выдала я и, опустив взгляд, добавила. — Я… мне… мне не хватило ума просто отдать свою сумку… Вот…
Я смущенно пожала плечами. Господи, какая дичь! Что за бред я несу! Вот всегда так. Иногда, вроде, у меня получается соврать, особенно, когда это необходимо, но чаще всего я испытываю ряд трудностей, когда пытаюсь кого-то обмануть. Со сверстниками такого нет, но вот с людьми, которые постарше… Меня нередко сковывает необъяснимая робость и смятение, когда я пытаюсь врать. Ещё я начинаю волноваться и путаюсь в собственном же вранье. Меня просто начинает сразу одолевать мысль, что тот, кому я сейчас вру, видит меня насквозь.
Однако Нино, кажется, поверила.
— Вот же гадёныши, — покачала она головой. — Но всё равно нужно обратиться в полицию. Ты должна написать заявление. Нельзя же это спускать!
— Можно подумать, они там сразу начнут мою сумку искать, — невесело усмехнулась я.
Тут я не врала. Вряд ли господа полицейские хоть что-то предпримут, если к ним заявится заплаканная школьница и сообщит, что у неё отобрали сумочку и ударили. В лучшем случае стражи порядка посочувствуют и сделают вид, что предпринимают какие-то действия. И потом, даже если бы это было правдой, как они должны найти сумочку? Перерыть весь город? Дело даже не в том, что это невозможно, как выяснилось, можно даже иголку в стоге сена найти. А вот стоит ли ради этого напрягаться, чтобы поднимать всё и всех вверх дном в попытке отыскать сумочку «малолетней дурочки»? Вот тут стражей порядка будут одолевать серьёзные сомнения.
Нино никак не прокомментировала моё скептическое отношение к внимательности и чуткости правоохранительных органов. Она внимательно осмотрела меня, поставила диагноз и прописала лечение. Слава богу, ничего серьёзного у меня не было.
— Но болеть будет ещё недели две минимум, — предупредила Нино, снимая медицинские перчатки. — Несколько дней лучше избегать тренировок и гимнастики или хотя бы не слишком сильно напрягаться.
— Спасибо, — я поблагодарила её.
— Не за что, Ника, — ответила доктор. — В следующий раз будь пожалуйста осторожнее. Тебе повезло, что всё закончилось вот так.
— До свидания, — попрощалась я.
Я была рада, что доктор Нино не стала задавать лишних, ненужных вопросов.
В одном из многочисленных ресторанчиков быстрого питания я зашла в туалет и в кабинке «слегка» изменила свой образ. В частности, я нацепила парик и надела очки в красной оправе. Затем посмотрела на себя в зеркало и ещё накинула сверху кофту-худи с капюшоном, а на руку надела несколько цветных браслетов. Я снова придирчиво оглядела себя. Вроде бы на себя я теперь не похожа: из зеркала на меня смотрела чужая темноволосая девушка в очках и мешковатой кофте. Отлично, то, что надо. Во всяком случае, на «принцессу» я теперь точно не похожа.
Я вернулась к зданию, где находилась фотостудия Игоря. Вчера я заранее позвонила и записалась на курсы актёрского мастерства в школу, которая находится на одном этаже с фотостудией «Совершенство». Поэтому, когда у охранника на ресепшене возникли вопросы, он набрал номер именно этой самой школы актёрского мастерства. Я там была записана под фамилией Никольская. Охраннику пришлось меня пропустить
Я не стала подниматься на лифте и пошла по ступеням, так мне было легче справиться с нарастающей боязливой нервозностью. Если мой план даст осечку, я могу крепко влипнуть в очень неприятную историю. Ладно, если я сейчас начну сомневаться или напортачу, или вообще откажусь от того, что задумала, то Леркины фотки могут всплыть потом где угодно. Я даже представлять не хочу, чем это обернётся.
Наверное, если бы сейчас кто-то наблюдал за мной со стороны, особенно «умудренные опытом» люди, они наверняка бы пренебрежительно скривились и посмеялись надо мной: «Ишь ты! Возомнила себя борцом за справедливость!
Твоя подруга сама вляпалась, вот сама пусть и выкручивается!
Ты то чего должна рисковать?! И, вообще, это же не твои проблемы…»
Но, так уж вышло, что у меня не так много людей, которые мне очень дороги, и которым я могу всецело доверять. У меня ничтожно мало по-настоящему близких людей, которые, рискуя навлечь на себя гнев родителей и схлопотать привод в полицию, поедут на машине маминого ухажера выручать меня из крайне опасной ситуации! И ещё меньше людей, готовых лично заступиться за меня, когда некие овцы из параллельного класса решат меня проучить прямо в женском туалете! Лерке тогда, кстати, крепко досталось. И всё из-за меня.
Она могла отвернуться и закрыть глаза, но не стала.
И кем же буду я, если сейчас ничего не сделаю, чтобы исправить её ошибку, которая может ей слишком дорого стоить? Я же потом в зеркало на себя смотреть не смогу! Тошнить будет!
Я оказалась на четвёртом этаже и здесь, остановившись, немного подождала.
Я собиралась с духом, мне потребовалось сконцентрировать свою волю и храбрость, чтобы не передумать и не отступить. Страх щекотной, скользкой змеей извивался где-то внутри меня и своим ядом пытался отравить мой разум. Он пытался вселить в меня опасения, сомнения, трусливые мысли и уверенность в неизбежном крахе задуманных мною действий.
Я вздохнула, вздох получился слегка судорожным. Покачала головой. Чёрта с два! Я не поверну.
Набравшись смелости, я позвонила в дверь школы актёрского мастерства. Мне открыли, и я вошла в просторный коридор. Какой-то кучерявый парень в лёгком желтом джемпере проводил меня в кабинет. Здесь меня ждали мужчина средних лет в чёрном пиджаке и примерно такого же возраста женщина в белом деловом костюме. Я поздоровалась, положила свой рюкзак на стул и села рядом.
Я около двадцати минут заливала им, как с детства хотела стать актрисой. Сначала я думала, что они сразу почувствовали моё враньё, но потом до меня дошло, что им, вообще, плевать, чего я хочу и о чем мечтаю. Им даже плевать, есть ли у меня талант быть актрисой? Единственное, что их волновало, это есть ли у меня возможность оплачивать их курсы. И если деньги есть, то мне непременно стоит взять программу максимум.
Я отпросилась, сказав, что мне нужно посетить дамскую комнату. Оказавшись в туалете, я проверила все три кабинки. Я была здесь одна. Шикарно… Я посмотрела на потолок и определила датчики системы пожарной безопасности, кое-что я прочла о ней дома. Благо вся информация в наши дни есть в открытом доступе.
Эта пожарная система построена так, что при обнаружении очага возгорания, включается локальная система автоматического пожаротушения. А вот сигнал тревоги звучит по всему зданию. Да, вот только чтобы включилась вся эта система, сенсоры должны «учуять» дым. И, вроде бы, ничего сложного: включить зажигалку и поднести к сенсору. Только вот здесь потолки такой высоты, что даже самым рослым людям не дотянуться. А мне с моими ста шестьюдесятью двумя сантиметрами и вовсе не допрыгнуть. Хотя, когда я начала вытягиваться в росте, мой тренер по фигурному катанию переживала, что у меня будут проблемы с прыжками.
Некоторые фигуристки не упускали случая поиздеваться надо мной по этому поводу. И как же они разочаровались, когда выяснилось, что на соревнованиях среди юниоров я легко выполняю и тулупы, и риттбергеры, и прочие прыжки. И причем не одинарные, а в каскаде! Так что и тут справлюсь.
Я задумчиво окинула взглядом высокие перегородки кабинок. Делать нечего — придется лезть. Я встала ногами на унитаз, потом на сливной бачок. Так, ну и что дальше? Я вздохнула. Время тикало, секунды стремительно лопались, как пузыри. Скоро у сотрудников школы актёрского мастерства начнут появляться подозрения.
Я снова осмотрела помещение туалета. Нужно как-то дотянуться до гребаных датчиков на потолке. Только вот как? Даже когда я стою на крышке санитарно-технического приспособления, мне не хватает около полутора метров. С такого расстояния датчики не распознают в маленькой зажигалке серьёзную опасность.
Тут мой взгляд наткнулся на стоящую в дальнем углу туалета швабру, затем я посмотрела на бумажные полотенца возле умывальников. Хм… Недолго думая, я намотала полотенца на швабру и достала зажигалку. Чиркнула ею, и тут же вспыхнул дрожащий рыжий огонёк. Я с опасением поднесла его к намотанным на швабру полотенцам, они почти мгновенно загорелись. Я тут же вытянула швабру на максимальное от себя расстояние, с трудом перебарывая желание отбросить её подальше. Полотенца уже бодро полыхали пышным факелом. В лицо мне повеяло сухим, жарким и едким воздухом.
Я снова забралась на сливной бачок и вытянула вверх горящую швабру, стараясь достать ею до датчиков пожарной системы. Мгновение мне казалось, что ничего не произойдёт, как вдруг над головой пронзительно и визгливо заорала тревожная сирена. А в следующую секунду с потолка хлынули десятки тонких, упругих и сильных струй воды и пены. Я инстинктивно отпрянула и едва не сверзилась с бачка. Вот был бы идиотизм свернуть шею, падая с унитаза! Я спрыгнула на пол, быстро натянула на голову капюшон худи.
В коридоре за дверью туалета слышалась паническая беготня. Кто-то кричал и матерился, громко хлопали двери и слышались причитания какой-то женщины.