— Потому что, — произнёс Стас глухим голосом, — полагаю, это дата рождения и его матери.
Он посмотрел на Николая, тот выглядел шокированным. Серьёзный, внимательный и пытливый взгляд Коли был полон вопросов.
В дверь деликатно постучали.
— Да, — бросил Стас.
В кабинет заглянул полицейский со знаками различия сержанта.
— Извините… — проговорил парень. — Товарищ майор… Здесь женщина. Ищет вас… Говорит, что она мать Дианы Егоровой.
Стас и Коля переглянулись.
— Впусти её, — сказал Корнилов.
— Заходите, — сержант посторонился.
Стас услышал мерный, неторопливый перестук каблуков. В кабинет вошла женщина, одетая в простое, легкое летнее платье с черными и белыми полосами разной ширины. На ногах у неё поблескивали персиково-бежевые босоножки на каблуках. Волосы у неё были, как у дочери, золотисто-медные, забранные в замысловатый, пышный пучок. Вид у женщины был статный, походка — горделивой. Эта дама знала себе цену и умела себя преподнести.
— Добрый день, — голос у женщины был грудной и сексуальный.
Стас кивнул.
— Не думаю, что он добрый для вас…
— Не надо! — перебила его медноволосая женщина. — Не нужно лживых сожалений.
Она оглянулась назад, окинула полупрезрительным взглядом сержанта, замершего у двери. Тот опомнился, приложил руку к головному убору и скрылся за дверью.
Стас прокашлялся, посмотрел на Домбровского. Тот уселся за свой стол и бросил любопытствующий взгляд на женщину в летнем платье.
— Присаживайтесь, — Стас указал матери Дианы на стул.
— Благодарю, — холодно проговорила она и уселась на стул перед столом Стаса.
Корнилов же остался стоять.
— Вы утверждаете, что вы мать Дианы Егоровой?
Женщина молча кивнула.
— Да, — голос её звучал с осуждающей и сердитой сухостью.
Стас придирчиво рассматривал её.
— По нашим данным, мать Дианы бросила её в детдоме.
Он специально употребил словно «бросила», а не оставила. Он не пытался уязвить её или причинить боль. Он всего лишь хотел оценить её реакцию, потому что не верил ей.
— У вас есть какие-то документы, свидетельствующие о том, что Диана ваша дочь? — спросил Стас.
Если даже эта женщина, и правда, мать Дианы, Стас не мог себя заставить пожалеть её. В его глазах, мать, бросившая собственное дитя, опорочила и опозорила себя. И он совершенно не верил в эти дерьмовые оправдания типа: «Моему ребенку там будет лучше». Любому ребенку всегда лучше с его матерью. По крайней мере, если ребенок любит свою маму, он всегда предпочтет быть с мамой, а не с чужими людьми, какие бы блага ему не сулили. Дети не умеют ещё оценивать материальную выгоду, подобно взрослым, и выбирают исключительно сердцем. Они слишком сильно подвластны чувствам и эмоциям. Так кем же надо быть, чтобы наплевать на эти чувства и эмоции?
— Меня зовут Римма, — произнесла женщина и открыла сумочку. — Вот… это свидетельство о рождении моей дочери Дианы.
Она положила документ на край стола. Стас чуть наклонился и взял корочку.
Да, Римма Егорова не врала, она, действительно, является матерью покойной Дианы.
— Что ж, хорошо, — кивнул Стас. — Зачем вы пришли?
Рима уставилась на него так, словно он задал ей вопрос, ответ на который более чем очевиден.
— Диана была моей дочерью, — Римма смотрела на Корнилова гневным, испепеляющим и возмущенным взглядом. — Вы ещё смеете спрашивать…
— Вы оставили свою дочь в детдоме, — повторил Стас монотонным и равнодушным голосом. — Сколько вы её не видели? Десять лет? Пятнадцать?
Лицо Риммы Егоровой отвердело. Она прожигала Стаса пристальным взглядом.
Домбровский из-за своего монитора бросал опасливые взгляды то на Стаса, то на его собеседницу.
Римма Егорова, не отрывая взгляда от Стаса, с присвистом, нервно вдохнула воздух.
— Девять! — Выдавила она. — Девять лет я не видела свою дочь!
Стас молча смотрел на неё.
— Вы бросили её в семь…
— Я помню!
— Когда вы снова появились, ей ведь уже было шестнадцать? — спросил Стас.
Римма закрыла глаза и ответила двумя дерганными кивками.
— И как она вас встретила, Римма? — спросил Стас, подходя к матери Дианы.
Та подняла на Стаса ненавидящий взгляд.
— Какая разница! — процедила она и всхлипнула. — Моя дочь… моя дочь мертва! А вы… Вы тут выясняете, что, когда и… зачем…
— Выяснять «что, когда и зачем» — наша прямая обязанность, — безразличным тоном ответил Стас. — Вы не общались со своей дочерью, и она девять лет вас ненавидела. И вы не принимали никакого участия в её жизни. Ведь так, Римма? Римма Егорова не отвечала.
— Так, — Стас сам ответил на свой вопрос и отвернулся от Риммы. — Но вы знаете, что у Дианы остались квартира и автомобиль, а родственников у неё нет. Кроме вас…
Стас посмотрел на Колю, и тот кивнул.