— Я могу присесть? — спросила я, указав на стул перед столом Стаса.
— Конечно, — Коля опёрся на свой стол и помешал сахар в чашке с чаем — Почему ты каждый раз спрашиваешь?
— Потому что это ваш кабинет.
— Ника, ты уже давно стала не просто гостем в нашем кабинете, — заметил Коля.
Они с Сеней снова переглянулись. Я оставила этот комментарий Домбровского без ответа.
— А где сейчас Стас? — спросила я.
— У Аспирина, — вздохнул Арцеулов, вынимая дротики из мишени.
— Можешь пока рассказать нам, — предложил Коля.
Он снова метнул заинтригованный и настороженный взгляд на Сеню. Тот лишь пожал плечами.
— Ты ведь… — Домбровский замялся.
Было видно, как ему некомфортно. Он до сих пор не мог привыкнуть. Едва ли стоит его за это осуждать.
— Ты что-то увидела? — спросил он, понизив голос. — Расскажи.
Арцеулов подошел ближе, держа в руках дротики. Оба полицейских молча, с ожиданием смотрели на меня. У обоих на лицах замерло опасливое предвкушение.
Я посмотрела на стол Стаса.
— Дайте мне, пожалуйста, лист бумаги и карандаш… Хотя нет! Лучше ручку, если можно.
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Вторник, 10 июня
— Стас ты уверен? — в который раз спросил генерал Савельев.
Корнилов, неторопливо постукивая пальцами по столу, внимательно взглянул на генерала. Тот, сдвинув брови, сосредоточенно рассматривал семейные фотографии жертв.
— Если он, действительно, отбирает тех, у кого матери родились в один и тот же день… — генерал чуть скривил губы, — значит, у него должен быть доступ к информации об этих девушках.
Он посмотрел на Стаса поверх очков.
— Каким образом он мог о них это узнать? Думаешь, он социальный работник? Или, возможно, служит в органах? А может быть, он работает в больнице?
— Сомневаюсь. — качнул головой Стас.
— Тогда как? — генерал чуть прищурил глаза. — Как он узнает?
Стас задумчиво чуть скривил губы.
— В наше время, товарищ генерал, миллионы людей имеют неосторожность оставлять свои настоящие данные на просторах интернета. Думаю, Романтик пользуется различными социальными сетями. Тем более все жертвы были очень активны в интернете и выкладывали тонны своих фотографий, в том числе семейные.
— Совсем молодёжь рехнулась с этими соцсетями, — проворчал генерал.
Стас чуть ухмыльнулся.
— Товарищ генерал, там сидит далеко не только молодёжь.
— Угу, — с презрением промычал Аспирин. — Ещё лучше… Подожди, а ты думаешь, до похищения он ни с кем из них не контактировал? Не писал им в этих соцсетях? Может быть, приглашал на свидания…
Корнилов едва заметно дернул головой.
— Он замкнутый, самовлюбленный одиночка, который считает себя уникальным гением. Уверен, он находит утешение в обществе цветов.
— Цветы? Растения могут заменить ему общение с людьми? — Ему — да, и он не хочет это менять, — Корнилов неопределенно качнул головой.
— Почему? — недоуменно спросил генерал Савельев. — Почему он ценит цветы больше людей?
Стас ответил не сразу. Он много думал о личности Романтика и о его пристрастии к цветам.
— Они молчат, — сказал он.
— Молчат? — после некоторой заминки повторил Савельев. — О чём ты?
Стас на мгновение задумался, посмотрел на генерала. Тот в ответ смотрел с подозрением и недоумением.
— Мнение.
— Мнение?
— У них, — Стас постучал пальцами по столу. — У них нет мнения. И они красивы. Красивые, нежные, хрупкие и… безмолвные.
Он коротко вздохнул и с грустью улыбнулся.
— Поэтому ему комфортно среди них. Он любит их, потому что они принимают его, потому что он свой среди них. Они никогда его не отвергнут. Никогда не прогонят.
Корнилов посмотрел на стену с наградами и грамотами.
— И поэтому он убивает среди них? — прочистив горло спросил Аспирин. — Потому что… они не в состоянии отвергнуть его?
Генерал пребывал в замешательстве. Стас встал из-за стола и подошел к фотографии на стене. Там был запечатлен давний конкурс самодеятельности.
На сцене двое мужчин с акустическими гитарами исполняли какой-то романс. Стас уже позабыл тот конкурс, да это было и неважно. Корнилов постучал пальцем по зрительскому залу.
— Он актёр, действующее лицо… А девушки — инструменты… сценический реквизит, если хотите.
Стас замолчал.