Он посмотрел на меня и наши взгляды снова столкнулись.
— Ника…
— Стас, пожалуйста… — я смотрела на него с просьбой. — Не обрекай меня страдать от бесполезного количества воспоминаний разных других людей… Ты всё равно не убережешь меня от того, что я вижу всякие мерзости! Понимаешь? Я их всё равно вижу! Всё равно!
Я раздраженно цокнула языком.
— И поверь, видеть, как два мальчика мучают щенка, поджигая ему лапы, или как отец насилует дочь, или как какой-то урод насмерть забивает старушку ради квартиры, мне ничуть не легче, чем видеть деяния Романтика!
Стас внимательно посмотрел на меня. Но я глядела вперёд. У меня выступили слёзы на глазах. Как он не понимает? Он не может меня защитить! Меня никто от этого не защитит!
Я пожала плечами. В горле чувствовалось неприятное першение.
— А так… хоть я и вижу ужасы куда страшнее, чем всё вышеперечисленное… я… — я судорожно вздохнула. — Я хотя бы знаю, ради чего, Стас… Если терпеть всё это, то хотя бы ради дела…
— То, о чём ты говорила, тоже достойно внимания, — заметил Стас.
Я отмахнулась.
— Эти уже понесли наказание.
— Да?
— Да, я их подставила. Это было не так уж и трудно. Только вот с маленькими садистами ничего не вышло.
Стас усмехнулся.
— Мнишь себя воительницей за справедливость?
Я фыркнула и грустно усмехнулась.
— Меня мотивирует не только это, ты же знаешь. Мои видения прекращаются только тогда, когда чертова справедливость восстановлена.
Я обреченно вздохнула.
— Только и насильника, и убийцу старушки долго искать не пришлось. Они не особо прятались.
Я помотала головой.
— И они не нападают на других. Они…
— Не так опасны, как Романтик? — подсказал Стас.
Я кивнула.
— Едва ли с этим можно спорить.
— Я и не спорю, — ответил Корнилов. — Я с тобой согласен.
Я молча кивнула и шмыгнула носом. Мы снова замолчали и в тягостном молчании доехали до моего района. До дома, понятное дело, Стас меня никогда не подвозил. Иначе у дяди Сигизмунда неминуемо возникли бы вопросы, почему его четырнадцатилетнюю племянницу катает на внедорожнике какой-то взрослый мужик.
— Ника, — произнёс Стас, когда остановил автомобиль.
Он замолчал, собираясь с мыслями. Я не торопила его, молча ждала и надеялась. Я видела, как Корнилову тяжело принять решение.
— Я тебе, конечно, не могу указывать, но…
Корнилов, как мне показалось, с легким раздражением выдохнул.
— Я боюсь за тебя, — проговорил он, сжимая руль автомобиля. — Правда.
Я чуть наклонилась вперёд и заглянула ему в глаза. Он сжимал руль и угрюмо, сцепив зубы, смотрел вперёд. Я коснулась его руки, и он посмотрел на меня.
— Я знаю, Стас, — проговорила я тихо и ласково. — Но это моё решение. И твои попытки уберечь меня… прости, но они тщетны.
Он покивал головой.
— Да… понимаю…
— Так ты позволишь мне?
Корнилов улыбнулся.
— Если даже я скажу нет, ты ведь начнешь искать Романтика сама. Так ведь, Ника?
— Так, — утвердительно кивнула я.
— Я и не сомневался, — он ещё раз улыбнулся. — Завтра съездим к родителям Богуславы Мартыновой.
— Хорошо, — я открыла дверь его автомобиля.
— Ника.
Я обернулась:
— Что?
— Там будет… тяжелее, — заметил Стас.
— Ты про то, что её мать порезала себе вены?
— Да.
— Переживу, — вздохнула я.
А куда мне деваться? Я уже объяснила, что выбора у меня нет. У меня его никогда нет.