По всему выходило, что если Дана обладает хотя бы средним уровнем интеллекта, то, скорее всего, она уже меня ненавидит.
Я сочла, что лучше взять такси.
Когда я прошла через двор и вошла в мастерскую, то застала в гараже Федю. Он старательно мыл пол, залитый маслом, моющими средствами и бензином.
— Привет, — произнесла я, остановившись на месте. — А ты почему не отдыхаешь в выходной?
Федя остановился, пожал плечами.
— Сигизмунд Владиславович больше платит за работу в выходной день.
— А… — кивнула я. — Ну да. Логично…
Я подумала предложить ему помощь, но, во-первых, я была крайне измотана, прежде всего, морально. А во-вторых, полагала, что Феде будет только хуже. Он при мне начинает чудить, бить и ронять вещи. Будет лучше для всех, если я воздержусь.
— Ладно, удачи, — сказала я.
Я поднялась наверх и заглянула на кухню. Здесь я обнаружила ворох грязной посуды и неубранный стол. Шикарно. Ладно, отдохну немного и займусь этим.
Я закрылась у себя в комнате. Появилась мысль набрать Стаса, спросить у него, знает ли он что-то о фотках в интернете, и если да, то что по этому поводу думает предпринимать полиция. Но, поразмыслив, я отказалась от этой идеи. Стасу сейчас не до меня. И уж точно не до Леры, которая, по большому счету, сама виновата в своей ситуации. Я, конечно, её усугубила, но изначально Лера сделала глупость лично. Хотя говорить я ей этого, конечно, не буду.
От дяди Сигизмунда мне пришла SMS: «Ночевать сегодня дома не буду. До понедельника я занят. А может, и до вторника. Убери кухню».
Я устало простонала. Ну отлично! Это мне ещё придется опять следить за дядиными работниками. Они, конечно, старательные, но любят поболтать во время работы или покурить раз пять-шесть за день. Или, что ещё хуже, накрутить цену за ту или иную услугу.
В том, что дядя Сигизмунд беспечно возлагает на меня эту ответственность, я сама виновата. Вызвалась как-то понаблюдать за рабочими в его отсутствие и пообещала докладывать ему о беспорядках. Сказать, что я намучилась с сотрудниками дядиной автомастерской, значит, не сказать ничего, вообще.
Взрослые люди, большей частью мужики, почему-то искренне думают, что если они старше меня лет на пятнадцать-двадцать, то мне можно травить любую дичь. А ещё, по их разумению, я не знаю настоящих цен на услуги автосервиса, не могу сверить приходы и расходы, и, вообще, я какая-то непроходимая тупица! Бесит.
Я то их проконтролирую, и слушаться они будут. Моего дядю они боятся и уважают. А ещё знают, что он мне верит. И что договариваться со мной о том, чтобы я закрыла глаза на что-то, совершенно бесполезно. Другое дело, что следить за ними придется всеми органами чувств.
Чёрт… Нужно пойти посмотреть журнал, что у нас там по плану. Ладно, это потом. Сейчас, реально не до этого.
Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Я еще немного поискала инфу по поводу Игоря Неклюева. Потом я перекусила и после мысленной дуэли со своей совестью всё-таки направилась убирать кухню. Восстановив там порядок, я посмотрела в окно. Было уже темно, июньская ночь сверкала мерцающими звёздами, а город отвечал ей светящимися квадратиками окон многоэтажек.
Я вспомнила, что нужно покормить наших псов, нашу лохматую семейную пару и, взяв пакет с кормом, отправилась вниз, во двор.
Федя всё ещё не ушел. Он стоял на стремянке возле стеллажей с коробками, ящиками, дисками и прочим инвентарем.
— Ты решил тут заночевать? — шутливо спросила я, проходя мимо него.
Я тут же пожалела о своем вопросе. Федя повернулся, лицо у него вспыхнуло, он пошатнулся и стремянка под ним опасно качнулась.
Я уронила пакет с кормом и бросилась к нему.
— Ты чего?! — ахнула я. — Господи! Осторожнее, Федя!..
— Извини, — прогудел парень басом.
— Да ничего… — пробурчала я.
Мое сердце ещё отзывалось нервным перестуком. Я подняла массивный пакет с кормом, и в этот миг во дворе грянул взрыв. Затем ещё один, а следом ещё два. Каждый взрыв сверкал сине-белой вспышкой. У нас в мастерской дрогнули стекла в окнах. Истошно запиликала сигнализация в одной из машин в мастерской.
— Выруби её! — крикнула я и бросилась во двор.
Здесь воняло гарью. В ночном воздухе плавал сизый дым. Зажимая себе нос, я быстро прошла дальше. И тут увидела огонь. Горела трава во дворе!
— Чёрт! — вырвалось у меня.
Я бросилась обратно в гараж. Выволокла шланг и включила воду. Огонь погас быстро, но в ночном воздухе повис стойкий кислый и горький запах. Как будто кто-то сжег упаковки из-под чипсонов. Я выключила воду и оглядела двор. Что это было?! Что за дебильные фокусы?! Кто-то совсем рехнулся?! Я выскочила за калитку. Впереди, вдалеке, стремительно уезжал какой-то внедорожник. Номер я, понятное дело, разглядеть не могла и не успевала.
В сердцах я закрыла дверь калитки и, обернувшись, услышала жалобный скулеж. У меня дрогнуло и застыло сердце. Я бросилась к будкам. Подбежав к ним, я на мгновение замерла в ужасе. На земле лежал Леопольд и, жалобно поскуливая, скреб задними лапами землю. Вокруг него носилась и гавкала встревоженная Каролина.
— Твою же… — выдавила я сердито и испуганно.
Я бросилась к псу, упала возле него на колени и с трудом отодвинула руками Каролину. Но та не пожелала уходить, она слишком переживала за своего супруга. Я осмотрела рану, в нос немедленно ударил запах паленой шерсти и ещё другой, вонючий, тошнотворный, с каким-то омерзительно-сладковатым привкусом. Меня замутило. Я поняла, что у Леопольда сильный ожог.
Я осмотрела его, легко коснулась. Мои пальцы наткнулись на теплую влагу. Я поднесла руки к глазам, они блестели от крови. Я молча подхватилась с места, бросилась в дом. Быстрее! Быстрее! Быстрее! Эта навязчивая мысль сверкала и требовательно стучала в моей голове.
Я выгребла содержимое нашей аптечки. Схватила бинты, перекись водорода и зеленку. Рванула вниз. Федя уже был возле собак. Он прижимал руки к телу Леопольда.
— Ника, его надо в больницу! — крикнул он. — Он истечет кровью!
— Знаю! Сначала надо хоть как-то перевязать! — ответила я и, подбежав, упала на колени возле Леопольда.
Рывком я распаковала пачки с бинтами.
— Снимай ремень, — сказала я Феде.
— Зачем? — заикаясь спросил тот.
— Федя, просто сними! — попросила я не выдержав. — Пожалуйста!
Леопольд жалобно скулил и приглушенно порыкивал. В его голосе чувствовалась боль. Его темные глаза вращались по сторонам, его дыхание стало тяжелым и угнетенным.
— Лео, всё будет хорошо, — проговорила я. — Тише, мальчик, всё будет хорошо… Уйди, Каролина! Уйди!
Я снова оттолкнула собаку, которая то и дело совала свою морду мне под руки.
Федя вытянул ремень из джинсов.
— Прекрасно, — кивнула я. — Помоги мне.
Мы с помощью ремня перетянули тело пса, но не сильно. Я знала, что слишком туго нельзя — это чревато всякими тромбами, повреждением сосудов, вен и прочими нежелательными последствиями.
Леопольд взбрыкнул, когда мы его перевернули.