Стас на ходу схватил кобуру с оружием.
— Мы сейчас будем. Держись там. Фабиан вооружен?
— Да. У него охотничий карабин с прицелом.
— Говнище! — выругался Стас.
— Ага. Его дворецкий тоже вооружился, у него Сайга. В трубке грянул гулкий, мощный, раскатистый выстрел. Затем ещё один. Звякнуло стекло, прозвенел металл, следом раздались какие-то крики.
— Вот ублюдки! — выдавил Арцеулов. — Стас нужна группа…
— Я вызову! — ответил Стас.
Они с Колей слетели вниз по ступеням и выскочили на улицу.
— Сам к ним не лезь. Понял меня?! — проорал в трубку Стас. — Так точно… — отозвался Сеня.
— Давай, до связи. Держись!
Стас и Коля забрались в чёрный Defender. Корнилов лихо и шустро вырулил со стоянки, распугав курящих неподалеку патрульных. Автомобиль стремительно вылетел на трассу. Домбровский поставил на крышу мигалку, Корнилов утопил педаль газа. В дороге он вызвал к дому Фабиана спецназ.
В голове Корнилова вился вихрь мыслей и предположений. Фабиан?! Фабиан — это и есть их «Романтик»?! Но как он… А как же алиби?! Он мог запугать девчонку, подумал Стас. Он мог заставить её говорить то, что ему нужно. Это бы отлично объяснило наигранное восторженное поведение Есимовой. Всё очень часто оказывается куда проще, чем кажется. Если Арманд Романтик, тогда он очень умело, искусно и мастерски разыграл удивление, опасение и задумчивость. И ещё эти его философские фразы про цветы и букет!.. А как же тогда его алиби со вторым убийством?! Стас проверял, Фабиан тогда был на семинаре цветоводов в родном Будапеште! И самое главное — клеймо и силуэт. Ни того, ни другого у Арманда нет!
Ника не могла ошибиться, это исключено! Стас отказывался это принимать, пока на сто процентов не будет уверен, что Арманд и есть их убийца. Видения Лазовской всегда оказывались правильными. Всегда.
Когда они приехали, группа спецназа уже была там. Они оцепили дом Арманда и рассредоточились по территории. Снайперы взяли под прицелы окна, к дому отправили переговорщиков.
Стас нашел Арцеулова, тот курил возле автомобиля скорой помощи. Когда Корнилов подошёл, Арсений поднял на него тяжелый и скорбный взгляд.
Стас обратил внимание на руки и одежду Сени. Они были перепачканы кровью.
Арсений выпустил струю дыма и покачал головой.
— Она умерла через минуту после моего звонка, — ответил он на молчаливый вопрос Стаса.
Домбровский отвернулся, эмоционально, яростно взмахнул рукой и громко, смачно выругался. Арсений снова вдохнул дым. А Стас молча направился к дому Фабиана Арманда.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Воскресенье, 15 июня. Раннее, предрассветное утро.
Подслушивать нехорошо. Нет!.. Это отвратительно и низко! Но я подслушала разговор дяди Сигизмунда случайно, просто проходя мимо его кабинета на третьем этаже. И, судя по содержанию разговора, беседа была с владельцем БМВ, который увезли полицейские.
Дядя Сигизмунд примчался домой через полчаса после меня. Мы с Федей в это время убирали двор, засыпанный ошметками бумаги и кусочками пластика.
Дядя Сигизмунд уже всё знал, когда приехал. Он рокочущим, ледяным голосом спросил где Леопольд. Я, заикаясь, объяснила, что случилось. Затем дядя ушел к себе, не сказав больше ни слова. Это был более чем зловещий признак.
— Да, нехорошо вышло. Я не спорю. Да… Что? Нет. Они здесь не причём… Хорошо. Да, конечно. Согласен… Могу ещё сделать скидку на следующее обслуживание… А-а… понятно. Да. Всего хорошего.
Я поняла, что он закончил говорить, и поторопилась к себе в комнату. В этот миг за моей спиной раскрылась дверь.
— Ника!
Голос дяди Сигизмунда был подобен грохоту, который звучал высоко в горах, перед оползнем или лавиной — рокочущий, низкий, тяжелый.
Я, затаив дыхание, обернулась и несмело подняла взгляд.
— Зайди ко мне, — глядя на меня, прорычал дядя Сигизмунд.
Я покорно зашла в открытую дверь его кабинета. Дядя с грохотом закрыл её.
Я вздрогнула и зажмурилась. Дядя Сигизмунд тяжелыми шагами прошёл мимо меня. Я несмело открыла глаза. Если бы я могла, то смотрела бы на него из-за какого-нибудь укрытия и, желательно, издалека. Дядя Сигизмунд подошел к столу, раздраженно вздохнул, чуть наклонился, упёрся в столешницу своими массивными, крепкими кулаками. Затем отвернулся, глядя в сторону.
На его перстне с ухмыляющимся черепом задержался и повис тусклый блик света. Опустив руки, я боязливо, покорно ждала его реакции и своей участи. Я то опускала взгляд, то настороженно, с робкой опасливостью, следила за выражением его лица.
Дядя, наконец, шумно вздохнул:
— Я не могу тебя обвинять за то, что ты использовала единственную тачку на ходу, чтобы отвезти Леопольда в больницу.
Он не смотрел на меня. Я молчала, это явно было ещё не всё. Я чувствовала, что дядя Сигизмунд зол и раздражен.
— Но я не могу тебе простить, что ты взяла из гаража элитную тачку, которую я запретил трогать всем, кроме двух моих лучших мастеров, что с ней работали. Я не могу тебе простить Ника, что из-за тебя я только что потерял очень ценного клиента. Я не могу также тебе простить, что ты не позвонила мне и не спросила, что делать, хотя бы когда ты уже взяла эту ср*ную BMW.
Договорив эту фразу, он вдруг резко ударил ладонью по столу. Вздрогнул маятник с металлическими шариками и монитор компьютера. Я тоже вздрогнула всем телом и на мгновение испуганно зажмурилась.
Дядя обошел стол, подошел ко мне. Я подняла на него обреченный взгляд.
— За это тебе придётся понести наказание.
Я молча, с виноватым видом пару раз кивнула.
— И чтобы ты лучше запомнила то, что я сказал, я тебя выпорю.
Лицо обожгло чувство стыда. Я уставилась на дядю с испуганным недоумением.
— Что?.. — едва сумела вымолвить я.
Дядя уже вынимал ремень из джинсов.
— Я думаю, ягодка, что ты лучше запомнишь мои слова, если о них тебе будет напоминать боль твоей маленькой задницы, на которую ты нашла приключений, — проговорил он и двинулся на меня.
Я попятилась назад, глядя на него с искренним непониманием, сомнением и страхом.
— Дядя… Сигизмунд… — проговорила я дрожащим голосом. — Вы что… Вы не можете…
— Да ну? — вкрадчиво проговорил он, нависая надо мной. — А ты можешь брать в моей мастерской седан ценой в семь с половиной миллионов и гонять на нём по городу?! Ты хоть знаешь, дура, чья эта машина?!