Я выскочила из квартиры, Стас выбежал за мной.
— Ника, подожди!
Но я не останавливалась, я бежала вверх по лестнице, не оглядываясь на Стаса. Впрочем, Корнилов не отставал и довольно быстро нагнал меня. На последнем этаже он удержал меня за плечо и снова достал пистолет.
— Держись позади, — шепнул он.
Я молча кивнула, мне не терпелось оказаться в той квартире, увидеть его, увидеть Романтика, помочь Ирке и её семье. Я стремилась туда всем своим сознанием. Вся моя идеалистическая натура рвалась к ним, подталкивала меня сорваться и броситься к ним на помощь. Я конечно же сдержалась. Я умею держать себя в руках и контролировать эмоции. Иногда.
Стас ринулся вперёд, взгляд его был решителен и сосредоточен. Дыхание Корнилова звучало тихо, ровно, спокойно. Он вошел в коридор шестнадцатого этажа. Этаж встретил нас всё той же равнодушной тишиной и густым полумраком. В желто-серой полутьме угадывались очертания дверей квартир.
— Какая? — спросил Стас.
— Последняя в торце, — ответила я шепотом.
В этот момент за спиной раздались шаги, я порывисто обернулась. Стас быстро дернул меня за шиворот, спрятал за себя, выставил вперед пистолет. По лестнице поднялись Арцеулов и Домбровский.
— Спокойно, — Николай поднял руки.
В правой руке у него темнел пистолет. У Сени в руках было массивное помповое ружье.
— Район оцепили? — спросил Стас.
— Полностью, — кивнул Николай. — Где он?
Стас обернулся, молча показал вперёд.
— Там в конце.
Мы двигались в полутьме. Темно-зеленая дверь в торце маячила перед нами.
Во мне росло напряжение. Оно давило, изматывало и истощало.
Стас и его опера дошли до двери, на которую я указала. Корнилов попробовал повернуть ручку двери, и дверь подалась.
Я ринулась вперёд, схватила Стаса за руку, сжала его широкое запястье. Он вопросительно взглянул на меня.
— Очень… медленно, — сказала я, глядя ему в глаза.
Он не задавал вопросов, только коротко и быстро кивнул. Стас открыл дверь медленно и с осторожностью. Дыхание прыгало в моей груди, я не отводила напряженного взгляда от дверного проёма.
В полумраке что-то тихо звякнуло. Стас замер. И тут мы услышали:
— Входите, господа полицейские. Я уже вас больше двух часов жду. И не я один.
Корнилов открыл дверь полностью и застыл на пороге. Я выглянула из-за его плеча. Мы вчетвером в немом изумлении смотрели в просторный широкий коридор. Слабо освещенный, он был расчерчен и перечеркнут десятками, сотнями красных линий. Я пригляделась и смогла рассмотреть, что это были толстые и крепкие шерстяные нити. На каждой из них блестело по несколько миниатюрных золотистых колокольчиков. А в конце коридора за распахнутыми дверями находился просторный зал. Там среди накрытой клеенкой мебели развалился на стуле Он.
Он был во всё в той же чёрной кофте худи с капюшоном на голове и в белой маске, закрывающей его лицо. Романтик покачивался на стуле, сложив ноги на стол. Перед ним в странном подвешенном состоянии замерли три человеческих фигуры. Они как будто остановились в падении. Их ноги касались пола, а верхняя часть туловища висела, неестественно наклонившись.
Одна фигура была худощавой и стройной, вторая — плотная, округлая, и ещё здесь была третья — совсем крошечная. Ира, её мать и бабушка.
Все трое были связаны, их руки отведены назад, а рты заклеены скотчем. Они что-то глухо мычали и слабо дергались.
У меня жгло сердце от звука их испуганных молящих и мычащих голосов.
Я увидела, что перед ними на трех металлических держателях закреплены три длинных металлических полоски. Они отливали слабыми, тусклыми бликами. Верхние грани металлических пластов были зубчатыми. Это были три пилы, обращенные режущей поверхностью к потолку. А точнее к нависшим над ними телам двух женщин и маленькой девочки. От спин трёх пленниц вверх тянулись веревки, а точнее тросы.
Я увидела, что Романтик держит руку на рукояти стоящей подле него громоздкой лебедки. Я видела, что стоит хотя бы одной пленнице упасть лицом вниз, она напорется горлом и головой прямо на выставленные перед ними пилы. И единственное, что удерживает всех троих от падения на лезвия пил, это трос лебедки, рукоять которой держит Романтик.
Их жизни буквально были в Его руках. Мы замерли, пораженные увиденным.
Меня парализовал шок, я слабо втягивала воздух, мои плечи и губы подрагивали в такт вдохам. Я не могла отвести взгляды от лиц пленниц. Они плакали. Они молили. А он… Он качался на стуле и с игривой издёвкой показательно нюхал букет из трёх роз.
— Если хоть один колокольчик звякнет, они умрут, — объявил Романтик.
Я услышала, как за моей спиной глухо прорычал Арцеулов. Я с презрением уничтожающим взглядом смотрела на Романтика. Через красные полоски нитей, прямо на его белую маску в прорези для глаз.
— Чтобы у вас не было желания делать глупости, прошу обратить внимание на потолок. Видите, да?
Мы все подняли взгляд. Я почти без удивления обнаружила прикрепленные на потолке металлические коробки, опутанные цветными проводками. На них мигали красные огоньки.
— Думаю, вам всё должно быть ясно, — сказал он.
— Чего ты хочешь? — спросил Стас.
— Поиграть, — хмыкнул Романтик. — вы ведь этого хотели, господа полицейские?
Он чуть склонил голову.
— Вы ведь ради забавы придумали для меня эту идиотскую ловушку с выставкой цветов Арманда?
Стас не ответил ему, но я почувствовала, как Корнилов исходит желанием пристрелить этого мерзавца.
— Я подумал, что с моей стороны будет невежливо не поддержать заданную вами манеру. И я, в свою очередь, предлагаю вам свой вариант развлечения.
Я прожигала его взглядом. Что взбрело ему в голову? Какая очередная больная фантазия поразила его воспаленное, извращенное воображение?!
Кровь шумела в моих висках, напряжение комкало и стискивало мышцы тела. Догадка о замысле Романтика вспыхнула в моей голове прежде, чем тот её озвучил. У меня вырвался слабый, всхлипывающий, сдавленный вздох.
Я почувствовала чью-то руку на своём плече.
— Правила простые, — проговорил Романтик, — один из вас остаётся, а остальные выходят за дверь и больше не заходят. Оставшийся из вас герой- одиночка, разумеется, без всякого оружия должен пробраться к нам сюда через тернии, которые вы видите перед собой. Герой не должен задеть ни одной нити, ни один колокольчик не должен зазвучать даже случайно. В противном случае… Всё закончится печально.
— А если герой проберется? — спросил Стас. — Что дальше? — А вы нетерпеливы, господин майор! — Романтик чуть запрокинул голову и весело хохотнул. — Что ж… если герою это удастся, он сможет забрать с собой любую из этих пленниц. Но… только одну.
— Больной урод! — шепнул Арцеулов с ненавистью.