***
— И что, ты даже лица его не разглядел? — спросил Стас, выслушав рассказ Арсения.
— Он в маске был, — пробурчал Арцеулов. — А потом ещё этот трос **аный…
Стас устало усмехнулся.
— Идиотский развод.
— Спасибо.
— Ты знаешь, что это так.
— Знаю, — проворчал Арцеулов и повторил, не тая злости. — Знаю.
— Тела отдали на экспертизу?
— Да, но… этот… Борис Зорин… Он запретил проводить вскрытие.
— Оно нам и не нужно. — покачал головой Стас.
— А если…
Сеня, у тебя есть сомнения, от чего умерли Лидия и Аделаида Зорины?
Арцеулов пожал плечами.
— Романтик нанизал их головы и шеи на лезвие пилы… От их шей почти ничего и не осталось… Стас, а как же препарат, который Романтик вводил своим жертвам?
— Ящер уже сказал, что это нейротоксин на основе алкалоида ликоподиума.
— Коля вроде что-то искал по этому следу.
— Искал, — кивнул Стас. — И ничего не нашел. Ящер тоже не смог назвать источники. Потому как они выписываются и поставляются исключительно в медицинских целях и только в медицинские или научно-исследовательские учреждения. И никаких хищений зарегистрировано не было. А если и было… То официальных фактов по этому поводу нет. И тратить ресурсы на проработку этого неперспективного следа, я считаю, глупо. Поэтому Зорин пусть получает обратно тела своей жены и матери.
Стас подумал и добавил.
— После того, как Ящер исследует их на наличие следов.
— Думаешь, найдёт?
Корнилов неопределенно качнул головой.
— Ноготь то он нашёл.
— Нам это не сильно помогло.
— Мы точно знаем, что Романтик имеет опыт в садоводстве.
— А раньше…
— А раньше мы только подозревали, — перебил его Стас. — Чувствуешь разницу?
Арсений вздохнул, фыркнул и кивнул.
— Да.
Они сидели в коридоре больницы возле операционной. Мимо метался персонал больницы, иногда санитары прокатывали тележки и больничные койки. Несмотря на то, что скоро уже рассвет, в больнице сегодня было неспокойно. Как оказалось, как раз сегодня в полдень должен состояться матч между «Спартаком» и «Анжи». Но фанаты обоих клубов решили не дожидаться матча и решить исход игры по-своему. Как результат, в сто восьмидесятой больнице Москвы сегодня аншлаг в самом дурном смысле этого слова.
Палаты заполнены окровавленными, избитыми и стонущими парнями как русской, так и кавказской внешности. Переломы рёбер, ссадины, поломанные руки, выбитые суставы, разбитые носы, а иногда и травмы, сулящие определенную степень инвалидности.
Стас никогда не понимал драки футбольных фанатов. В его бытность молодым лейтенантом ему нередко приходилось или стоять в усилении во время футбольных матчей, или же разбираться в последствиях стычек футбольных фанатов. Корнилов сколько ни говорил с крепкими, вроде бы даже умными и талантливыми парнями, не мог понять их ненависти к фанатам противоположной команды. Какой смысл бить человека за то, что он болеет за другой клуб? Можно подумать, игроки клуба или сборной, за которую ты болеешь, будут от этого лучше играть. Ещё меньше смысла есть в том, чтобы стать калекой из-за противоречий в предпочтениях тех или иных футбольных команд.
Двери операционной открылись, между ними выглянул упитанный мужчина с кучерявой каштановой бородой. Он помахал рукой. Выглядел он бодрым и жизнерадостным. Стас незаметно для Сени облегченно перевел дух. Он успел изрядно переволноваться за Нику.
Её выкатили на медицинской каталке два санитара. Увидев Стаса, она улыбнулась. Она улыбнулась для него и для Сени, чтобы успокоить. Но Стас успел заметить и различить измученную усталость на её лице и в её взгляде.
Видимо, операция происходила не совсем безболезненно. К тому же наркоз был исключительно местный. А он не всегда до конца исключает чувствительность в пораженной области.
— Ну, как ты? — Стас пошел рядом с каталкой Ники.
— Нормально, — кивнула девушка.
Он бросил взгляд на её перебинтованные ноги. Корнилов ощутил жалящие укусы совести, его пробрало ещё большее сочувствие к девушке. Ей пришлось нести ношу неподъемную даже для взрослого человека. И она вынесла, пока они, трое полицейских, вынуждены были стоять под дверью и ждать, не смея войти в квартиру!
Корнилов вспомнил, как видел Нику на льду. Как она кружилась со своим партнёром. Как они вместе совершали синхронные прыжки и неслись по льду так, что зрители замирали в восхищении. А теперь она лежит на каталке с перевязанными, израненными ногами.
— Стас, — Ника взяла его за руку.
— Да? Что? — рассеяно проговорил Корнилов.
— Перестань винить себя, — попросила Лазовская. — Там ничего такого серьёзного. Это не угрожает моей возможности ходить или заниматься спортом.
Она вздохнула, отвела взор.
— Правда, мне придется отложить тренировки, и мой тренер будет в шоке, от которого ей будет трудно оправиться, но… — Лазовская слабо улыбнулась и пожала плечами, — она сильная женщина, справится.
Санитары завезли Нику в её палату. Стас позаботился, чтобы Лазовской дали одиночную больничную палату. Санитары аккуратно переложили девушку на кровать. Ника с блаженством понежилась, укладываясь на подушке и накрываясь одеялом.
Стас не сдержал улыбки, глядя на неё. Арцеулов уселся на один из свободных стульев у стены. Бородатый хирург, оперировавший ноги Лазовской, встал с другой стороны от кровати Ники.
— Мы изъяли из твоих прекрасных ножек все осколки, — сказал он с добродушной улыбкой.
Ника ответила такой же приятной, доброжелательной усмешкой.
— Рада это слышать. Большое спасибо вам.